Государева невеста - Арсеньева Елена (чтение книг TXT) 📗
– А постригся-то зачем? – сочувственно спросил князь Федор, и по его знаку прислуживающий за столом Савка налил отцу Вавиле из кувшинчика и шмякнул на тарелку тугой шмат квашеной капустки. – Неужто по доброй воле?
– Где там – по доброй воле! – неразборчиво из-за переполнявшей рот слюны выговорил праведный отче. – Батюшка силком отдал. Сельцо-то у нас маленькое, душ раз-два и обчелся, а я меньшой, мне и помету куриного не досталось бы по закону о единонаследии.
Он пригорюнился, и князь Федор с дружеской улыбкой воздел свою чарку:
– За ваше здоровье, отец Вавила! Не вспоминайте о печальном!
– Gaudeamus igitur, – отозвался молодой поп, – juvenes dum sumus! [35] Хотя… и веселиться вроде бы не с чего, и юность прежняя умчалась. Ну что ж, на все воля божья. Ergo bibamus! [36]
И он до дна осушил свою кружку с такой лихостью, что князь и его верный слуга, немало видевшие мастеров питейного дела в Англии, Голландии, Баварии и Франции, переглянулись почти с суеверным ужасом: никто из них этому рыжему и в подметки не годился!
– Ежели он так запрягает, то что же будет, когда погонять начнет?! – встревоженно шепнул Савка, всегда жалеющий барский припас пуще собственного.
А князя Федора удивило другое.
– Никак преизрядно усердным были вы студиозусом? – восхитился он. – В какой же alma mater [37] обучаться изволили?
– В какой же еще, как не в Славяно-греко-латинской! – с тоскою, как о чем-то прекрасном, но безвозвратно утраченном, простонал отец Вавила.
– В Киевской? – предположил князь.
– Зачем?! – обиделся рыжий. – В Московской! Эх-эх, золотые денечки невозвратные, где вы?! Nie permanet sub sole! [38] Выпьем за сказанное!
И вполне, видимо, уже освоившийся отец Вавила тяпнул по второй с таким пылом и сноровкою, что хозяин успел лишь пригубить.
– Ученье, стало быть, было интересным и пользительным? – с невинным видом подначил князь Федор, и рыжий насмешливо оттопырил толстую нижнюю губу:
– Ученье? А то ж! Оно, как известно, свет, в отличие от своей противоположности. Вот ученье кончилось – и свет погас. In tenebris [39] пребываем с утра до ночи и с ночи до утра. Да воскреснет бог, да расточатся врази его! Выпьем, стало быть, за сказанное.
На сей раз князь Федор оказался сноровистее и успел сделать целых два глотка, прежде чем бородатый живоглот опорожнил третью чару варенухи. Однако ему было сие – как с гуся вода.
– Благолепие! – восклицал он. – Москва белокаменная, первопрестольная, златоглавая! Товарищи веселые кругом, библиотеки полны изреченной древней премудрости. Господа преподаватели… Vivat Academia, vivat professores! [40] Знаешь, кто у нас лекции читал, кто писал для нас учебники? – Он значительно воздел палец. – Лихуды! Сами Лихуды! – И опрокинул новую кружку.
– Может быть, лахудры? – осторожно предположил Савка, решив, что у гостя язык начал заплетаться.
Князь Федор так расхохотался, что едва нашел силу махнуть рукой, давая знать, что все в порядке: он слышал о знаменитых братьях-греках Лихудах Иоанникии и Софронии. Теперь старший уже помер, а младший все еще учит книжной премудрости студиозусов… да впрок ли им премудрость сия?
– Ты погоди, ты поешь! – Князь Федор собственноручно наполнил тарелку гостя, отодвинув его чарку.
Тот понял, что больше не нальют, и всецело предался еде. Закуска была отменная, и когда отец Вавила, насытившись, поднял на хозяина признательный взор, он уже не был подернут хмельной тупостью.
– Ну и скажи, отче святый, чего ж ты бесчинствуешь? – по-доброму пожурил князь Федор. – Жил бы в чине, в благолепии, женился бы вдругорядь, обустроился…
– Нищета наша, – вздохнул молодой поп. – Миром церковь не поднять – жертвования нужны. Так ведь кто даст?! Эх, помереть бы! – пророкотал он вдруг, словно завел на клиросе: «Иже херувимы тайно образующие…» – Там, в раю, говорят, нищих нету!
– За что ж тебя в рай? – не выдержал Савка, уже успевший украдкою схватить чарочку-другую, а оттого осмелевший. – За Нюрку, что ли?
– Да я и в ад согласен, – тяжело вздохнул Вавила, – ежели б там угольков подбрасывали вволю да смолы по горлышко наливали. Грошики пересчитывать обрыдло! Этого я у батюшки вот как навидался! Он ни меня, ни Сергея, среднего из нас троих, не любил. Все для него было в Мишеньке, старшем братце! Все мы жили впроголодь, и Мишка в том числе, но он хоть знал, что его грядущее богатство умножается… царство ему небесное!
– Неужто помер братишка? – удивился князь Федор.
– Помер! – перекрестился Вавила. – И Серега помер. Поехали они оба еще о прошлую весну, в марте, в город, а розвальни возьми и провались под лед. Кучер каким-то чудом выскочил, а братья, говорит, в мановение ока потонули: на стремнину попали.
– Эка! – в один голос воскликнули князь Федор и Савка.
– Вот вам и эка! – буркнул Вавила, меланхолически грызя солененький тугой огурчик. – Батюшка теперь, конечно, волком воет, а все ж не без приятности: расходов-то вовсе нет! А сам он сухарей с молоком помнет – да и сыт. Ох, скупой, скупо-ой! Вот когда отправлял меня в академию, никак не мог денег за поступление от себя оторвать. Извелся весь! И тут поди ж ты – помер его двоюродный племянник, который все скудное наследство свое внес в академию, за учебу. Уж ехать ему надо – а он в одночасье возьми и помре! Так что сделал батюшка? Меня на его место заслал! Я хоть и зовусь Владимир Луцкой, однако же и в академии учился, и святой постриг принимал как Семен Уваров, сын дворянский. Вы уж, князь-батюшка, уважьте, секретов моих – ни-ни! Это ведь не моя вина, а батюшкина. Хитер он, как дьявол… pareat diabolus… [41]
С этими словами глаза Вавилы вдруг закрылись, и он врезался головой в стол с таким грохотом, что князь и Савка испуганно кинулись к нему с двух сторон: не убился ли до смерти?! Однако заливистая рулада их тотчас же утешила.
– Спит, – облегченно махнул Савка. – Слава те, господи, спит, чертов сын.
– Сбился с ноги, – добавил князь. – Ну, пускай передохнет маленько!
Он перешел из-за стола в удобное кресло, откинулся, с трудом подавляя смутную досаду.
35
Будем веселиться, пока мы молоды! (лат. ) – строка из средневековой песни, ставшей гимном студентов.
36
Итак, выпьем! (лат. )
37
Питающая мать (лат. ) – традиционное название учебного заведения для его питомцев.
38
Ничто не вечно под солнцем! (лат. )
39
Во мраке (лат. ).
40
Да здравствует академия, да здравствуют наши преподаватели! (лат. ) – строка из того же гимна.
41
Да погибнет дьявол… (лат. )