Властелин моего сердца - Беверли Джо (книги регистрация онлайн TXT) 📗
Гнев и ужас охватили Гая.
– Это государственная измена, ты… – Он шарахнул Эмери о стену.
Эмери вскрикнул от боли.
Гай заставил себя отпустить сына, чтобы не покалечить его. Притязания Вильгельма на английский трон основывались на его заявлении о кровном родстве с английскими королями Этельредом и Кнутом через его бабку Эмму. Хотя она и была всего лишь вдовой обоих королей и не могла передать королевскую кровь внуку, этот вопрос не дозволялось обсуждать никому, даже Эмери, любимому крестнику Вильгельма.
Что сказала бы Лусия, узнай она, что Гай рискнул потревожить заживающую рану сына, чтобы утвердить свою волю? Уж точно ничего приятного. Но Лусия была слишком мягкой и доброй, чтобы достойно воспитать нормандца. Теперь, когда он перестал нянчиться с мальчишкой, как наседка, жизнь едва теплится в нем.
Граф обернулся:
– Я не потерплю, чтобы мой сын стал предателем!
– Ради всего святого, – закричал в ответ Эмери, – я убивал за короля, как подобает доброму нормандскому вассалу! Англичане поднялись, чтобы дать отпор захватчикам, и я вонзал в них свое копье, отсекал им руки и головы… – Он стиснул зубы и дышал глубоко и прерывисто, словно только что примчался прямо с поля той битвы.
– И тебе это понравилось, не так ли? – со злостью спросил Гай, вплотную подойдя к сыну. – Вошел во вкус охоты на крестьян? Почему же еще ты желаешь остаться здесь, ну?
Граф успел удержать занесенный над ним кулак сына, но только и всего. Эмери был теперь высоким и сильным. Сжимая запястье юноши, Гай с трудом сдерживал сына, тогда как совсем недавно он побеждал – или ему позволяли это. Ни один из них не включил в игру вторую руку, помня о раненом плече Эмери. Мускулистой руке отца не удалось преодолеть сопротивление руки сына. Они зашли в тупик. Их силы оказались равны. Оба вынуждены были признать это.
Эмери глубоко вздохнул и расслабился. Щеки его слегка окрасились, в глазах мелькнул веселый огонек.
– Можешь отпустить меня, отец, – сказал он спокойно. – Извини.
Гай осторожно освободил сына, облегчив боль в своих натруженных пальцах. Эмери отодвинулся, рассеянно потирая сдавленное запястье.
– Я был бы счастлив никогда больше не видеть обнаженного меча, – тихо сказал юноша. – Но мне не избежать этого. Если я останусь здесь, возможно, мне удастся помочь.
– Помочь? Кому? Герварду?
Гай боялся, что Эмери примкнет к наставнику его отроческих лет. Герварда Мерсийского не было в Англии во время решающей битвы, но прошел слух, что он вернулся и поклялся сбросить нормандцев в море.
Эмери удивленно обернулся:
– Нет.
– Ты не собираешься помогать ему в его противостоянии Вильгельму?
Эмери горько рассмеялся:
– После всего, через что мне пришлось пройти, ты думаешь, что теперь я стану предателем?
– Тогда кому? – спросил Гай, искренне озадаченный. – Кому ты собираешься помочь? Вильгельму?
Эмери отошел от окна и стал взволнованно ходить по комнате.
– Народу, – сказал он наконец. – Мне кажется, я смогу помочь английскому народу приспособиться к новым условиям. В этой прекрасной стране есть очень много хорошего. Грешно равнодушно смотреть, как все это сгинет под подошвой военного сапога. Я понимаю обе стороны. Англичане считают нормандцев варварами. Для нормандцев же английские обычаи – вздорные причуды.
– И чье же мнение ты собираешься изменить? – раздраженно спросил Гай.
Грустная улыбка промелькнула на губах Эмери.
– И тех и других, полагаю.
Гаю хотелось прервать сына, сказав: «Единственное, в чем они будут согласны, так это в желании разорвать тебя на мелкие куски». Но эта улыбка обезоружила его.
– Ты можешь взять себе Роллстон, – неожиданно для самого себя сказал он.
Эмери покраснел от удивления.
– Но Роджер…
– Я пока ничего ему не говорил. Есть ведь еще земля возле Уэльса. Он может взять ее. Если характер валлийцев не изменится, твой брат получит возможность сражаться на границе, сколько его душе угодно.
Эмери воспринял слова отца с удивлением и легким недоверием.
– Спасибо.
