Роковая любовь - Бурден Франсуаза (читать книги полностью без сокращений бесплатно txt) 📗
– Забери это к себе,– взмолился Виктор.
– Ты шутишь? Кати не должна прочесть это!
– Ты ничего ей не расскажешь?
– Даже не знаю... Во всяком случае, не сейчас. И без этих отвратительных подробностей...
Максим также прочел исповедь матери несколько раз, прежде чем вновь поднял голову. За это время Виктор принял душ и оделся, даже ответил на телефонный звонок Виржини, хотя был не в состоянии сказать ей ни одной связной фразы.
– Вик, мы должны сегодня быть на ужине у родителей,– вдруг вспомнил Максим.
Они подавленно смотрели друг на друга.
– Нет, это невозможно,– наконец вздохнул Виктор.
Оказаться сейчас перед матерью было выше его сил.
– Что же мы придумаем? Не явиться сразу обоим! А я тебя предупреждаю, что один не пойду...
– Мы ходим по кругу, Макс. С какой бы стороны мы ни брались за эту проблему, прежде нужно поговорить с папой.
– Сегодня?
– Ну, не знаю...
– Мы искорежим остаток его жизни! Вот что произойдет, если мы поторопимся.
Он с силой ударил кулаком по черному блокноту, так что Виктор вздрогнул от неожиданности.
– Эта штука хуже, чем граната с вынутой чекой! Если мы обнародуем ее невесть как и невесть где, мы разрушим все! Когда папа узнает правду, что, по-твоему, он сделает? Убьет маму? Пустит себе пулю в голову? Как ты представляешь себе его дальнейшее существование?
– Возможно, это будет первым глотком кислорода за тридцать лет!
Виктор тотчас же пожалел, что сказал это, и даже более того – что подумал об этом. Они замолчали, пытаясь догадаться, о чем думает каждый из них.
– Ответственность слишком велика,– сказал наконец Виктор.– Ты прав, Нильс имеет право знать, а потом мы примем решение все вместе, втроем.
Пока и тот и другой тщательно избегали выносить какое-либо суждение о матери.
– Но как она могла...– начал Макс.
– Из-за любви, это совершенно очевидно! Преступление на почве ревности, она не первая.
– При этом идеальное преступление.
Они снова обменялись взглядами, потрясенные тяжестью того, что с ними произошло. В какой хаос будут ввергнуты их жизни, если они допустят малейший промах? Принесет ли им хоть какую-нибудь пользу привычка управлять сложными семейными ситуациями, разрешать конфликты и обнаруживать давно похороненные тайны? Как этот профессиональный опыт, научивший их сохранять спокойствие и давать добрые советы в любых обстоятельствах, сможет проявиться перед лицом их личной драмы?
– По крайней мере, с точки зрения законности... Не окончив свою фразу, Максим обреченно пожал плечами, а Виктор закончил за него:
– Существует срок давности, я знаю! Дело совести для нас, не так ли? А если бы это не был такой случай, ты сделал бы заявление о преступлении?
– Нет! Нет, не думаю...
Однако сказал он это неуверенно. Виктор заметил, что брат был рассержен, в то время как сам он чувствовал упадок сил и моральное опустошение.
– Не могу поверить, что мама была человеком таких пылких страстей, такой экзальтированной,– добавил Макс – До сих пор я считал ее самой мягкой из женщин, готов руку дать на отсечение!
Она всегда была нежной по отношению к ним, а с Нильсом – гораздо более нежной. В свете признаний из ее черного блокнота эта чрезмерность внезапно приобрела смысл гнусной извращенности. Может быть, она хотела с помощью вседозволенности уничтожить ребенка соперницы? Сделать его таким ранимым, что понадобился психоаналитик? Видимое предпочтение, которое отдавал Нильсу Марсьяль, должно быть, делало ее безумной от ярости. Или короче – просто безумной. Но не была ли она такой еще раньше?
– Я позвоню Нильсу,– решил Виктор.– Он сможет приехать уже к вечеру, и у нас будет немного времени.
– Что ты предполагаешь ему сказать? Не удивлюсь, если он попадет в аварию по дороге!
– Найду предлог!
– Хочешь, я пока откажусь от приглашения к родителям?
– Да, спасибо.
Еще до того, как они стали работать вместе, они научились распределять задачи, а затем эта привычка помогла им спонтанно определить соответствующие сферы деятельности. Между собой им достаточно было обменяться словом или взглядом.
– Я сейчас поеду домой и вернусь вечером. А ты должен за это время поспать, на тебя смотреть страшно.
