Одержимое сердце - Сатклифф Кэтрин (читать онлайн полную книгу .TXT) 📗

Он, казалось, с усилием перевел взгляд с невозмутимого лица Реджинальда на мое.

— Рашдон?

Николас расслабился, напряжение его спало, он повернулся и посмотрел мне прямо в лицо.

Взгляд его серых глаз вызвал во мне такую бурю чувств, какую я не ожидала. Конечно, я не в силах была забыть их выразительность и силу. Но то, каким ударом в сердце отзовется его взгляд во мне, — разве могла я подумать об этом? Я почувствовала, как лицо мое вспыхивает под его пронзительным взглядом, как сердце мое начинает колотиться, как испуганный зверек, как дыхание прерывается, и я стою перед ним с подгибающимися от слабости ногами, дрожащая и неуверенная в себе.

— Милорд… — выдавила я с трудом.

Он не сводил с меня глаз, и, собрав все свои силы, я встретила его взгляд. «Теперь или никогда», — решила я. Но, пока он, не мигая, смотрел на меня, я осознала, что слухи, преувеличенные или правдивые, имели под собой почву.

Николас не узнал меня. И хотя я могла открыться ему, сказать, кто я, я этого не сделала, не могла себя заставить. Теперь мне казалось, что я потеряла его столь же безвозвратно, как в первый раз! Хотя разве он когда-нибудь по-настоящему принадлежал мне? Теперь меня мучил только один вопрос, неотступно встававший снова и снова. Почему?

Николас прикрыл глаза. По-видимому, ему стало не по себе от моего присутствия, и со все растущим трепетом я видела, как он борется с собой, пытаясь… вспомнить. Одна половина моего сердца отчаянно кричала: черт возьми, попытайся, вспомни, докажи всем досужим длинным языкам в Иоркшире, что они не правы! Другая же молила о том, чтобы это наваждение, превратившее его прошлое в ничто, не проходило.

Николас прижал пальцы к виску — похоже было, что чары рассеялись. Он снова посмотрел на меня. Его классическую красоту, безупречные черты лица не в силах были испортить ни время, ни невзгоды. Высокий и стройный, он был в то же время сильным и подвижным. Волосы его казались растрепанными порывом ветра, и от этого он не выглядел таким аскетичным и суровым, как его брат. Кожа, как и у большинства англичан, была светлой, но скверная погода, холод и ветер оставили на ней свои следы, она не стала загорелой, а просто слегка потемнела, и белизна рубашки подчеркивала это.

— Рашдон? — переспросил он.

— Дама пришла по поводу объявления, милорд, — пояснил Реджинальд.

Николас сделал попытку улыбнуться, хотя я видела, что это давалось ему мучительно.

— Объявление? — с недоумением повторил он. — Вы хотите сказать, это та бумажка, которую вы комкаете в руке?

Он наблюдал за мной и заметил, как я прикусила губу. Казалось, Николас находил мое смущение забавным. Теперь улыбка его стала шире.

— Да, оно самое, — ответила я, почувствовав, как самообладание возвращается ко мне.

— Боюсь, мисс Рашдон, что я предстал перед вами не в самом лучшем виде. Собственно, теперь я никогда не бываю в лучшем виде, сами понимаете. Сейчас я не готов к нашей беседе, дайте мне несколько минут, чтобы привести себя в порядок.

Его голос вовсе не изменился, по-прежнему напоминая приглушенные раскаты грома. Николас обратился к дворецкому:

— Реджи, не проводите ли мисс Рашдон… Кажется, он потерял нить мысли…

— В библиотеку, сэр? — услужливо подсказал Реджи.

— Ах да, в библиотеку. Конечно. Пока я переоденусь.

Он бросил на меня смущенный взгляд, будто извиняясь.

— Я недолго, — бродил он и удалился.

Я сидела в глубокой задумчивости, удобно устроившись в кресле, когда Николас бесшумно вошел в комнату. Его внезапное появление испугало меня. Хотя у меня было достаточно времени на размышления, я никак не могла разобраться в своих чувствах. С тех самых пор, как я начала строить планы возвращения в Малхэм, я раздумывала о том, сколько правды было в исповеди умирающего Джерома: «Лорд Малхэм не вспомнит тебя, — прохрипел он в свой пропитанный кровью платок. — Он болен, тяжко болен…»

И так оно и есть, думала я теперь, а сердце мое сжималось от отчаяния. Пустые глаза Николаса были так не похожи на те, что когда-то гипнотизировали меня, заполняли мои мысли в эти долгие безнадежные месяцы. Едва ли это были те самые глаза, которые я видела в своих мечтах.

