Непокорная пленница - Линн Вирджиния (читать хорошую книгу TXT) 📗
Голова отчаянно болела — она так и не заснула в эту ночь. Интересно, о чем они говорили в патио? Отчим Каттера выглядел так грозно — она боялась, что Каттер мог спровоцировать ссору, которая приведет к расколу в семье. Что бы ни случилось, ей не хотелось, чтобы пострадала Дебора. Странно, но она почувствовала себя виноватой. Если бы она не позволила ему целовать себя в патио, если бы не поддалась на его соблазнительные игры, Дэниел ничего бы не увидел. Особенно уязвляло ее то, что она получила свободу, когда поняла, что начинает любить Каттера. Конечно, о женитьбе не может быть речи. Пока Каттер ее не полюбит. В самом деле, нужно полагаться только на себя — разве месяц, проведенный в деревне Красной Рубашки, не научил ее самодостаточности? Раньше она всегда знала, что о ней позаботится отец, это были его деньги, его имя; ее репутация писательницы была как тонкий плащ, скрывающий истинную Уитни. Сейчас ей не нужно одобрение критиков, она от них никак не зависит. Она не нуждается в том, чтобы принадлежать какому-то кругу или месту. Все, что ей сейчас нужно, — это отыскать себя среди мешанины чувств и полуоформившихся идеалов.
Каттер не приходил целый день, и Уитни весь день оставалась в комнате с опущенными шторами. В доме было тихо — слишком тихо, — кажется, даже Дэйви угомонился. Дебора была так внимательна, как будто Уитни серьезно заболела. Потом она от нее узнала, что Дэниел послал телеграмму отцу в Прескотт и Морган Брэдфорд с ним согласился! Это был удар; ее не обрадовало даже известие о том, что отец едет на ранчо, чтобы принять участие в свадьбе.
За те три дня, что Морган добирался до ранчо, Уитни не проронила ни слова.
Ее неожиданное молчание озадачило отца не меньше, чем Каттера. Уитни — и молчит? На ранчо велась бешеная подготовка к предстоящей свадьбе старшего сына Дэниела и Деборы Коулмен, хотя мертвенно-бледная невеста почти ничего не говорила о платье, о цветах и о сотне прочих мелочей.
Только когда ее и Моргана оставили одних в патио, она из безжизненной куклы превратилась в тигрицу. Морган вытаращил глаза и беспомощно подумал, что дочь очень изменилась. Уитни не раздражалась, не пускалась в упрямые дебаты, она холодно и враждебно высказала свои возражения против свадьбы, не путаясь в словах и не скрывая чувств.
— Ты не имел права помещать в газетах сообщение о моей свадьбе, — сказала она, стоя у низкой каменной стены и глядя ему в лицо. Плетеный стул скрипнул, когда Морган неловко поежился и открыл рот, чтобы объяснить. — Не трудись высказывать свои доводы, — опередила его Уитни. — Они не имеют значения. Некоторые из них я понимаю, хотя тебе не мешало бы сначала поговорить со мной. — После короткой, напряженной паузы она сказала:
— Насколько я помню, это не первая свадьба, на которую ты меня вынуждаешь. Я простила тебе Натана. Но Каттера я не прощу.
Морган порывисто встал и сказал:
— Уитни, пойми, хоть я и сам это порицаю, но Коулмен прав. Если ты вернешься в Нью-Йорк или появишься там хотя бы на несколько дней, ты станешь объектом всеобщего любопытства, как двухголовая собака. — Он продолжил нежно, просительно:
— Я с ума сходил от тревоги, и когда Коулмен сказал, что ты жива-здорова и что между тобой и его сыном сформировалась привязанность…
— Привязанность?! Этот человек протащил меня из конца в конец по всей территории, при каждом случае оскорблял меня, даже бросил в деревне апачей, и ты считаешь, что у него сформировалась привязанность? В следующий раз он привяжет меня за ногу к сухому дереву! — Уитни закрыла лицо руками, прерывисто вздохнула и сказала:
— Свадьба — это не выход.
— Может, и нет, но я не знаю, какой у тебя выбор. — Уитни вскинула голову, но Брэдфорд продолжал:
— Или он женится на тебе, или его повесят, а ты или выйдешь за него, или всю жизнь проведешь взаперти, как монашка в монастыре. Двери, что открываются перед женщиной, побывавшей в плену у апачей, — это не те двери, к которым ты привыкла.
