Невинная страсть - Хайатт Бренда (книги .TXT) 📗

— Отличная работа! — заявил Ноуэл, как только Ричардс оказался за пределами слышимости. — Только не говорите мне, что вам не доставило удовольствия сбить спесь с этого типа и что вам всего лишь нужно было вернуть деньги!

Ровена улыбнулась несколько глуповатой улыбкой:

— Признаюсь, что наглость этого человека позволила мне обыграть его без малейших угрызений совести. Но… я не хотела, чтобы кто-нибудь еще знал о безответственных поступках моего брата.

Значит, вот почему она явно расстроилась, когда Ричардс призвал Пакстона в свидетели заключенного пари. Ноуэл, не удержавшись, рассмеялся:

— Думаю, если бы Ричардс знал, как закончится партия, он предпочел бы сохранить секрет сэра Нельсона.

— Неужели вы думаете, что он стал бы отрицать, будто были сделаны ставки? — Она пристально взглянула на Пакстона.

Ноуэл пожал плечами:

— Думаю, что он опасался, как бы этого не сделали вы. Только этим можно объяснить то, что он повторил при свидетеле условия игры.

— Какая мерзость! Но это всего лишь ваше предположение. Мы не можем знать наверняка, что он действительно так думал.

— Конечно же, не можем, — сказал Ноуэл, напомнив себе, что Ровена долгое время была поклонницей Ричардса, пусть даже ошибаясь в нем. Ее мнение не может измениться в мгновение ока. — Нет желания сыграть еще одну партию?

— Я об этом не думала, но сыграю с удовольствием, если вы не возражаете.

— Не только не возражаю, но горю нетерпением, — заверил он, молча расставил фигуры, развернув черные к себе. — Так вам будет проще сравнивать мою игру с игрой Ричардса, — усмехнувшись, пояснил он.

Ровена улыбнулась в ответ, по-видимому, полностью овладев собой.

— Не может быть никакого сравнения — и вы это знаете. Как бы я ни восхищалась его взглядами, вы во сто крат умнее его. — Она немного покраснела, и Ноуэл подумал, что интересно было бы узнать, какие еще сравнения она делает.

Пряча улыбку, он сказал:

— Я очень рад, что вы так думаете. Она довольно долго с какой-то неуверенностью смотрела на него, потом пошла пешкой, открыв игру.

— С самого начала было ясно, что вы не жалуете мистера Ричардса, и теперь я поняла, по какой причине.

— Вот как? — Пакстон тоже сделал ход пешкой. — Может быть, просветите меня? Причин так много, что мне трудно свести их к одной единственной.

Она взглянула ему прямо в глаза:

— Теперь, когда вы, несомненно, поняли, что мой брат не может быть Святым из Севен-Дайалса, ваши подозрения пали на мистера Ричардса. Уверяю вас, что и здесь вы ошибаетесь.

— Неужели? — спросил Ноуэл, даже не потрудившись скрыть, что разговор его забавляет. — Почему вы так уверены?

— Он сказал мне, где был прошлой ночью, и это не имеет никакого отношения к леди Маунтхит.

Она явно лгала, потому что Ноуэл постарался, чтобы у нее не было возможности в течение всего вечера поговорить с мистером Ричардсом с глазу на глаз. Интересно, кого она пытается защитить: Ричардса или Святого из Севен-Дайалса?

— Ваш ход, — напомнил он.

Ровена поморщилась, взглянув на доску, и наугад сделала ход пешкой:

— Что скажете?

— Я пока не считаю, что попал в безвыходное положение. — Улыбнувшись, Ноуэл сделал ход конем, оставив ее в недоумении: относятся ли его слова к игре или Святому.

Некоторое время они играли молча. Потом Ноуэл, как бы мимоходом, заметил:

— Как показали мои расследования, драгоценности, украденные прошлой ночью из спальни леди Маунтхит, принадлежали некогда вашей покойной матушке и, кроме них, из дома ничего не было взято. Вам это не кажется странным?

— Вот как? Это действительно… удивительно. — Она хотела произнести это небрежным тоном, но покраснела. Ноуэл сдержал улыбку.

— Я так и думал. Вы, разумеется, дали бы мне знать, если бы драгоценности каким-то образом вернулись к вам. Она судорожно глотнула воздух.

— Ну конечно. — Почти не глядя на доску, Ровена протянула руку к слону, но Ноуэл, не дав ей прикоснуться к фигуре, накрыл ее руку своей. Девушка испуганно взглянула на него.

— Сейчас мой ход, — тихо сказал он. Она отдернула руку, словно обожглась.

— Извините. Обычно я не бываю такой невнимательной.

— Я это знаю. Это случается только тогда, когда вы умышленно позволяете своему партнеру выиграть. Ее губы против воли дрогнули в улыбке.

— Никак не хотите мне простить?

Он пожал плечами.

— Злопамятным я никогда не был, — ответил Пакстон, понимая, что это не совсем так. Он долгие годы помнил зло, причиненное Черным Епископом, но это была совсем другая история.

Хотя ее рука лежала теперь на столе рядом с шахматной доской, Ноуэл снова накрыл ее своей ладонью.

— На самом деле мы с вами не противники, Ровена. Я хочу, чтобы вы мне доверяли.

На этот раз она не убрала свою руку.

— Так же, как вы доверяете мне? — спросила она, подняв брови. — Когда вы намеревались сказать мне, что ваша сестра замужем за наследным герцогом?

— Я не думал… Мне казалось, что если я заговорю об этом, то буду выглядеть самодовольным ослом. Да и какое это имеет значение? — заявил он, хотя они оба знали, что это имеет значение.

Вместо ответа девушка задала еще один вопрос, на этот раз более трудный:

— Скажите, какие у вас имеются улики против мистера Ричардса?

— Я не могу вам рассказать, — ответил он, хотя, по правде говоря, ему этого хотелось. Ведь если бы она узнала, какие злодеяния совершил этот тип, она не пожелала бы больше видеть его.

— Потому что вы думаете, что я его предупрежу?

— А вы предупредили бы? — спросил он, пытаясь прочесть по выражению лица ее мысли. Но она не смотрела ему в глаза.

— Возможно, вы поступаете мудро, не доверяя мне, — помедлив, призналась девушка. — Делайте свой ход.

Расстроенный тем, что она замкнулась, а также тем, что он не мог сказать ей правду — всю правду, — Ноуэл снял свою руку с ее руки и сосредоточился на игре. Вернее, попытался сосредоточиться.

Отделенный от Ровены лишь небольшим столом, Ноуэл в полной мере ощутил пьянящее воздействие ее близости — ее лица, блеска волос, ее гладкой кожи и нежного женственного запаха. Он вспомнил тот вечер, когда впервые ее увидел, и поразился тому, что не понял сразу, что другой такой нет на свете и что она и есть та самая частица, которой не доставало его душе.

Желая поскорее услышать ее голос, он нарушил молчание, затронув тему, которая наверняка должна была ее заинтересовать:

— Сегодня вышел новый номер «Политикал реджистер». Вы еще его не видели?

— Я видела газету, но не читала. По-моему, там есть весьма интересная статья мистера Коббета о ткачах.

— Да, весьма интересная, — согласился Пакстон. — Но на меня большее впечатление произвел последний очерк Мистера Р., — сказал он, наблюдая за ней.

— Вот как? — спросила Ровена с деланным безразличием, взяв конем его оставшегося слона. — Чем именно?

— Мне показалось, что он весьма успешно подвергает осмеянию класс аристократов, правдиво и с юмором показывая его лицемерие, которое особенно ярко проявляется на таких сборищах, как это. Мне даже показалось, что это лучший очерк из всех написанных им. Правда, я по-прежнему не согласен с его утверждением, что представители низших сословий отличаются большей честностью.

— Значит, вы так не думаете? Я, например, никогда не видела, чтобы моя служанка лицемерила так, как это делают многие высокородные леди, с которыми я встретилась здесь, в Лондоне.

Пакстон внимательно посмотрел на доску, осторожно передвинул ладью, чтобы защитить своего ферзя, потом ответил:

— Ваша служанка переняла эти достойные качества от вас, так что это меня не удивляет.

Услышав этот завуалированный комплимент, она мило покраснела:

— Значит, вы не считаете этот пример типичным?

— Думаю, что мне гораздо чаще, чем вам, приходилось наблюдать проявления безнравственности у представителей низших сословий, — сказал он. — Поверьте, непорядочность случается во всех слоях общества. Если уж на то пошло, то надежды, возлагаемые обществом на аристократию, нередко сдерживают ее, не позволяя опуститься до действительно порочного поведения.