Жажда наслаждений - Дивайн Тия (книги полностью бесплатно .txt) 📗
— Послушай, Фредерик, неужели ты не можешь помолчать хотя бы в течение пяти минут? — попросил Питер. — Ты испортишь нам весь ленч.
— Он сейчас спустится на ленч, — сказала Элизабет. — Чтобы показать нам, что он почти здоров и что даже наша великолепная пятерка не в силах его остановить.
— Он считает, что здесь сейчас есть его враги, — проговорил Виктор.
— Так ты ему веришь? — спросил Питер.
— Я верю в то, что кто-то ходил ночью по коридору, что он сильный мужчина, что отчего-то погасли все огни и что мы не знаем, что именно произошло.
— Но Николас знает.
— Главное — его ощущения, — заявил отец Элизабет. — Я лично ничего не слышал. А когда я проснулся, то обнаружил всех вас в темном коридоре и упавшего с лестницы человека.
Питер поклонился ему, как будто представлял Фредерика суду присяжных.
— У нас есть один надежный свидетель. Дело закрыто.
— Значит, свидетельства очевидца теперь не являются доказательством? — входя в столовую и хромая, спросил Николас больным голосом.
— Мы уже слышали твою версию, — сказал отец Элизабет. — И больше не хотим слышать ни слова.
— Осужден и повешен без предъявления доказательств, — проговорил Николас.
— Ты сделал с нами то же самое, — возразил отец Элизабет. — Повесил на всех нас ужасное обвинение.
— Среди вас нет ни одного, кто не желал бы моего ухода.
— Совершенно верно. Уходи. Прочь, — ожесточенно сказал отец Элизабет. — Позволь нам вернуться к той жизни, которой мы жили до тебя.
— А какой жизнью вы жили? Твоя рука всегда была в кармане у Элизабет? Виктор, сколько денег она пожертвовала на твои цели? Мадам Минна жила за счет щедрости Элизабет. А Питер… ну, конечно, у тебя было все, что нужно.
— Кроме Элизабет, — сухо сказал тот.
— Так возьми ее. Она больше не обременена заботами по управлению большим имением. Год ее траура прошел. Что тебя теперь останавливает?
— Более благопристойно носить траур в течение двух лет, — ответил Питер. — До тех пор мне совесть не позволяет что-либо предпринимать.
Николас взглянул на Элизабет, которая была пунцовая от смущения и ярости.
— Когда решите пожениться, приглашаю вас провести церемонию в Шенстоуне. Элизабет будет очень хорошо смотреться на центральной лестнице с орнаментом… Но я отвлекся. Ленч уже подан. Джентльмены, леди.
Ленч состоял из бульона, на выбор — запеченной рыбы или куриных крокетов, маринованных огурцов, бобов под майонезом и хлебного пудинга.
Элизабет с трудом впихивала в себя еду. Она могла бы собственноручно убить его прямо здесь.
Он отдавал ее Питеру! Поставил его в неудобное положение! Обвинил всех в намерении избавиться от него, а затем пригласил всех на обед!
Либо у него лихорадка, либо он сошел с ума, и ее отец прав: в любом случае он был неспособен управлять Шенстоуном по состоянию здоровья. Они все слышали слова Николаса, и дело было только за доктором Пемблом, подпись которого могла бы навсегда убрать Николаса с дороги.
Питер покачал головой, предупреждая Элизабет ничего не говорить и не продолжать дискуссию. Он будто говорил: они все знают, как теперь надо действовать. Никто, будучи в здравом уме, не стал бы бросать им в лицо такие обвинения.
Верно. Совершенно верно. Но, глядя на израненное лицо Николаса, она чувствовала некоторую симпатию к нему. Он еще не оправился от травм. Он был бледен и угрюм, и с ним совсем не хотелось бороться.
Идиллия закончилась, неожиданно для себя подумала она. Наступил момент, который, она надеялась, никогда не наступит. Раньше она была абсолютно уверена, что сможет каким-то образом опровергнуть его право на наследование. Уверена, что Шенстоун снова перейдет к ней.
Питер…
Вдруг не Николас был сумасшедшим, а все они, еще пытающиеся что-то предпринять из-за свалившегося на их голову несчастья, хотя все уже было решено? Им следовало смириться с мыслью о том, что лучшим выходом для них будет очистить Николасу дорогу.
Бумаги находились в полном беспорядке. Торопясь просмотреть все как можно быстрее, Элизабет побросала их обратно в коробки без какой-либо системы. Утешало только то, что она не смешивала содержимое разных коробок.
