Розетта - Эвинг Барбара (лучшие книги без регистрации TXT) 📗
Роза попыталась найти правильные слова.
— У меня, конечно, были сильные чувства к Гарри, — медленно начала она и глубоко вздохнула. — Физические, — твердо сказала она и увидела удивленный взгляд Фанни. Роза почувствовала, что ее лицо заливает краска. Но она решила продолжать: — Я называла эти чувства любовью. Я думала, что именно это слово было уместно. — Она покачала головой. — Ты помнишь, как Мэтти говорила нам, чтобы мы испытывали к нашим мужьям привязанность, а не просто любили их?
— Она мудрая женщина, — сухо заметила Фанни.
Внезапно Роза четко вспомнила визит Джорджа, его ужасные слова. Она почувствовала, что ее лицо еще сильнее заливает краска.
— Ох, откуда мне знать, что такое любовь! — сердито воскликнула она. — Мой деверь, — она усмехнулась, — говорит, что мои… дикие чувства… любовь?.. Гарри считал болезнью. Возможно, он прав, поскольку ты, похоже, тоже потрясена моими словами! — Она снова услышала презрительные речи Джорджа. — Тогда скажем, что любовь сделала меня больной! Я больна! — И она, как ранее Фанни, вскочила на ноги и начала нетерпеливо мерить комнату шагами.
— Роза, — тихо позвала ее Фанни. — Прекрати. — И Роза прекратила, приблизилась к окну, выглянула наружу. — Я знаю теперь, как сильно тебя обижал Гарри и какое чудовище твой деверь… ты его называла змеей. Но… я думаю, что мы можем взглянуть на все с совершенно другой стороны. — Фанни сделала паузу, покусала губу. Она продолжила еще тише, так, что Розе пришлось повернуться и подойти к ней, чтобы услышать. — Роза, если я правильно понимаю твои чувства к Гарри, он научил тебя чему-то, что… что, как я представляю, очень важно в браке. Гораций никогда не учил меня этому.
Они говорили, словно бы используя тайный шифр, хотя обе все прекрасно понимали. Роза уселась на диван.
— Никогда? — шепотом спросила Роза.
— Никогда, — ответила Фанни.
Служанка, зевая, открыла дверь и почти уронила ведро с пеплом, когда увидела двух женщин.
— Прошу прощения, мэм, — извинилась она.
Весь день телеги и кареты сновали между Уимпоул-стрит и Саут-Молтон-стрит. Мужчины ругались из-за мебели, разбили несколько кувшинов. Джейн Харботтом, которая обычно убегала куда глаза глядят от кричащих мужчин, заметила, что они не сердятся, они не только кричат, но и смеются. У нее никогда в жизни не было столь интересного дня, особенно когда телега застряла на углу Саут-Молтон-стрит, а лошадь сбросила упряжь и наступила на капусту, которую продавал уличный торговец. Тот ударил лошадь, которая, в свою очередь, укусила какую-то женщину.
Слуги, за исключением, естественно, Мэтти, остались, ко всеобщему облегчению, в доме Фэллонов. Роза, Фанни, Мэтти и Джейн осторожно перевезли старые часы из Генуи в карете, которую в последний раз им предоставили Фэллоны. Мэтти не говорила вслух, о чем она думает (и слава богу). Роза не оглядывалась, но с удовольствием вспоминала сожженный балдахин. Она оставила след. Часы пробили четыре пополудни на итальянский лад, когда они пересекли Оксфорд-стрит.
Мисс Констанция Горди подала им много чаю, свежеиспеченный хлеб и холодные бараньи котлеты. Роза и Фанни обменялись жадными взглядами, увидев бесконечные полки, уставленные книгами.
— Полагаю, она синий чулок! — радостно прошептала Фанни.
— Конечно, она синий чулок! — согласилась Роза.
Для Фанни и Джейн отвели комнату на верхнем этаже с окнами, выходящими на улицу. Фанни и Роза, обе бледные от усталости, уложили там спать Джейн. Они закутались в шали, тихо разговаривая о капусте, пока Джейн не заснула. В небе появился лунный серп. Они подняли глаза в небо, вглядываясь в темноту поверх крыш домов, где вырисовывались очертания шпиля церкви Сент-Джордж, что возле Ганновер-стрит.
— Никогда? — снова спросила Роза, словно бы их разговор и не прерывался.
— Никогда, — ответила Фанни.
В ветвях деревьев уже давно устроились соловьи, но кареты все еще ездили по улицам, люди переговаривались, город жил и дышал, а запах из сточных канав остался таким, каким они его помнили.
