Французов ручей - дю Морье Дафна (книги бесплатно полные версии .TXT) 📗
– Всем оставаться на своих местах. Вы окружены, господа. Первый, кто пошевелится, получит пулю в лоб!
Дона подняла голову: на лестнице, ведущей на галерею, стояли Пьер Блан и Эдмон Вакье, оба с пистолетами в руках, а из кухонной двери выходил Уильям. Лицо его было бледно, но спокойно, одна рука беспомощно висела вдоль тела, в другой блестел острый кинжал, нацеленный прямо в горло Рокингему.
– Садитесь, господа, – проговорил француз. – Не беспокойтесь, я не задержу вас надолго. А вы, сударыня, можете идти. Впрочем, нет, постойте…
Сначала отдайте мне ваши рубиновые серьги, я поспорил на них со своим юнгой.
И он подошел к ней, поигрывая шпагой, а двенадцать мужчин с ненавистью и страхом следили за ним из-за стола.
Глава 19
Они словно оцепенели. Ни один не двинулся с места, ни один не проронил ни слова – все сидели как вкопанные и смотрели на француза, который с улыбкой протягивал руку за драгоценностями.
Их было двенадцать, двенадцать против пяти, но пятеро держали в руках пистолеты, а двенадцать только что плотно поужинали и понимали, что шпаги, висящие в ножнах на боку, вряд ли будут для них хорошим подспорьем. Юстик, правда, все еще стоял в дверях, но после того, как Люк Дюмон подошел к нему и ткнул пистолетом под ребра, он волей-неволей вынужден был закрыть дверь и запереть ее на засов. А с галереи уже спускался Пьер Блан со своим напарником. Разойдясь в противоположные концы длинного зала, они застыли по углам, готовые, как и обещал их главарь, уложить на месте любого, кто осмелится вытащить оружие. Рокингем стоял, привалившись к стене, и не отрываясь смотрел на кинжал, направленный на него. Он молчал и лишь время от времени проводил языком по губам. Спокойней всех был, казалось, сам хозяин: плюхнувшись обратно на стул, он поднес ко рту полупустой стакан и с легким недоумением уставился на вошедших.
Дона вынула из ушей серьги и вложила их в протянутую руку пирата.
– Все? – спросила она.
Он показал концом шпаги на ожерелье.
– Еще вот это, с вашего позволенья, – сказал он, слегка приподнимая одну бровь. – А то, боюсь, мой юнга останется недоволен. И браслет тоже, если не возражаете.
Она сняла браслет и ожерелье и молча, без улыбки, протянула ему.
– Благодарю, – сказал он. – Судя по всему, вы уже оправились от болезни?
– Мне казалось, что да, – ответила она, – но не удивлюсь, если после вашего вторжения разболеюсь снова.
– В самом деле? – сочувственно произнес он. – Какая жалость, я себе этого не прощу. Мой юнга тоже иногда страдает от простуды, но стоит ему подышать морским воздухом, все как рукой снимает. Отличное средство, советую вам попробовать.
Он сунул драгоценности в карман, поклонился и отвернулся от нее.
– Лорд Годолфин, если не ошибаюсь, – проговорил он, останавливаясь перед его светлостью. – Очень рад. Когда мы виделись в последний раз, я, помнится, одолжил у вас парик. Что поделаешь, я и на него поспорил со своим юнгой. Зато теперь можно ограничиться чем-нибудь менее существенным.
С этими словами он поднял шпагу и срезал орденскую ленту со звездой, висящую на груди Годолфина.
– Оружие, к сожалению, я тоже вынужден у вас забрать, – заявил он, и шпага Годолфина вместе с ножнами упала на пол. А француз отвесил поклон и повернулся к Филипу Рэшли. – Добрый вечер, сэр, – проговорил он. – Надеюсь, вы немного поостыли с прошлого раза. Благодарю вас за "Удачливый".
Чудесный корабль! Боюсь только, что теперь вам его не узнать: наши мастера оснастили его заново и покрасили в другой цвет. Вашу шпагу, сэр. И потрудитесь вывернуть карманы.
На лбу у Рэшли вздулись жилы. Он тяжело пропыхтел:
– Вам это даром не пройдет, черт возьми.
– Возможно, – ответил француз. – Ничто в этом мире не дается даром.
Но платить пока приходится вам.
И он пересыпал золотые монеты из кармана Рэшли в кошелек, висящий у него на поясе.
