В сладостном плену - Андерсен Блэйн (е книги .txt) 📗
Вновь открыть глаза ее заставил скрип открываемой массивной двери. Хотя солнце заливало погруженное во тьму центральное помещение дома и она была почти ослеплена хлынувшим в него потоком света, ей все же удалось различить силуэт наклонившегося над ней Торгуна. Вот так же она однажды видела его, в первый день их встречи в Глендонвике, когда он пришел, чтобы увезти ее с собой.
«Зачем он пришел на этот раз?»— спросила она себя, сама же убоявшись ответа на этот вопрос.
— Бретана!
Ее имя было произнесено с нежностью, как заклинание.
— Я видел Магнуса. Мы найдем выход.
При виде любимого у нее исчезли все сомнения.
Его глаза светились любовью. Все это было ужасное недоразумение. Она протянула к нему руки, а он как пушинку поднял ее и заключил в крепкие объятия.
— Он хочет выдать меня замуж за твоего брата.
Она снова безудержно зарыдала.
— Я знаю, но у него ничего не выйдет. Торгуй положил руки ей на плечи, которые судорожно поднимались и опускались при каждом ее вздохе.
— Дорогая, я думал, что все будет гораздо легче.
Но даже если Хаакон и освободится от Гудрун, потребуется еще какое-то время на то, чтобы все приготовить к свадьбе. Твой отец прекратит давить на тебя, как только увидит, какую боль приносит тебе его решение.
— Он уже видел, и это никак его не трогает. Я пойду за тобой куда хочешь. Назад на остров Эйнара, в горы. Мой дом — в твоих руках. Мы не можем оставаться здесь.
О, Боги! Она хочет бежать!
Эта мысль как громом поразила Торгуна. У него не было времени, чтобы обдумать те последствия, к которым приведет отказ Магнуса. Ему и в голову не приходило, что Бретана предпочтет побег навязанной судьбе. И понять ее нетрудно. И все же он должен убедить ее, что лучше остаться. Если она уйдет от Магнуса, то придется распрощаться с мыслью о богатстве. Старый ярл может даже потребовать возвращения награды за Бретану.
— Ведь не собираешься же ты покидать отца, которого только что обрела?
Бретану поразил ответ Торгуна. Ведь он как никто другой знал ее отношение к Магнусу.
— Для меня он ничем не лучше любого чужого мне человека. Но если бы я даже и испытывала к нему какие-то чувства, то все равно предпочла бы потерять его, только чтобы быть с тобой. Мы должны бежать.
— Но мы не можем сделать этого.
— Я тебя не понимаю, — ответила Бретана.
— Даже если у нас будет самый быстрый корабль, они быстро догонят нас. Магнус и Хаакон не допустят твоего побега. Они обыщут все моря, чтобы только найти тебя. Ты забываешь, насколько далеко в своих планах уже зашел твой отец.
— Да, конечно, я не в большей опасности, чем ты. Если только…
И тут Бретана медленно и с огромной внутренней болью начала понимать истинный смысл его слов. Дело не в том, что они не могут бежать, а в том, что он не хочет этого. От этой мысли как бы остановилось сердце, будто его пронзили стрелой. Магнус прав — Торгуна интересует только ее богатство. Она убрала руки с его груди и медленно и как-то очень осторожно отошла назад.
Торгун понял, насколько глупо было с его стороны думать, что Бретана не разгадает его намерений. И вот теперь он выдал их своим отказом бежать с ней. Если бы он любил ее так, как она думает, то он без всяких колебаний сам бы предложил увезти ее. Его охватило острое чувство тревоги.
— За мое возвращение ты получил награду.
«Может быть, — подумал он, — мне еще удастся успокоить ее».
— В этом не было ничего бесчестного. Я не знал тебя, когда мы с Магнусом договаривались об этом.
— Но ты получил ее.
По лицу Бретаны блуждала странная улыбка. Такого необычного выражения на ее лице Торгун еще никогда не видел.
— Почему это тебя так тревожит? Эти деньги облегчат нашу жизнь после женитьбы.
— Ты хотел только денег, а не меня, к все, что ты говорил, — ложь.