Что ж, Николасу придется разбираться самому. До его полного выздоровления еще оставалось много времени: было видно, с каким трудом он передвигался после ленча. Вероятно, у него был жар. Он с трудом смог подняться по лестнице в свою комнату.
И то только с помощью Питера и Виктора.
Убийственный ленч. После слов Николаса еда по вкусу напоминала опилки. Может, у него началась лихорадка? Его слова были слишком злобными и отвратительными.
Им всем лучше просто уйти.
Какой ей теперь прок от их сделки? Напрашивалось единственное решение: отдать все, что у нее было, ее отцу, после чего они могут уходить.
Элизабет закончила складывать бумаги в первую коробку, где в основном хранились документы, касающиеся дел имения. Теперь по крайней мере не бросалось в глаза, что кто-то в спешке рылся в коробке. Однако бумаги все равно лежали не по порядку, что позже могло вызвать вопросы.
Но он наверняка не заметит.
Она вышла в коридор, чтобы внести коробку через основную, а не смежную дверь.
Николас полулежал на кровати, а вокруг снова порхала Минна.
— Как ты себя чувствуешь?
— Отвратительно.
— Ты и сам отвратителен, мерзавец: ты неблагодарный, злобный, сварливый подлец.
— Почему же, черт побери? Потому что я подумал, что Питеру самое время предложить тебе выйти за него?
— Чтоб ты сдох! — Она швырнула коробку на кровать, напугав Минну.
— Ты могла поранить его, — вскрикнула та.
— Смотри, Минна защищает меня, несмотря на то, что я подлец.
— Ты бредил, Николас. Зачем еще тебе надо было говорить такие ужасные вещи?
Николас покачал головой:
— Клянусь, вы тут живете в своем собственном мирке. Минна, я отдавал себе отчет в том, что говорил.
— Я так и думала, — успокаивающим тоном проговорила Минна. — Но у тебя лоб горячий, как чайник, поэтому все, что ты говорил, не может быть правдой. Тебя оставить с ним на минутку, Элизабет?
Элизабет неуверенно осмотрела его.
— Не думаю. По-моему, он свихнулся, и я не желаю даже находиться рядом с ним.
— Уже что-то новенькое, — пробормотал Николас.
— О чем ты говоришь, Николас?
— О твоей новой выдумке.
— Ты взял и отдал меня Питеру.
— Такова была первоначальная цель, не так ли?
— Только не моя цель.
— Разве ты не желала все довести до логического завершения? — Николас вдруг осознал, что Минна жадно вслушивалась в их разговор. — Иногда мужчине нужно говорить все в лицо.
— Мне бы хотелось чем-нибудь кинуть в твое лицо, — процедила Элизабет. — Из-за тебя мне придется ждать еще целый год.
Ждать, ждать, ждать… Ничто уже не будет таким, как раньше… Не будет — она похоронила данное когда-то ей обещание глубоко внутри себя. Черт бы его побрал.
— Черт бы побрал все, и тебя тоже… Вот тебе. — Она схватила коробку и высыпала все ее содержимое на его ноги. — Здесь все счета. Я не могу гарантировать, в каком они состоянии. Но мне наплевать.
Она вылетела из комнаты под успокаивающие звуки голоса Минны, которая пыталась унять бушующую ярость Николаса.
Под вечер Питер созвал всех, чтобы, как он сказал, решить, какие шаги стоит предпринять. Конечно, принимая во внимание непредсказуемое поведение Николаса.
Все собрались в библиотеке. Джайлс принес чай, немного пудинга и пирога. Элизабет почему-то почувствовала себя очень уютно. Наверное, потому, что все казалось по-прежнему.
— Итак, вот с чем мы имеем дело, — начал Питер. — Появляется незнакомец, не имеющий ни малейшего отношения к Шенстоуну, и захватывает бразды правления. Затем небольшой пожар, несчастный случай в необычном месте. Таинственные шаги в коридоре. А теперь случайное падение с лестницы. Согласен, незначительные события, не имеющие разумного объяснения. Однако… Николас нас всех обвинил в попытках убить его. Любой бы решил, что как минимум произошло недоразумение, как максимум — непростительное оскорбление. Думаю, его слова и обвинения — бред, но для блага Шенстоуна и Элизабет мы не должны поддаваться первому побуждению и оставить его наедине со своим недомоганием.
