Прелестница - Кинг Валери (читать хорошую книгу TXT) 📗
Она застонала вслух от сердечной боли. Что он за человек, который всегда так умеет возмутить ей душу? Если бы он не поцеловал вчера ее ноги, она бы уже послала записку Монтфорду, умоляя его помочь ей бежать из Шропшира.
Но Уортен целовал ей ноги, он сказал ей, что любит ее такой, какая она есть. Филип называл се ангелом; Монтфорд назвал ее лучшей из женщин, что было неправдой. Она была вспыльчива, избалована и всегда норовила настоять на своем.
Она понимала теперь, что Филип любил ее, совсем ее не зная, так же как и она любила его, даже не подозревая о его склонности к картам, обнаруживавшей в нем все признаки игрока. Быть может, он бы и остепенился со временем, а если нет? Мег знала, что она почувствовала бы себя чудовищно обманутой, открыв это свойство в своем возлюбленном.
Монтфорд любил ее, не испытывая никакого стремления понять ее.
А Уортен? Мег закрыла себе голову подушкой. Уортен любил ее, потому что она была такая, какая она есть, и ее снова охватил страх. Она поняла, что боится его, как он и говорил. Она боится его способности читать каждую ее мысль и проникать в тайники ее души, узнавая скрытые желания, о которых никто и не догадывался.
Позже в тот же день Мег получила от лорда Уортена записку, извещавшую ее, что брату сообщили, что у его жены начались роды. Блейк счел необходимым немедленно вернуться в Оксфордшир. Уортен намеревался его сопровождать и должен был вернуться обратно с хорошими новостями. Ему предстояло стать дядей в шестой раз, и ничто ему не доставляло большего удовольствия, как общество его племянников и племянниц. Он сожалел, что ему приходится расстаться с Мег в такой момент, но он выражал надежду, что она его поймет.
Мег прочитала записку, сидя в своем любимом кресле, и вздохнула с облегчением. Два дня его отсутствия дадут ей время разобраться в собственных мыслях и обрести душевное равновесие, утраченное ею со времени его приезда две недели назад.
Может быть, она поймет, что делать и просить ли ей Монтфорда увезти ее из Шропшира.
15
Помогая брату спускаться по лестнице, Уортен тихо говорил ему:
— Ты видишь теперь, в каком я скверном положении. Она все время настаивает, чтобы я объяснял ей свои слова и поступки. А кому, как не тебе, знать, насколько мне это всегда было противно! Мне кажется, она меня совсем не уважает!
Опираясь на трость, Джеффри осторожно опустил ногу на следующую ступеньку.
— Она очень энергичная и смелая особа, Ричард. — Он усмехнулся. — Не могу себе представить никакую другую юную леди, делающую тебе выговор за то, что ты заказал шампанское.
— И я тоже. Обычное поведение для девицы — хлопать ресницами и жеманно улыбаться. Но Мег совсем не такая.
— Я всегда знал, что подобные приемы должны тебе рано или поздно надоесть, — сказал Джеффри.
— Я всегда такие фокусы терпеть не мог. Но равнодушие ко мне со стороны Мег коренится в ее невысоком мнении о моих достоинствах.
— Ты не способствовал успеху своих намерений, братец, согласившись на эту свадьбу. Принуждать такую девушку — все равно, что подгонять ее хлыстом!
— Ты так думаешь? — воскликнул удивленный Уортен. — Неужели я действительно совершил серьезную ошибку?
Джеффри неожиданно остановился, опершись на перила. Побледнев, он слегка поморщился:
— Эта проклятая нога!
Уортен издал что-то вроде стона. Джеффри взглянул на него.
— Ты по-прежнему винишь себя? Я думал, мы давно это уладили.
Он опустил трость и предоставил брату поддерживать его на всем оставшемся пути вниз.
— Это моя пуля погубила тебе ногу. Ничто, никакое прощение этого не изменит.
Джеффри засмеялся.
— Ну да, мое упрямство, ревность и вообще ребяческое поведение не имели к нашей дуэли никакого отношения! Будь по-твоему! Ты одни виноват, что моя жизнь разбита!
Уортен не мог удержаться от смеха, но этот смех был натянутым.
К ним с поклоном подошел мистер Крапс:
— Ваш экипаж готов, милорд, мистер Блейк! Блейк медленно вышел во двор, где били копытом готовые пуститься в путь лошади.
— Мы были парой идиотов, — сказал Уортен. — Как мы могли допустить такое?