Еще мгновение назад Торгуй надеялся на спасение своего плана. Теперь же, видя, как все более охладевает к нему Бретана, им овладел новый приступ желания. Почему он этого не понимал раньше? Это было какое-то наваждение, он даже затруднялся подобрать название для этого чувства, но одно он знал твердо: он нуждается не в ее состоянии, а в самой Бретане. И надо, чтобы она поняла это.
— Бретана…
— Не произноси моего имени! Отец предупреждал меня, что ты стремишься к богатству, а не к любви, однако до сих пор я ему не верила.
— Тогда это было правдой…
— Это правда и сейчас. Не оскорбляй меня новой ложью.
— Нет, я больше не лгу. Умоляю, выслушай меня.
Он увидел горькие слезы, текущие из-под плотно закрытых век Бретаны, и понял, что она больше не хочет видеть его.
— Я должен сказать тебе правду. Сначала ты была для меня просто грузом, средством заработать деньги, а тогда, на острове Эйнара, я и вправду замыслил сделать тебя своей женой. Хаакон обошелся со мной подло и пробудил во мне жажду добиться справедливости с помощью денег Магнуса. Правда и то, что на эти деньги я хотел собрать силы против Хаакона. Но без тебя всякая победа теряет смысл. Да, мои планы не делают мне чести, но, один Бог свидетель, я отказываюсь от них, если ты будешь со мной. Мы уедем куда хочешь, далеко-далеко отсюда, куда только влечет тебя сердце. Мне не нужны ни корона, ни богатство, я хочу только тебя.
Торгун не отваживался прикасаться к ней, зная, что она этого не вынесет, и поэтому благоразумно стоял на месте, пока Бретана сама не повернулась к нему. Сердце Торгуна упало, когда он увидел ее лицо, полное отчуждения.
Все то время, пока Торгун произносил свой горький и страстный монолог, Бретана кусала нижнюю губу, частично потому, что хотела сдержать обуревавшую ее ярость, а частично из-за желания сдержать душившие ее слезы.
— Лжец! С какой стати я должна верить тебе сейчас? Даже если ты говоришь правду, что еще ты можешь предложить? Если я уеду с тобой, то откуда мне знать, что после женитьбы ты не отошлешь меня обратно к Магнусу? Если я вернусь к нему, он вряд ли откажет мне в поддержке, а ты не потеряешь ничего.
Видя растущее в глазах Бретаны выражение безразличия, Торгун начал испытывать несвойственное ему чувство гнева.
— Да будь они прокляты, эти деньги! Тебя и только тебя я хочу, я знаю это теперь. Иначе зачем мне предлагать тебе уезжать со мной отсюда? А если бы все дело было в состоянии Магнуса, то разве не глупо с моей стороны просить тебя отказываться от него таким образом? Мы можем уехать и начать новую жизнь, без всякого лукавства и обмана. Да, я принес тебе много горя, но не навлекай на нас обоих еще большие несчастья, отказываясь от нашей любви.
Торгун протянул руку, чтобы коснуться влажной, покрасневшей щеки Бретаны, но не успел он сделать и шагу, как она отпрянула назад и с поразительной силой ударила его.
— Тебе не удастся меня одурачить. Ты думаешь, зная все это, я могу быть с тобой? Как я могу позволить тебе обнимать себя и обладать мной, а сама в это время думать о том, что ты все дальше и дальше устремляешься от меня прочь, туда, в мир твоих драгоценных прирожденных прав? Не хочу тебя больше видеть! — Бретана еще раз повторила эту фразу, с ударением произнося каждое слово. — Никогда! Оставь меня! Немедленно!
Торгун стоял, до глубины души потрясенный всем происшедшим, и почти полностью лишился самообладания. Лицо его выражало смешанное чувство растерянности и горя. Он знал, что во всем виноват он один, со своей жадностью и слепотой. Его двуличность и привела к такому жалкому результату, и он не знал, как исправить положение.
Торгуй никогда не был склонен к сомнениям в себе или критике своих поступков, но вот теперь, стоя лицом к лицу с Бретаной, он испытал это.
Видя его нежелание уходить, Бретана еще раз повторила:
— Оставь меня, — а затем повернулась к нему спиной и выжидающе замолчала.
Торгун знал, что выбора у него нет. Может быть, потом Бретана и передумает, но сейчас у него нет слов, чтобы оправдаться в ее глазах, — он медленно пошел к двери.
— Я действительно люблю тебя, — произнес он тихо и спокойно.