Затем он медленно двинулся вокруг стола, и каждый из гостей по очереди отдавал ему свое оружие, вручал деньги, снимал с пальцев перстни, вытаскивал из галстуков булавки. А француз, посвистывая, переходил от одного к другому и, наклоняясь время от времени к вазе с фруктами, отщипывал несколько виноградин. Один раз, когда толстяк из Бомина замешкался, стягивая перстни с заплывших жиром пальцев, он даже присел на край стола, уставленного серебром и фарфором, и налил себе вина из графина.
– У вас неплохой погреб, сэр Гарри, – промолвил он. – Однако, если бы вы дали этому вину полежать еще несколько лет, оно только выиграло бы. У меня в Бретани было с полдюжины таких бутылок, но я имел глупость выпить их раньше срока.
– Какого черта!.. – заплетающимся языком проговорил Гарри. – Да как вы…
– Не беспокойтесь, – улыбнулся француз, – я мог бы, конечно, взять у Уильяма ключ от погреба, но мне не хочется лишать вас удовольствия отведать это вино лет через пять.
Он почесал ухо и покосился на перстень, сиявший на руке сэра Гарри.
– Какой красивый камень, – заметил он.
Вместо ответа Гарри сдернул перстень с пальца и швырнул французу в лицо. Тот поймал его на лету и поднес к свету.
– Ни единого изъяна, – сказал он. – Большая редкость для изумруда.
Впрочем, отнимать его у вас было бы просто грешно. Вы и так отдали мне слишком много.
И он с поклоном вернул перстень супругу Доны.
– Ну а теперь, господа, – проговорил он, – у меня к вам последняя просьба. Возможно, кому-то она покажется неделикатной, но выбирать, как говорится, не приходится. Мне, видите ли, хотелось бы вернуться на корабль, но боюсь, что это не удастся, если я позволю вам созвать часовых и устроить за мной погоню. Поэтому, господа, извольте снять ваши штаны и передать их моим друзьям. А заодно и чулки с башмаками.
– Боже всемогущий! – простонал Юстик. – Неужели вам мало наших унижений!
– Сожалею, господа, – улыбнулся француз, – но таковы мои условия. Да вы не беспокойтесь, ночи сейчас теплые – как-никак середина лета. Не угодно ли пройти в гостиную, леди Сент-Колам? Думаю, что господа не захотят раздеваться при вас, хотя наедине каждый из них наверняка проделал бы это с огромным удовольствием.
Он распахнул перед ней дверь и, обернувшись, крикнул в зал:
– Даю вам пять минут, господа, и ни секундой больше. Пьер Блан, Жюль, Люк, Уильям, проследите, чтобы все было в порядке, пока мы с ее светлостью обсудим кое-какие важные вопросы.
Он вышел в гостиную и плотно прикрыл за собой дверь.
– Итак, леди Сент-Колам, гордая хозяйка Нэврона, – произнес он, – не хотите ли и вы последовать примеру ваших гостей?
И, отбросив шпагу на стул, он с улыбкой повернулся к ней. Она подошла к нему и положила руки на плечи.
– Откуда в тебе столько безрассудства? – спросила она. – Столько безудержной дерзости? Разве ты не знаешь, что окрестные леса черны от часовых?
– Знаю.
– И все-таки решился прийти?
– Чем рискованней предприятие, тем больше шансов на успех – я не раз в этом убеждался. К тому же я не целовал тебя целых двадцать четыре часа.
Он наклонился и сжал ее лицо в ладонях.
– О чем ты подумал, когда я не вернулась к завтраку? – спросила она.
– У меня не оставалось времени на раздумья, – ответил он. – Вскоре после рассвета Пьер Блан разбудил меня и сообщил, что "Ла Муэтт" села на мель и повредила днище. Мы спешно взялись за ремонт. Работа, сама понимаешь, была не из легких. А когда мы, голые по пояс, стояли в воде и задраивали пробоину, явился Уильям и принес известия от тебя.
– Но ведь тогда ты еще не мог знать о готовящемся нападении?
– Нет, но кое о чем уже я догадывался. Мои матросы обнаружили двух часовых: одного на берегу, чуть выше по течению, а второго – на холме с противоположной стороны. И хотя они стерегли только лес и реку, а к ручью не подбирались и корабль пока не нашли, я понял, что времени у нас остается в обрез.
– А потом снова пришел Уильям?