Джеффри что-то буркнул в ответ.
— А кого бы из нас выбрала Каро, не дойди мы до убийства? — спросил он. — Не забывай, братец, я задел тебе голову и безнадежно испортил твой фрак, рубашку и шейный платок.
— Да, у меня страшно болела голова с неделю после этого. А что касается Каролины, как знать? Первый год я с ней вообще говорить не мог. К тому же она была потрясена не меньше нас с тобой. Она очень изменилась впоследствии. Все ее кокетство совершенно исчезло.
— И она начала тщательно укладывать волосы, — перебил его Джеффри, — вместо того чтобы распускать локоны и убирать их цветами. Одно меня беспокоило во всей этой истории: она могла бы помешать нашей дуэли одним мановением пальца, но она этого не сделала. Почему?
Уортен пожал плечами.
— Она была капризна и легкомысленна, как и мы. Быть может, она просто не верила, что у нас дойдет до убийства.
Когда они подошли к экипажу, мистер Крапс и Уортен помогли Джеффри сесть. Его краткое пребывание в Стэйплхоупе утомило его, и, хотя Джеффри искренне сожалел, что не сможет остаться до свадьбы, Уортен чувствовал в его поведении желание поскорее вернуться домой, где слуги знали, как быстрее и лучше помочь ему.
Дверцы захлопнулись, кучер хлестнул коренника, и карета выкатилась со двора.
Было уже далеко за полдень. Окружавшие долину холмы золотились в лучах уже начинавшего клониться к закату солнца. На восточных склонах появился Стэйплхоуп. Величественное здание эпохи Елизаветы гордо возвышалось на фоне густой зелени буков.
Уортен смотрел на него из окна кареты. Что, черт возьми, ему делать с Мег? Он был страстно влюблен в нее, в женщину, не испытывавшую к нему ни любви, ни уважения. Что ему еще оставалось делать, кроме как продолжать доказывать ей свою любовь и надеяться, что она когда-нибудь оценит его?
Проследив направление его взгляда, Джеффри какое-то время наблюдал за ним. Наконец он сказал:
— Ты стал слишком гордым, Ричард. Раньше я этого не замечал. Ты отказываешься оправдаться перед Мег — единственное, что она от тебя требует, — но приходило ли тебе когда-нибудь в голову, что наше общество, как я ни наслаждаюсь относительным комфортом, который оно предоставило мне, моей семье и большинству моих друзей и знакомых, предоставляет нам мало возможностей проявить свой характер? В конце концов, Мег может оценить тебя только с твоих слов. Я советую рассказать ей, почему ты отказываешься принимать вызовы Монтфорда, Уайта и им подобных. Ей нужны основания, чтобы верить тебе и уважать тебя. Почему ты не мог просто сказать ей вчера: «Ваш отец обещал мне рассказать вам еще до возвращения в Шропшир, что мне необходимо ваше приданое»?
— Я же говорю тебе, что это было бессмысленно. Она была заранее уверена в моей вине. Я хочу, чтобы она верила мне, не вынуждая постоянно оправдываться и доказывать ей что-то. Этого не должно быть.
Глядя на розоватый кирпич фасада Стэйплхоуп-Холла, Джеффри сказал:
— Если она не способна тебя уважать, а ты не можешь смириться и сказать ей то, что она хочет услышать, тогда тебе лучше отказаться от нее.
— Я никогда от нее не откажусь! И как может человек чести говорить то, во что он в глубине души не верит?
— В тебе говорит не только гордость, но и упрямство. Это опасное сочетание, Ричард. Если ты помнишь, наша дуэль состоялась именно по этим двум причинам.
— Уж не хочешь ли ты сравнить мое отношение к Мег с этой глупой дуэлью десятилетней давности?
Джеффри твердо встретил его взгляд:
— Я это только что сделал.
Два дня спустя после этого разговора небольшая компания выехала на прогулку на отличных лошадях. Блестящие темные волосы Лиззи спадали на элегантную амазонку из алого бархата очень смелого покроя. Чарльз, в синем фраке, красовался на великолепном гнедом. Уортен, в красновато-коричневом, умело сдерживал сильного вороного жеребца. Собственная кобыла Мег шла рысью рядом с жеребцом. Мег с удовольствием ощущала, как ветер выбивает из-под шляпы ее рыжие локоны. Белое страусовое перо красиво спускалось с полей шляпы ей на щеку. Юбка голубой бархатной амазонки лежала изящными складками.
