Знатные распутницы - Бенцони Жюльетта (книги без сокращений txt, fb2) 📗
Эта игра была ловко задумана. Гамильтон клюнул на эту приманку без промедления и с этих пор мечтал только о том мгновении, когда сможет выйти на прогулку в солнечном Неаполе с прекрасной Эммой. Деньги были переведены…
Гревилу оставалось только убедить Эмму в необходимости поездки в Неаполь. Эмму, которая была страстно в него влюблена и думала, что он вскоре женится на ней.
Гревил нажал на все педали: ей нужно усовершенствовать свое пение; очень важно, чтобы она завоевала еще больше симпатий лорда Гамильтона, от благосклонности которого зависит благополучие племянника.
– Это отсутствие не будет длительным, – пообещал он молодой женщине. – Вы проведете шесть великолепных месяцев во дворце Сеса. Вас будут обслуживать там как королеву и наилучшим образом позаботятся о постановке вашего голоса.
– Но вас там не будет! О Гревил, вы не знаете, но я без вас больше не могу жить!
– Я знаю, мое сердце, мне вас будет страшно не хватать. Но сэр Вильям будет так счастлив иметь вас у себя некоторое время, а госпожа Кадоган будет вас сопровождать. А затем… я сам заберу вас через шесть месяцев.
Это был его последний аргумент. Одной ложью больше или меньше уже не имело для Гревила никакого значения. Сейчас он просто хотел отделаться от этой женщины и, не зная, что бы еще сделать, решил доигрывать эту комедию до конца. Рыдая, вся в слезах, Эмма Харт, наконец, уехала в Неаполь.
Дворец Сесса в Неаполе был во всех отношениях великолепной резиденцией, наполненной художественными произведениями и роскошью, достойной английского посла. Но, когда Эмма прибыла сюда вместе с госпожой Кадоган, она увидела, что в нем не было даже и половины того великолепия, какое она видела в маленьком доме по Эджер Род, где она оставила своего любимого Гревила.
Тем не менее Неаполь с его голубым морем, сияющим солнцем, цветами и тем безмерным восхищением, которые выразили ей неаполитанцы, ей понравился. Вскоре она стала любимицей города. Все только и говорили о юной англичанке, которой только что исполнилось двадцать, и которую считали кузиной лорда Гамильтона. Любопытные устремлялись в посольство, чтобы посмотреть на чудесное создание, красота которой раскрылась под южным небом, как роза. Сэр Вильям был без ума от Эммы. Он осыпал ее нарядами, драгоценностями и бесчисленными мелочами, которые так нравятся красивым женщинам. Сидя у ее ног, он объяснялся ей в любви, как трубадур. И Эмма спустилась с облаков на землю. Она не ожидала этого от своего «доброго дяди».
Она по-прежнему тосковала по Гревилу и писала ему страстные письма: «Жизнь без вас для меня невозможна. Я принадлежу вам, Гревил, только вам…»
Гревил, который был рад, что избавился от нее и получил за это приличную сумму денег, не отвечал на ее письма.
Он думал о том, что пока Гамильтон будет любить Эмму, он может не опасаться, что его любимый дядя, от которого он ждал наследства, на ней женится. Кто же может жениться на бывшей «богине здоровья»?!
Когда Эмма написала ему отчаянное письмо, в котором сообщила, что сэр Вильям в нее влюбился, он снизошел до ответа… и цинично посоветовал ей ответить взаимностью на любовь посла.
«К черту лицемерие, пора положить этому конец, – сказал он сам себе. – Пора сбрасывать маску!»
Без дальнейших прикрас Гревил посоветовал Эмме отдаться дяде: «Он состоятелен, влиятелен и сделает для вас все, чего бы вы не пожелали!»
Получив это страшное письмо, Эмма заперлась в своей комнате, не желая никого больше видеть. Для нее это было жестокое разочарование. Внезапно, человек, в котором она видела только красоту и благородство, раскрылся перед ней как циничный сводник. Ей захотелось умереть. В Неаполе самоубийства из-за любовных страданий не были редкостью.
Но, к счастью, существовала еще реально мыслящая и спокойная госпожа Кадоган, у которой нашлись спасительные идеи. – Ты будешь дурой, – сказала она, – если станешь плакать по этому парню, который продал тебя своему дядьке, поскольку не очень опасался, что тот может жениться на тебе. Заставь сэра Вильяма на тебе жениться… и ты будешь отомщена!
