Повеса в моих объятиях - Брэдли Селеста (книги онлайн полностью txt) 📗
С этими словами Колин посадил визжащую от восторга Мелоди на плечи и зашагал к кабриолету. Гектор в нетерпении перебирал ногами, выщипывая остатки газона по краю дороги. Колин посадил Мелоди в коляску, а сам влез на козлы.
Гектор, позабыв про траву, пустился легкой рысью.
Как же удобно, думал Колин, что в это путешествие они отправились вдвоем. Никаких слуг, никаких болтливых компаньонов. Никто не говорит, когда ты должен остановиться, когда ехать…
– Дядя Колин, мне надо выйти!
Пруденс Филби раздраженно бросила на пол гримерки сумку с принадлежностями для шитья. Черт бы побрал эту Шанталь! Она закрыла лицо руками, пытаясь унять растущую панику, от которой кровь стыла в жилах.
– Она не собирается возвращаться? – спросила она у администратора, хотя ответ знала заранее. – Ты в этом уверен?
Полный мужчина вздохнул и сказал с сожалением в голосе:
– Она укатила. Сказала, что влюблена в этого денди, и след ее простыл. Я бы не взял ее обратно, даже если она вернется. Шанталь Маршан, безусловно, одна из самых красивых актрис Англии, но она настоящая с… – Он кашлянул в кулак. – Она заноза в заднице, вот кто она такая! Из последних десяти выступлений она играла только в двух. То у нее болит голова, то ей скучно, то ей постановка не нравится.
Это было чертовски точное описание Шанталь, за исключением того, что он забыл добавить эпитет «язва». Пруденс обвела взглядом беспорядок в комнате. Вид у комнаты был такой, будто по ней прошелся торнадо, вооруженный десятком ножниц. Все было испорчено.
Будь ты проклята, Шанталь!
Эта комната была домом для Пруденс последние два года, эта да еще костюмерная, где она шила костюмы. Темным, мрачным, Заваленным барахлом, но все же домом.
Пруденс проводила здесь времени больше, чем в крохотной съемной комнатушке, которую делила с младшим братом, Эваном. Развал в гримерке был прямым ударом по ней, она знала это.
Пруденс бросила взгляд через плечо на администратора и попыталась улыбнуться. Она сказала, идеально подражая нетерпеливым ноткам Шанталь:
– Сами выходите на сцену, сэр, у вас ведь талант играть настоящих с…
Он улыбнулся и сочувственно покачал головой:
– Не пытайся подлизаться ко мне, Пруденс, у тебя это не выходит. Я не найду для тебя другой работы. Все в труппе знают, что портниха ты так себе. Единственная причина, по которой тебя держали здесь так долго, – это потому что ты единственная могла найти общий язык с Шанталь.
Пруденс покорно кивнула.
В действительности она не отличалась завидным терпением. Просто прекрасно понимала, что единственный способ прокормить себя и двенадцатилетнего Эвана – это терпеть несносный характер Шанталь, ее оскорбления и летящие в тебя с завидной регулярностью бьющиеся предметы! Другие костюмеры и портные помогали ей с более сложной работой, в благодарность за то, что им самим не приходится иметь дело с дьяволом в юбке.
Но всему пришел конец. Шанталь уехала, не заплатив ей за месяц работы, и теперь в карманах у Пруденс не было ничего, кроме ниток и запасных пуговиц.
Она даже не могла продать костюмы, потому что Шанталь в ярости разрезала их на мелкие кусочки.
Администратор ушел, оставив ее один на один с будущим, которое не сулило ей ничего хорошего. Здесь, в Брайтоне, это была единственная работа, на которую ей удалось устроиться. Никому не требовалась девушка без опыта работы и не имевшая рекомендательных писем. Разве что податься на производство, где трудятся разнорабочие.
Чемодан казался еще тяжелее от осознания жестокой и неумолимой правды. Ей придется работать на заводе. Оставалось лишь надеяться, что удастся выбраться оттуда живой.
Все костюмеры в театре рассказывали ужасные истории. Работа на производстве была тяжелой и вредной для здоровья. Девушки примерзали к станкам зимой и падали в обморок от жары и духоты летом. Жестокий мастер цеха все время приставал и не желал слышать отказа. В станках отрезало пальцы и отрывало руки, но закона над владельцами заводов не было. Однако, несмотря на все ужасы, стоило одной девушке утратить способность работать, как на ее место тут же просилась другая.