— Меня теперь не заботят никакие двери!
— И тебя не заботит, что Каттера повесят?
Резкий вопрос облил ее холодом. Ее очень заботит, что Каттера повесят, даже отец это понял. Что с того, что он больше беспокоится о дочери, чем о Каттере? Результат один — Каттера повесят, и тогда она тоже умрет.
Потрясенная силой своих чувств к Каттеру, она некоторое время не могла говорить. Это было так ново, так хрупко, она и себе не могла бы этого объяснить. Как там говорится: «Лучше жениться, чем сгореть на костре»?
Хотя свадьба вряд ли положит конец сжигающим ее чувствам…
У Уитни осталось смутное воспоминание о брачной церемонии — запах цветов, горящие свечи, атласное платье с кружевными фестонами на шее, на рукавах и на подоле, добрые пожелания присутствующих — даже Дэвида, который смотрел на нее ошеломленными глазами. Зато отчетливо запомнила Каттера; он стоял, очень прямой и высокий, в белой рубашке, черных штанах и красном жилете, в его черных волосах отражался свет канделябров, а в глазах блестела насмешка, вызывавшая в ней трепет. Только они обменялись несколькими словами, как какая-то гостья — Уитни так никогда не вспомнила, кто это был, — предложила, чтобы жених угостил прелестную невесту первым куском свадебного пирога.
От этого предложения у Уитни вырвался короткий вздох, она быстро взглянула на Каттера, но он только вяло позабавился.
— Вы так романтичны, — сказал он гостье и медленно повернулся к Уитни. — Ты позволишь, любимая? — промурлыкал он, искоса поглядев на пирог, который Мария испекла и старательно украсила. — Или это все равно что кормить сырым мясом тигрицу?
Каттер уже держал кусок пирога, обильно покрытый кремом, другой рукой он взял ее за подбородок и сдавил с такой силой, что мог бы остановить шестерку лошадей.
Ее реакция была инстинктивной. Рот открылся, но вместе с пирогом, пахнущим корицей, гвоздикой и мускатным орехом, белые зубки захватили палец и крепко держали его не кусая. Глаза уставились на него с таким жаром, который она не ощущала в себе с того момента, как неохотно согласилась на свадьбу. Каттер вздрогнул, взмахнул длинными ресницами и увидел в ее потемневших от злости глазах свое отражение.
К ее удивлению, он улыбнулся несколько ехидной, но ничуть не злобной улыбкой.
— Перемирие, тигриные глазки, — ласково сказал он и ослабил хватку. Теперь длинные пальцы держали подбородок нежно, не причиняя боли, и она отпустила его палец, прислушиваясь к неистовому биению сердца.
Всего этого оказалось слишком много для нее — спешные приготовления, церемония на передней веранде под увитой цветами решеткой, а теперь еще притворство перед лицом гостей, пьющих за их здоровье и счастье.
Она стояла рядом с Каттером с приклеенной к лицу улыбкой и холодными руками, вокруг толпились гости и рассыпали комплименты невесте и поздравления жениху.
«Почему так?» — удивилась она и улыбнулась неряшливо одетой матроне, которая с каким-то злобным ликованием пожелала ей долгой счастливой жизни с новым мужем. Почему невеста получает комплименты, а жених — поздравления? Не правильнее ли было поздравлять обоих с тем, что они нашли свое счастье?
Конечно, к их, случаю это не относится. С одного взгляда на бесстрастное лицо Каттера каждый, в ком есть хоть крупица разума, скажет, что жених не в восторге.
Фонарики, петлями свисавшие над патио, блестели, как волшебные ночные огоньки, беспрерывно играли музыканты, гости смеялись, разговаривали, танцевали.
Уитни молча сидела рядом с Каттером за столом, покрытым льняной скатертью, и ждала неизбежного.
Наконец Каттер встал и под общие аплодисменты, смеясь одними глазами, предложил тост за невесту.
— А теперь нам пора уходить, — сказал он; его слова падали на, нее как тяжелые камни. — Как я понимаю, в горах нас ждет уютный коттедж.
Одни засмеялись, другие выкрикнули приветствия, но Уитни словно обратилась в соляной столб. Как будто сквозь туман она видела, что отец нахмурился. Неужели она выглядит так ужасно? Наверное, да, потому что к ней подошла Дебора, взяла под локоть, что-то с улыбкой говорила. Потом подошел и Морган, взял Уитни за руку.