– Роллстон принадлежал Герварду, – угрюмо сказал Гай. – Так что места тебе знакомы. Ты постараешься сделать имение прибыльным. Однако я должен взять с тебя слово, что ты не будешь иметь никаких дел с этим безумцем.
Когда-то это было бы воспринято как приказ, но сейчас Эмери потребовалось время, чтобы поразмыслить. Гай знал, что теперь перед ним настоящий мужчина. Ему было больно потерять своего последнего ребенка, но он испытывал гордость, видя, каким он стал. Эмери обладал мужеством более глубоким и сложным, чем просто способность тупо убивать… и быть убитым.
– Я даю тебе слово, что не сделаю ничего против короля, – сказал наконец Эмери. – Но если я смогу убедить Герварда помириться с Вильгельмом, то не пожалею на это сил.
Раздражение и гнев вновь охватили Гая. Неужели все опять начнется?
– Этот человек способен повелевать душами людей, Эмери, – предостерег Гай. – Стоит только попасть под его влияние.
– Ты не слишком-то доверяешь мне, верно?
– Я встречался с этим человеком, – решительно сказал Гай. – Он безумен, но это особый вид сумасбродства, которое, подобно маяку, светит в темноте. Если уж он поднял руку на Вильгельма, он будет стоять на этом до самой смерти. Бог знает, сколько людей он увлечет за собой в ад. Дай слово, что не станешь его разыскивать, если только речь не пойдет о его примирении с Вильгельмом. Или ты поклянешься в этом, или отправишься домой в цепях. – Его сын снова прошелся по комнате. – Я сделаю это, Эмери.
– Я знаю, – небрежно ответил юноша. – Мама часто замечала, как сильно я похож на тебя.
Хриплый отрывистый смех, полный веселой ярости, вырвался из горла Гая. Его охватило желание отколотить неразумного юнца, даже если для этого пришлось бы позвать с полдюжины стражников.
Эмери взглянул отцу в лицо, и радость вернулась к Гаю.
– Я даю тебе слово, отец.
Гай не стал рисковать. Из кармашка на поясном ремне он вытащил маленький ковчежец из слоновой кости и, открыв его, представил взглядам кусочек Истинного Креста Господня, хранившийся там.
– Клянись на нем.
Взглянув на отца с добродушной усмешкой, Эмери положил руку на коробочку.
– Перед Крестом Господним, – без колебания произнес он, – я клянусь, что не стану искать с Гервардом встречи, если это не будет ради того, чтобы доставить его к Вильгельму за помилованием.
Гай удовлетворенно кивнул и спрятал реликвию. Он коснулся рукой тяжелого золотого кольца на среднем пальце правой руки сына.
– Лучше бы ты отдал кольцо мне. Эмери отдернул руку.
– Нет! – Он немедленно сбавил тон. – Прости, отец, но я не могу просто так отказаться от него. Я не являюсь человеком Герварда, как подобало бы другу по кольцу, но я надеюсь, что сумею принести пользу как ему, так и королю. Если наступит день, когда не смогу этого сделать, я верну кольцо Герварду.
– Только не лично.
– Хорошо, не лично, – согласился Эмери.
Гай осторожно обнял сына за плечи.
– Я все еще думаю, что мудрее было бы свалить тебя с ног и отволочь домой.
Эмери только пожал плечами:
– Wyrd ben ful araed.
– И что же это значит? – строго спросил Гай.
Меньше всего ему хотелось сейчас вспоминать о смешанном происхождении своего сына.
– «Судьбу нельзя изменить», – сообщил Эмери. – И я думаю, что моя судьба в Англии, отец.
Гай позволил сыну отойти, стараясь обуздать сильное желание двинуть кулаком по перевязанному плечу Эмери.
– Клянусь муками ада, зря я уступал дурацкой идее твоей матери отправлять тебя в эту проклятую страну на лето.
– Что ж, – беспечно сказал Эмери. – Иногда и я думаю так же. Но теперь слишком поздно что-либо менять.
И прежде чем отец успел ответить, юноша вышел.
Женский монастырь Кан
Нормандия
Март 1068 года
Мадлен спешила на вызов матери-настоятельницы, приподняв юбки монастырского одеяния. Она была в огороде для выращивания лекарственных трав, тогда как ей следовало находиться в скриптории, мастерской для переписки рукописей. Поэтому ее и не смогли легко отыскать. За это придется принести покаяние. Конечно, ей грозили неприятности и за бег тоже, но вокруг не было никого, кто мог бы увидеть этот ее безобразный поступок.
