Роковое сходство - Гэфни Патриция (серия книг .txt) 📗
Она поймала себя на том, что опять начинает ходить из угла в угол, и, сделав над собой усилие, села на диванчик под окном. Если не остановиться вовремя, так можно и дорожку протоптать в роскошном розовом ковре. Броуди все еще сидел, уткнувшись по обыкновению носом в книгу. На этот раз он углубился в «Происхождение видов» Чарлза Дарвина.
Никогда в жизни ей не приходилось встречать человека, способного поглощать книги в таком количестве, как мистер Броуди. Как-то раз Анна спросила его об этом: он ответил, что был разлучен с чтением на четырнадцать лет и теперь наверстывает упущенное. Но разве можно читать в такую минуту, как эта? Неужели он не понимает, как много значит для него эта телеграмма?
– Я закончил.
– Слава богу!
Сцепив руки за спиной, Анна поднялась и подошла к столу, за которым сидел Эйдин.
– Читайте!
Она оглянулась на Броуди, продолжавшего сидеть на диване. Он закрыл книгу, но так и не встал.
О’Данн откашлялся, сохраняя на лице профессионально непроницаемое выражение.
– «Подтверждаю получение телеграммы Э. О.Д. третьего июня…»
– Что такое Э.О.Д.? – перебила его Анна.
– Это я.
– Ах да. Извините. «Вот дура!» – добавила она мысленно.
– «Подтверждаю получение телеграммы Э. О.Д третьего июня. Дело У.з. (это „Утренняя звезда“), – пояснил он, не дожидаясь вопроса, – взято на рассмотрение. Больше ничего не предпринимайте. Просьба насчет Дж.Б. отклонена. Немедленно возвращайтесь в Бристоль. Подтвердите получение. Подпись: Р.Д.».
О’Данн сложил телеграмму вчетверо, тщательно подравнивая пальцами уголки, чтобы сходились в точности. Молчание затянулось. Наконец он поднял голову. Анна стояла между ним и Броуди. Она так и не двинулась с места, ее как будто парализовало. Адвокат поднялся на ноги, захватил свой костыль и обошел вокруг стола, направляясь к Броуди.
– Мне очень жаль, Джон, – сказал он. – Не знаю, что еще я мог сделать, как еще можно было их убедить. Если бы я мог что-то придумать…
Теперь Броуди тоже встал, ему не сиделось на месте.
– Забудьте об этом. Вы ни в чем не виноваты, Эйдин, вы сделали все, что могли. Ведь мы все равно ничего другого не ожидали, разве не так? Ничего не изменилось. Да, у меня были кое-какие надежды, но они не оправдались. Я не в худшем положении, чем месяц назад.
Он смотрел на окаменевшую спину Анны, почти не прислушиваясь к собственным словам.
– Там сказано «Возвращайтесь немедленно». Мне собираться недолго. Но как насчет вашей ноги?
– Она уже в порядке. Мы можем отправиться завтра или послезавтра.
Анна наконец вышла из оцепенения.
– Завтра? Эйдин, зачем так скоро? Вы… вы еще не оправились после ранения, вас мучают боли. Вы можете снова пострадать во время путешествия. Зачем рисковать? Если рана опять откроется или воспалится…
– Рана прекрасно заживает, Анна. Меня здесь больше ничто не удерживает.
– Да, но…
– Какой смысл все это затягивать? Нам остается только устроить «похороны Николаса», но об этом позаботятся власти в Лондоне. Вы останетесь здесь, пока я не свяжусь с вами… Это вопрос недели или двух, не больше. Вам дадут знать, когда надо будет написать домой и сообщить о внезапной смерти супруга. Возможно, ваш кузен Стивен приедет, чтобы забрать вас отсюда. Я настою на том, чтобы его сопровождать. Все будет кончено не позже чем через месяц, Анна. И вы сможете вернуться домой.
Домой? Анна стиснула пальцы, ее растерянный взгляд метнулся к Броуди, потом к Эйдину и обратно.
– Это…
Она вскинула руку и бессильно уронила ее. Ей хотелось сказать «Это чудовищно», но она не могла говорить при Броуди. Только не сейчас. Ни сейчас, ни когда-либо в будущем. Надо выбраться из этой комнаты. Немедленно. До того, как произойдет нечто непоправимое. Что именно? Все, что угодно. Какое-нибудь неосторожное признание.
– Прошу меня извинить, – вот и все, что Анна сумела выговорить.