Лучше уж она пойдет, чем Эван. Дети, вошедшие в двери завода, не доживали до своего следующего дня рождения. От одной мысли об этом на ее глаза наворачивались слезы.
Она ведь гораздо сильнее, чем могут подумать люди, глядя на ее хрупкую фигуру и большие глаза. Кроме того, раз уж ей удалось вытерпеть все злые причуды Шанталь, то она выдержит что угодно!
Лишь бы не возвращаться домой.
Глава 2
Злой и уставший Колин наконец добрался до Брайтона. И тем не менее, завидев на пляжах толпы взрослых в идиотских купальных костюмах и сонмище обгоревших на солнце детей, он едва не развернул экипаж в обратном направлении.:
– Май в Брайтоне. И о чем я только думал?
Он думал лишь о том, как вновь увидит чарующие формы Шанталь. Какая она красивая, нежная, деликатная и любвеобильная… ну эти, конечно, если не обращать внимания на некоторые недостатки.
Однако не стоит терять время на праздные мечты, Шанталь ждет! Колин взмахнул плетью и направил растерявшегося было Гектора в нужном направлении.
Как оказалось, Шанталь не ждала его вовсе.
В театре Брайтона Колин смотрел, беспрестанно моргая, на потертые бархатные сиденья да на облупившуюся позолоту канделябров, терявших свое очарование при дневном освещении. Затем повернулся к тучному типу, уверявшему, будто он является администратором. Мелоди стояла между ними, держась за штанину Колина и оглядываясь по сторонам с нескрываемым благоговением.
А вот Горди Ева, которая свисала из свободной руки своей маленькой хозяйки, не выглядела такой очарованной.
– Она не вернется? – спросил Колин. – Вы уверены?
Мужчина ухмыльнулся:
– Сговорились вы, что ли? Одно и то же спрашиваете. Не вернется она, да и я не желаю, чтобы она возвращалась. Впрочем, едва ли ее примут в любом другом театре города. – Взмахнув руками, как это обычно делают итальянцы, он развернулся и побрел к выходу, недовольно бормоча что-то себе под нос.
Ноги не держали Колина, он медленно опустился на край сцены. Что ж, в театре хотя бы темно и прохладно, не то, что на пыльной, пронизанной солнцем дороге. Мелоди комфортно пристроилась у него на колене, положив голову ему на грудь. Колин обнял ее одной рукой и поцеловал в темные кудряшки.
– Дядя Колин, я устала. Я хочу обратно, в клуб «Браунс». Я хочу к Мэдлин и дяде Эйдану, и в свою комнату, и в сад, и еще… – Мелоди уснула быстро и неожиданно, как и всегда. Девочка признавала лишь две ипостаси: «вперед» и «спать».
Колин сейчас тоже не отказался бы от мягкой кровати с чистыми простынями. Неужели все зря? Ради чего он терпел долгие утомительные часы в дороге, бесконечные остановки из-за особенностей детской физиологии, сотни килеваний и обезглавливаний? '
На секунду ему захотелось самому стать трехлетнем ребенком, чтобы вскочить на сцену и затопать и заголосить от злости.
– Ну, уж нет! Никуда я не пойду, и черта с два вы меня заставите!
Колин посмотрел в том направлении, откуда раздавался голос, машинально прикрыв Мелоди уши, чтобы девочка не слушала грубых слов. Его действия были продиктованы, не столько желанием защитить юное дитя, сколько необходимостью ограничить ее и без того богатый словарный запас. Ему и так приходилось уже несколько раз краснеть за девочку в течение их путешествия.
Из-за кулис на сцену выскочило худенькое создание, топоча по дощатому полу ботинками, которые были явно велики, размахивая кулачонками, которые не мешало бы отмыть для начала, и угрожающе кривя личико, которое давно не видело мыла. Существо уставилось на Колина горящими глазищами.
– Чего вылупился, аристократ чертов?
Колин в недоумении смотрел на это воплощение вульгарности в миниатюре. Существу было не более двенадцати лет от роду, да и эти двенадцать лет явно дались ему с трудом. Серые глаза излучали слишком много боли и слишком мало детской радости.