Он завладел моим воображением еще десять лет назад, когда вошел со свойственной ему непринужденной грацией в таверну моего дяди. Тогда я была совсем девчонкой, а ему исполнилось не более двадцати лет.

Николас подошел к письменному столу, и походка его, слава Богу, оставалась еще легкой и стремительной. В ней чувствовались энергия и целеустремленность.

— Я заставил вас ждать? — спросил он, оглянувшись через плечо.

Я не поднимала глаз от своих рук, стиснутых на коленях, умирая от волнения.

— Вы отсутствовали совсем недолго, сэр, — тихо подал голос Реджинальд, заметив, что я не собираюсь отвечать.

Николас уселся в кожаное кресло, придвинутое к полированному письменному столу красного дерева. Поверх белой рубашки, манжеты которой были влажны и запачканы землей, а ворот остался не застегнутым, он поспешно натянул сюртук. Подавив подступившие слезы, я продолжала смотреть на этот раз на его пальцы — длинные, изящные, тонкие. Сейчас он постукивал ими по столу. Робко и нерешительно я подняла на него глаза.

Он ободряюще улыбнулся мне, потом опустил глаза на пальцы, испачканные землей. Николас поспешно спрятал руки в карманы сюртука.

— Черт возьми, — сказал он. — Я забыл помыть руки. Видите ли, у меня появилась привычка копаться в грязи. И, кажется, это мне не особенно помогает. Все, к чему бы я ни прикасался, гибнет.

Похоже было, что это признание он сделал через силу, и собственные слова его расстроили. Он глубже засунул руки в карманы, и лицо его приняло сердитое выражение.

Реджинальд выступил вперед.

— Возможно, вы не откажетесь от бокала шерри, милорд.

Не дожидаясь ответа, дворецкий направился к двери.

— Не забудь про нашу гостью, — напутствовал его Ник, и в голосе его все еще слышалось раздражение.

— Если можно, я предпочла бы выпить чаю, — вмешалась я.

Ник откинулся на спинку кресла.

— Ах, чаю! Да-да, конечно. Чем бы была аристократия без чая? Я с нетерпением жду дня, когда вся наша голубая кровь будет разбавлена этим божественным напитком и примет цвет мочи. Принеси молодой даме чаю, дружище. — Он снова перевел взгляд на меня. — Так вы пришли по объявлению?

Я ничего не ответила, только выпрямилась на стуле.

— Снимите капюшон, — приказал Николас и добавил, видя, что я пребываю в нерешительности: — Что вас удивляет, мисс? Товар надо посмотреть, прежде чем приобрести: нельзя покупать кота в мешке.

— Право же, я не думаю, сэр, что вы меня «покупаете». Вы платите только за мои услуги.

— В данный момент это одно и то же. Снимите капюшон.

Могла ли я ослушаться его?

Он пристально разглядывал меня.

— А теперь подойдите. Вы боитесь меня? Может быть, вам наговорили всякой чепухи о других молодых леди?

— Других леди?

Должно быть, мое лицо отразило озабоченность, а его удовлетворение, и я поняла, что он специально дразнил меня или играл со мной.

— Вы ведь не первая, кто пришел сюда по объявлению. Неужели вы думали, что вы первая? Должен вас предупредить, мисс Рашдон, что другие девушки убегали из этого дома в истерике.

— Я должна вас предупредить, что меня не так-то легко напугать.

Он снова на мгновение прижал пальцы к виску, потом его руки бессильно упали на подлокотники кресла.

Я сидела вся сжавшись и пережидала, пока ком в горле пройдет, испытывая страх, что он заметит мою нервозность. Если я сниму капюшон, он может меня вспомнить. Лицо мое раскраснелось, потому что я вдруг осознала, что надеялась именно на это.

Я встала и медленно, не спеша стянула с головы капюшон. Он упал мне на плечи, не скрывая моих волос. Темные локоны каскадом рассыпались по плечам, по груди, упали непокорными и беспорядочными прядями до талии, ореолом окружили лицо. Прищуренные серые глаза Николаса придирчиво оглядывали, оценивали меня с минуту, потом они потемнели и приобрели цвет погасших углей, оставшихся холодными и влажными лежать в остывающем камине.