Бессонная ночь давала о себе знать, однако Виктор не имел ни малейшего намерения пойти прилечь. Он проводил Максима до машины и стоял рядом с ней, пока тот заводил мотор. Ему хотелось бы удержать брата, чтобы не оставаться в одиночестве, но он лишь украдкой сжал его плечо.
Солнце скрылось за черной тучей, предвещавшей грозу. Возвращаясь к дому, он остановился, чтобы снова взглянуть на фасад. Теперь он знал причины недомогания, которое чувствовал здесь в первый день, в первую ночь. В Роке его мать претерпевала ежедневную голгофу, которая привела ее к самому худшему. Что-то в ее поведении они должны были заметить, когда были детьми. А может быть, лучше остаться в неведении?
Нильс съехал с автострады А20 в Суйяке. Ему оставалось около тридцати километров, половина из них проходила вдоль Дордони. Дорога была ему настолько знакома, что он не обращал внимания на пейзаж и ехал, как обычно, быстро. Наконец он отдалился от берега и сбавил ход, чтобы свернуть на маленькую дорогу в направлении к Карлю.
Если бы ему посчастливилось осуществить свой проект, он знал, на какой натуре нужно снимать. Многие режиссеры выбирали Перигор, и в кино уже примелькались средневековые улочки Сарлата и окрестные замки, например Бейнак, в котором снималось продолжение «Пришельцев». Но Нильс здесь вырос, он знал эти места как никто другой, включая несколько жемчужин, не попавших в реестр исторических памятников. При определении натуры он разве что может затрудниться с выбором.
Сейчас, когда его проект приобретал очертания, к нему вернулся весь его прежний энтузиазм. Он наконец поймал удачу за хвост, его мечта стала реальной, после того как долго была химерой. Финансовая сторона продвигалась, сценарий был поручен превосходному автору, и он уже подумывал об актерах.
Погрузившись в свои мысли, Нильс едва не пропустил поворот на Пратс и свернул в последний момент. Неужели ему и в самом деле дадут возможность доказать, что он не лишен таланта? Что он отнюдь не неудачник и сумасброд? Глядя на братьев и отца, он испытывал громадную потребность жить по-другому – не как «бедный Нильс», каким его считали годы и годы, и не как «этот мерзавец Нильс», с тех пор, как он жил с Лорой. В другой профессии он, возможно, достиг бы успеха гораздо раньше, но кино было сродни лотерее, в которой выигравших счастливчиков можно было пересчитать по пальцам одной руки. Понятно, когда речь идет о значительной сумме, найдется не много охотников делать вложения в неизвестное имя. Однако достаточно было первого добровольца (господина Вильнёва Нильс еще не видел), как спонсоры стали объявляться один за другим. Возможно, эта поддержка, пришедшая из Сарлата,– подарок судьбы? Даже у отца Нильс никогда не смел просить денег на такое непредсказуемое дело, как кино.
Нильс подъехал к массивным воротам Рока и остановил машину. В прошлый раз, приехав ночью, он многого не разглядел, а сейчас, в лучах заходящего солнца, поместье казалось ему еще более прекрасным, чем в воспоминаниях детства. Должно быть, прошел дождь, потому что на листьях деревьев висели капли воды. Здесь тоже можно было снять романтические сцены, но, увы – Виктор никогда не даст ему разрешения. А жаль...
Нильс медленно ехал по аллее. Виктор говорил с ним по телефону уклончиво, однако Нильс выехал безотлагательно. Что ожидало его? Он нервничал от любопытства и беспокойства. Нильс достаточно хорошо знал своего брата, чтобы по голосу отгадать, какие чувства им владеют. Виктор звонил в полном смятении, и Нильс не понимал, что требовалось от него лично.
Он остановил машину в том месте, где аллея поворачивала на восток. Еще сто метров, и покажется фасад Рока, сверкающий камнем цвета светлой охры. Это чудное строение Нильс всегда предпочитал дому на Президьяль. Он бы с удовольствием купил его у отца – только, во-первых, он не сэкономил и трех су, а во-вторых, ему никто этого и не предлагал, да и вообще, он жил в Париже. До адюльтера с Лорой, может быть, достаточно было бы намекнуть отцу, до какой степени он любит Рок, чтобы тот сохранил поместье. Конечно, Виктор оформил сделку как положено. Впрочем, кроме Нильса, все Казели весьма уважительно относились к нормам и правилам, что для нотариусов было само собой разумеющимся!