Это был убедительный аргумент! Эмма, охваченная болью и злостью, сразу же написала письмо Гревилу, которое завершилось следующим постскриптумом: «Заверяю вас, что не в ваших интересах наносить мне обиду. Вы не знаете, каким влиянием я здесь располагаю. Я никогда не стану любовницей сэра Вильяма. Но если вы загоняете меня в тупик, я стану его женой!»
Можно себе представить, в какой страх повергли эти строки Гревила. Но вместо того, чтобы успокоить Эмму, он написал сэру Вильяму, чтобы предостеречь его от «слухов» о нем и его «бывшей подруге». И у него еще хватило глупости послать личного доверенного в Неаполь, чтобы предсказать последствия возможного скандала. Но все это только подогрело страсть входящего в возраст мужчины. Через несколько дней сэр Вильям торжественно попросил руки Эммы.
Гревил бы вне себя от злости, когда получил от Эммы последнее письмо, в котором она известила своего будущего «племянника» о своей предстоящей свадьбе: «Мы скоро вернемся в Лондон, – писала она с издевкой, – и женимся там, чтобы вы могли присутствовать на свадьбе».
6 сентября 1791 года Чарльз Гревил был вынужден присутствовать в церкви Мэриелбон, когда священник обручил его дядю, сэра Вильяма Гамильтона, с урожденной Эмилией Лайон.
– Я буду для вас самой лучшей теткой! – воскликнула сияющая Эмма и поцеловала его.
Он ее не узнавал. В оцепенении, которое он едва мог скрыть, Гревил осознал, что действительно создал из этой красивой девушки настоящее произведение искусства. И несмотря на компанию сплетен и злословия, которую он инсценировал перед свадьбой в Лондоне, трудное возвращение Эммы было воспринято с воодушевлением.
И в конце концов, скрепя сердце, он был вынужден склониться перед той, которой присвоили еще одно имя: «божественная леди». Триумф Эммы был полным.
Он стал еще более грандиозным, после того, как, вернувшись в Неаполь, на этот раз в качестве жены посла, она была представлена королеве Марии Каролине, сестре Марии Антуанетты, слывшей очень разборчивой. Эмма с первого взгляда настолько понравилась королеве, что вскоре стала подругой королевской четы.
Прошли годы, полные блеска и беззаботности. Эмма, прекрасная и вызывавшая восхищение, купалась в счастье и фактически правила неапольским двором. Но однажды вечером в сентябре 1793 года сэр Вильям вернулся домой в возбужденном состоянии, что было для него неестественным. К вечеру в неаполитанском заливе стала на якорь английская эскадра, и посол направился на борт адмиральского корабля «Агамемнон». Оттуда он вернулся полный восторга.
– Моя дорогая, – сказал он Эмме, – сегодня вечером представлю вам одного маленького человека, которого не назовешь красивым парнем, но который в один прекрасный день повергнет мир в изумление.
– В самом деле? И почему вы так решили?
– После короткой беседы с ним. Он вызывает к себе невиданное уважение. Вы знаете, я никогда не размещал здесь британских офицеров. Но для этого я сделаю исключение. Распорядитесь, пожалуйста, чтобы для него подготовили апартаменты.
– И как же зовут этого чудесного зверя?
– Определенно, вы еще никогда не слышали этого имени. Он не знаком никому из нас… Его зовут Горацио Нельсон.
Вечером человек невысокого роста поклонился супруге посла. У него было узкое лицо и горящие глаза. На Эмме было простое платье из белого муслина с глубоким декольте, которое открывало ее великолепные округлые плечи. Она была неотразима. Оба обменялись формальными комплиментами… и одним-единственным взглядом. Посмотрев на нее, Нельсон понял, что ему уже больше никогда не забыть эту женщину, а Эмма почувствовала, что этот человек еще сыграет в ее жизни большую роль. Но до того, как этому случиться, должно пройти еще немало времени.
Сначала отношения между адмиралом Нельсоном и леди Гамильтон выглядели как дружеские, Эмма показала английскому моряку Неаполь и была его переводчицей. Она сопровождала его также к королеве. Всех трех объединяла ненависть к революционной Франции, где готовились обезглавить королеву Марию Антуанетт1/.