— Я поняла, что ты имеешь в виду, говоря о Гарри, — продолжала Фанни, — лишь благодаря определенному намеку в «Шедевре» Аристотеля. — Женщины криво усмехнулись.
Роза ответила нехотя:
— Да, он научил меня такой любви. Конечно, это казалось замечательным, делало нашу жизнь такой необычной. Но, — она запнулась, — но Гарри находил такую любовь повсюду.
— Роза, — сказала Фанни, — Гораций… брал меня… каждую ночь нашей совместной жизни. Каждую ночь, кроме тех двух ночей, когда родились наши дети. Я никогда не разлучалась с ним. Поначалу я была рада… соединению с этим человеком, который изменил мою жизнь и, казалось, придавал этому такое большое значение… что казалось мне любовью. Но теперь… — Она замолчала на мгновение. — Теперь, когда Гораций произносит эти знакомые до отвращения слова «пойдем, Фанни», я чувствую, как сжимается сердце. Теперь я ненавижу ночи моей жизни.
Роза молчала, она с ужасом взглянула на кузину. Сложно было поверить, что совсем недавно Фанни так смело рассуждала о Церкви и революции. Внезапно она показалась Розе маленькой и уязвимой.
— Так что спасибо Гарри за это, — продолжала Фанни, — за такую заботу. Это, по крайней мере, похоже на любовь.
Фанни грустными глазами поглядела на луну.
Воцарилась продолжительная тишина.
— Спасибо, дорогая Фанни, — наконец ответила Роза. Она поцеловала подругу, пожелала ей спокойной ночи и отправилась в свою новую комнату. Там возле окна стоял ее любимый письменный стол красного дерева, который мог превращаться в карточный столик. Своего рода преемственность. Несмотря на усталость, Роза Фэллон много часов лежала, не в силах заснуть.
— Все спокойно! — кричал ночной дозорный.
Глава шестнадцатая
Рано утром на следующий день на Саут-Молтон-стрит пришло письмо, в котором Розу приглашали на небольшой обед на Беркли-стрит. Фэллоны и Торренсы ожидали гостя, который пожелал, чтобы на обеде присутствовала Роза. Так было написано в загадочном письме, подписанном Энн.
Роза была в ярости.
— Никогда! Никогда, ни за что! Я съехала с Уимпоул-стрит. В один прекрасный день я ушла. А они продолжают преследовать меня. Зачем? Они хотят меня видеть не больше, чем я их. — Она была права: снова Джордж Фэллон вынужден был просить о чем-то Розу, чтобы выиграть в другом. — Никогда! Я с ним никогда больше не буду разговаривать. После таких ужасных, непростительных вещей, которые я от него выслушала. Я такого не потерплю! — Вспомнив его отвратительные речи, Роза стала пунцовой. — По крайней мере, теперь мне не придется быть свидетельницей страданий Долли. Поскольку я не поеду!
— Но ведь важно увидеть Долли, — мягко заметила Фанни, — и, возможно, поглядеть, что можно сделать. А вдруг сейчас ей уже не так плохо?
— Возможно. — Роза подумала о словах Джорджа: «…твоя невинная маленькая Долли провела на удивление много времени за изучением книжек лорда Торренса, многие из которых… скажем так… весьма необычны». — Я даже боюсь представить, что он сделал с Долли. — Ее глаза вспыхнули. — Я иногда думаю, что этот человек — какой-то дьявол во плоти! Его поведение по отношению ко мне просто возмутительно! Он говорил мне кошмарные вещи.
— Роза! — Роза с удивлением повернулась к Фанни. Ее поразил тон кузины, ее смеющиеся глаза. — Ты должна понять, дорогая Роза, что все это очень не похоже на приход в Уэнтуотере! Я могу распространяться о тайнах англиканской церкви, но моя жизнь в целом лишена подобных необычных событий, как ты рассказываешь. Мне хотелось бы хотя бы взглянуть на все это со стороны.
Роза какое-то мгновение молчала, снова вспоминая разговор с Джорджем. Она опять почувствовала, что краснеет. Роза сказала, словно бы обращаясь к самой себе:
— Пускай не думает, что я боюсь его! Я не позволю себя запугать такому отвратительному человеку! — Она повернулась к Фанни. — Ты знаешь, что он угрожал упечь меня в сумасшедший дом? Но, — она покачала головой, — я знаю Джорджа. Ему нужно было как-то отомстить за то, что я узнала в Париже. Возможно, теперь мы квиты. — Фанни ждала. Наконец Роза, усмехнувшись, продолжила: — Ну, тогда мы поедем вместе, если ты хочешь.