Потом она стремительно проскользнула мимо Броуди и Эйдина, вышла в коридор и чуть ли не бегом бросилась к лестнице.
Глава 14
Наконец-то настало утро. Бессонные часы после полуночи тащились с такой медлительностью, что Анна почувствовала себя вконец измученной и разбитой. Все тело у нее ныло и в то же время казалось чужим, Она встала. Какое облегчение – выбраться наконец из постели вместо того, чтобы следить воспаленными от бессонницы глазами, как серый прямоугольник окна постепенно светлеет.
Накинув капот и всунув ноги в домашние туфли, Анна прошла по коридору в уборную. Здесь была и ванна, и раковина с проточной водой, холодной и горячей, и ватерклозет – настоящее чудо инженерной мысли, в точности как в новом ливерпульском особняке ее отца.
Но здесь также висело зеркало. Заглянув в его беспощадно беспристрастную глубину, Анна смогла в полной мере оценить ущерб, нанесенный бессонной ночью.
Она сама себя не узнавала. Во всяком случае, ей хотелось надеяться, что это не она. У этой особы в зеркале были темные круги под глазами, нездоровая мучнистая бледность на лице и некое подобие мышеловки вместо рта. Опершись локтями на подзеркальную полку, Анна наклонилась ближе, внимательно изучая свое отражение.
– Ты выглядишь как черт знает что! – Это вырвалось у нее совершенно неожиданно: она опешила от собственных слов. Но округлившиеся глаза в зеркале показались ей смешными, и она повторила вслух:
– Да, Анна, ты выглядишь как черт знает что! – Легкая улыбка появилась у нее на губах. Броуди мог бы сказать что-то в этом роде. Только он назвал бы ее «Энни» и замолчал бы, дожидаясь, пока она покраснеет. Не в силах оторваться от своего отражения, словно пребывая в каком-то болезненном трансе, Анна увидела, как у женщины в зеркале глаза наполняются слезами.
– Броуди, – прошептала она.
Потом Анна заставила себя встряхнуться. «Ты просто устала», – сказала она себе. Чем же еще можно было объяснить этот безнадежный упадок духа, эту неизбывную черную тоску? Уж конечно, не мыслью о том, что они навсегда расстаются с Броуди, что ему суждено провести остаток своих дней в тюрьме.
Анна закрыла лицо руками и разрыдалась. В глубине души она не могла не понимать, что телеграмма, посланная ею в Лондон вчера вечером (по секрету от Эйдина, разумеется), никакой пользы не принесет. Уж если ему не удалось убедить бюрократов из министерства, то как она сумеет на них повлиять? Она не могла сказать им ничего такого, чего Эйдин не сказал бы до нее: что мистер Броуди проявил отвагу, что он достоин доверия, что он вернул деньги, хотя мог бы сбежать с ними, бросив Эйдина истекать кровью.
Сочиняя телеграмму, Анна сознавала, что ничего не добьется, но она не могла просто сидеть, сложа руки, и покорно ждать развития событий. Когда Броуди уедет – завтра, послезавтра или еще через день, – ей останется хоть одно небольшое утешение: она будет знать, что сделала все, от нее зависящее, чтобы его спасти. Хотя вряд ли это ее утешит.
Возвращаясь к себе в комнату, уже у самых дверей, Анна услыхала какой-то шум и обернулась. Броуди, босой и обнаженный по пояс, стоял на лестничной площадке в снопе утреннего света, падавшего через окно. Устремив прямо на нее свои пронзительно-голубые глаза, беззвучно ступая босыми ногами по половицам, он направился к ней. И опять Анна подумала, что он безупречно сложен. Какое-то странное спокойствие охватило ее, пока он подходил ближе.
Когда он оказался рядом, они оба услыхали, как кто-то спускается по лестнице с третьего этажа: возможно, кто-нибудь из слуг или Маддалена, спешащая начать работу с утра пораньше. Не говоря ни слова, Броуди отворил дверь в спальню Анны, втолкнул ее внутрь и закрыл дверь. Потом оглянулся, чтобы убедиться, что она все видит, и повернул ключ в замке.
Вероятно, ей следовало почувствовать себя шокированной. Ахнуть, например, или воскликнуть «Как вы смеете?», или даже закричать во весь голос. Но Анна ничего такого не сделала: просто застыла на месте, теребя отвороты капота и не сводя с него глаз. Всем своим существом она ощущала страшную неизбежность наступившей минуты. И все же, когда он потянулся к ней, что-то застарелое, укоренившееся в натуре, заставило ее воскликнуть:
