Прекрасная Юнона - Лоуренс Стефани (лучшие книги .txt) 📗
Мартин взглянул на мать. Та сосредоточенно смотрела куда-то за его спину, словно старалась разглядеть там новый облик своего сына.
– Конечно, подобные визиты невозможны до тех пор, пока дом не будет восстановлен.
– Что? – сорвалось с губ леди Кэтрин. Ее удивленный взгляд остановился на лице Мартина.
– Это не должно вас беспокоить. – Мартин нахмурился. Матери ни к чему было знать, насколько плох дом на самом деле. Она бы сочла себя униженной. – Я пришлю сюда декораторов, как только они закончат работы в Мертон-Хаус. – Мартин сделал паузу, однако взгляд матери уже снова устремился куда-то вдаль. Она ничего не ответила, и Мартин выпрямился. – Через час я возвращаюсь в Лондон. Если вы больше ничего не желаете обсудить, я хотел бы попрощаться.
– Должна ли я понимать, что эти декораторы переделают на ваше усмотрение и мои комнаты? – Едкий сарказм в голосе леди Кэтрин мог бы растворить стекло.
Мартин смягчил свою улыбку. Он быстро просчитал возможные варианты.
– Если хотите, я, конечно, скажу им, чтобы они учли ваши пожелания в отношении тех комнат, которые вам особенно дороги.
Будучи в здравом уме, он не мог возложить на мать надзор за столь масштабной реконструкцией и, сказать по правде, намеревался использовать эту возможность, чтобы придать обители предков свою собственную индивидуальность.
Взгляд матери избавил его от беспокойства по поводу того, что она может отреагировать на это проявление его своеволия и начнет возражать. Успокоившись, Мартин выжидательно поднял брови.
Леди Кэтрин с очевидной неохотой кивнула в знак прощания.
Мартин отвесил ей вежливый поклон, кивнул Мелиссе и вышел из комнаты.
Леди Кэтрин проследила за тем, как он уходит, и погрузилась в задумчивое молчание. Прошло достаточно много времени после того, как дверь за ним закрылась, прежде чем она пришла в себя и ее невидящий взгляд сосредоточился на пустом очаге. В конечном счете, если отбросить старые воспоминания, она не могла не удивиться тому, что, несмотря на все сопутствующие неприятности, в глубине сердца она испытывала облегчение оттого, что рядом появился мужчина. Настоящий мужчина, готовый взять дела в свои руки.
Спустившись вниз, Мартин слегка замедлил шаги на крыльце с портиком, возле которого его ждал открытый двухколесный экипаж, запряженный парой гнедых лошадей, нетерпеливо бьющих копытами. Его встретил тяжелый сухой кашель, донесшийся с противоположной стороны. Мартин нахмурился и, не обращая внимания на свисавшие сбоку вожжи, потрепал холки своих любимцев. Обойдя их, он обнаружил своего бывшего денщика, а ныне лакея и грума Джошуа Кэрратерса, стоявшего привалившись к коляске. Его глаза смотрели прямо на Мартина поверх большого носового платка.
– В чем, черт возьми, дело? – Задавая этот вопрос, Мартин уже знал ответ.
– Ниче, тока холодно, – неразборчиво пробормотал Джошуа, пренебрежительно махнув рукой. Он сложил платок и сунул его в карман своих коротких штанов, обнажив под зорким взглядом хозяина блестящий красный нос. – Давайте лучше поедем.
Мартин не двинулся с места.
– Ты никуда не поедешь.
– Но я ж своими ушами слыхал, как вы сказали, что ни за что на свете не останетесь на ночь в этой старой развалюхе.
– Твоя память, как всегда, в порядке, как, впрочем, и слух. Я уезжаю.
– Не-а, без меня нельзя.
Мартин с раздражением уткнул руки в бока и смотрел, как старый солдат, покачиваясь, ковыляет к задку коляски. Когда он ухватился за ее край, его настиг очередной приступ кашля. Мартин выругался. Приметив двух мальчишек-конюхов, с ужасом взирающих то на экипаж, то на его хозяина, Мартин подозвал их:
– Придержите коней.
Удостоверившись в том, что мальчишки надежно держат неугомонных лошадей, он подхватил Джошуа под локоть и поволок по направлению к дому.
– Добиваешься, чтобы тебя снова отправили в казармы? Черт побери, старик, ты же свалишься на первом же повороте.
Джошуа попытался попятиться назад, но тщетно.
– Но…
– Я знаю, что дом в плачевном состоянии, – возразил Мартин, поднимая своего сопротивляющегося оруженосца на ноги. – Но сейчас я кое-что подправил так, чтобы остальные слуги навсегда запомнили, как должны делаться дела. По крайней мере, – добавил он, останавливаясь в сумрачном парадном холле, – я надеюсь, что они это запомнят.
Он сделал распоряжения, которые впоследствии слугам полагалось исполнять самостоятельно, как это было во времена его отца. Кое-кто из челяди оставался в доме с тех самых пор, и Мартин ожидал благополучного исхода. Все местные обитатели, многие из которых поколениями прислуживали в доме Мертонов, впали в недоумение, оказавшись под началом неумехи Джорджа. Освободившись от его тирании, они, казалось, и сами рады были вернуть Эрмитаж в надлежащее состояние.
Джошуа фыркнул:
– А как же лошадки?
Губы Мартина дрогнули, но он подавил желание улыбнуться и поднял брови на пугающую высоту.
– Уж не собираешься ли ты усомниться в моей способности позаботиться о своих лошадях?
Джошуа, что-то пробурчав, бросил на него потухший взгляд.
– Отправляйся в постель, старый ворчун. Когда проспишься и сможешь держаться верхом, возьмешь в конюшне лошадь и вернешься в Лондон. Бери ту, что осталась от Джорджа. Это единственное животное, которое хоть в какой-то степени обладает качествами, удовлетворяющими твоим высоким требованиям.
Ничуть не успокоенный такой перспективой, Джошуа недовольно хмыкнул. Однако он понимал, что лучше не спорить. Решив ограничиться последним предостережением, лакей произнес:
– Собирается дождик. Так вы уж будьте поосторожней. – И поковылял в сторону рассохшейся, обитой сукном двери в конце коридора.
Мартин, улыбаясь, вернулся к коляске. Отпустив таращившихся на него мальчишек, он забрался на высокое сиденье и вскинул поводья. Коляска покатилась по заросшей сорняками аллее. Мартин не стал оглядываться.
Когда он миновал столбы, обозначавшие парадный въезд, и проезжал через чугунные ворота, едва державшиеся на петлях, из его груди вырвался тяжелый вздох. Тринадцать лет он хранил в памяти воспоминание о своем доме, как о чарующей радостной обители, как о райском саде, куда он страстно желал вернуться. Судьба позволила его желанию сбыться, но, как это случается всегда, лишила его мечты. Очарование и радость исчезли, став жертвой небрежения, постигшего дом после того, как он лишился отцовской заботы.
Мартин должен восстановить его, вернуть былое очарование, ощущение безмятежного покоя. Он был полон решимости сделать это. Его челюсти сжались сильнее, серые глаза сверкнули стальным блеском в лучах послеполуденного солнца. По правде сказать, Мартин с радостью покидал то, во что превратилась его мечта. Он останется в Лондоне, пока работа не будет завершена. В следующий раз он снова увидит свой дом таким, каким пронес его в своем сердце через все годы разлуки. Своим личным раем.
Вдали показалась дорога на Таунтон. В поисках нужного поворота Мартин бросил беглый взгляд на запад. Джошуа оказался прав: надвигался дождь. Мартин сжал губы, обдумывая возможные варианты действий. Если он остановится в Таунтоне, добраться за день до Лондона будет совсем непросто. Он мог повернуть на Илчестер, где они с Джошуа достаточно комфортно провели прошлую ночь в «Лисе». Приняв такое решение, Мартин бросил поводья, позволяя лошадям как следует размять ноги. Как подсказывала память, он мог заметно срезать путь, взяв немного южнее Таунтона, чтобы добраться в Илчестер до начала грозы.
Двумя часами позже коляска соскользнула и опасно накренилась, попав колесами в очередную колею. Мартин громко выругался. Он натянул поводья и вгляделся в сгущающийся впереди мрак. Кратчайший путь не оправдал его ожиданий. С запада доносились глухие раскаты. Мартин вглядывался в горизонт, едва заметный под низкими тучами. Возможность выбраться на дорогу в Лондон до грозы казалась весьма сомнительной.
Мартин слегка стегнул лошадей, направляя их по разбитой колее проселка. Он изо всех сил напряг память в попытке извлечь оттуда упоминание о каком-нибудь укрытии, расположенном по соседству, когда воздух вдруг пронзил отчаянный крик. Лошади рванули. Быстро остановив их, Мартин спрыгнул со своего места и успел подхватить уздечки как раз вовремя, чтобы не дать лошадям встать на дыбы, когда ночь огласил повторный крик. Он доносился из маячившего впереди леса. Без сомнения, кричала женщина. Мартин поспешил надежно привязать коляску к ближайшему дереву и, выхватив из-под сиденья пару заряженных пистолетов, двинулся в заросли. Оказавшись под сенью деревьев, он постарался идти тихо, мысленно поблагодарив свое непутевое детство, когда он в компании Джонни Хоббса из деревни частенько пробирался в охотничьи угодья отца.
