Путь в Версаль - Голон Анн (читать книги .TXT) 📗
Анжелика молчала. Да, как это ни было страшно, но он был прав. Перед ее глазами пронеслось лицо Жоффрея. Это была судьба.
— Ты можешь покинуть Париж, Клод.
Анжелика продолжала ласкать его похудевшее за время гонений лицо.
— Куда я пойду? У меня никого нет, кроме тебя. Да и Париж — это моя жизнь!
— Ты говорил, что где-то в горах Жюра у тебя есть кормилица. Скоро зима, дороги занесет, никто не найдет тебя там. Слушай меня внимательно. Этой ночью ты должен быть около ворот Монмартра. Они плохо охраняются, я уже все разведала. Там ты найдешь лошадь, немного денег и пистолет.
— Ладно, Анжелика, — сказал он и сладко потянулся. — Я пойду, но если меня повесят, вспоминай хоть иногда Клода ле Пти.
Перед тем как покинуть дом, он несколько минут смотрел в ее прекрасные зеленые глаза, потом, резко хлопнув дверью, вышел. Анжелика поняла, что в последний раз видела этого худого человека с веселым красивым лицом.
Как и было договорено, в полночь Красавчик и несколько других людей из банды Каламбредена должны были переправить Клода ле Пти в деревню. Пока все шло по плану, и Анжелика немного успокоилась.
Поздно вечером, сидя у камина, она считала часы. Дети и прислуга спали, а она тихо разговаривала с обезьянкой Пикколло, как вдруг стук в дверь прервал Анжелику.
«Кто бы это мог быть?» — подумала встревоженная Анжелика. Ее сердце забилось в предчувствии несчастья.
— Кто там? — спросила она, подойдя к двери.
— Откройте и узнаете, — ответил голос за дверью.
Дрожащими от волнения руками Анжелика отодвинула задвижку. Вошел Дегре, стряхивая капли дождя со своей широкополой шляпы. В душе Анжелика была рада видеть полицейского, так как ей было страшно оставаться одной.
— А где же ваша Сорбонна, господин полицейский? — спросила она.
— Она осталась дома, мне жаль ее брать с собой в такую погоду.
Анжелика заметила, что Дегре был одет в красивый кафтан, виднеющийся через расстегнутый плащ, белый кружевной воротник окружал его крепкую шею. У полицейского был вид провинциального буржуа, приехавшего первый раз в Париж, а шпага и шпоры придавали ему живописный и задорный вид.
— Я пришел к вам из театра, мадам, — весело сказал он.
— Как, вы больше не преследуете памфлетиста? Вы отказались от этого дела?
— Нет, король разрешил мне действовать на свое усмотрение. Он знает, что у меня свои методы.
— Подождите, господин следователь, я сейчас принесу графин и два стакана.
— Нет, мадам, прежде чем мы с вами выпьем вина, я должен сделать обход и проверить посты у ворот Монмартра.
Сердце у Анжелики похолодело. Она бросила взгляд на часы: было половина одиннадцатого ночи. «Если Дегре направится сейчас проверять посты, все пропало. Как он мог пронюхать про побег Клода?» Мозг Анжелики лихорадочно работал.
Дегре подошел к двери.
— Как же так, господин полицейский? Вы вытащили меня из кровати в такой час, а теперь так быстро уходите.
— Не правда, мадам, вы не были раздеты, когда я вошел, а сидели около камина. До свиданья, мадам, я пошел.
— Ох уж эти мужчины! — всплеснула руками Анжелика. Она боялась, как за Дегре, так и за Клода, так как в перестрелке могли убить и того и другого. У Дегре была шпага и пистолет, но и заговорщики были тоже вооружены до зубов.
Полицейский направился к двери. «Как глупо, — подумала Анжелика. — Если я не могу задержать мужчину, зачем бог сотворил меня женщиной?» Она подошла к полицейскому и положила руку ему на плечо.
— Спокойной ночи, мадам, — улыбнулся он.
— Ночь не будет для меня спокойной, если вы уйдете, — игриво заметила Анжелика. — Мы так давно знаем друг друга.
— По-моему, не в вашей привычке бросаться на шею мужчине, — пробормотал Дегре.
— Ночи сейчас такие длинные, когда ты один в холодной постели…
— Что с вами, дорогая моя? — Рука Дегре бросила ручку двери и нежно обхватила Анжелику за тонкую талию. Он слегка придерживал ее, как хрупкий предмет, не зная, то ли уйти, то ли остаться.
— Я не знала, что полицейские могут быть так нежны. И уж никак я не думала, что мы можем стать любовниками, Дегре.
Он улыбнулся.
— Я привык к притонам и борделям, мадам. Да и, по правде говоря, вы не в моем вкусе.
Анжелика опустила голову на его плечо.
— Нас много связывает, господин полицейский. Сколько мы с вами прожили вместе?
— А где ваш друг, Клод, этот писака? — в упор спросил Дегре. — Разве этой ночью он не придет?
— Нет, — в тон ему ответила Анжелика, подумав про себя: «В 12 часов Клод будет уже далеко от Парижа и ему не будет угрожать опасность».
Где-то вдали часы пробили полночь.
— Ну, поцелуй же меня на прощанье, господин сыщик.
Дегре, поймав ее губы, жадно прильнул к ним. Потом. отстранив Анжелику, вышел на улицу.
…Рано утром Флико, как всегда, отправился за молоком для Кантора и Флоримона, а Анжелика забылась мимолетным сном.
Вдруг Флико вбежал в дом с расширенными от возбуждения глазами.
— Анжелика! Кого я видел на Гревской площади! Я видел… я видел Клода!
— Он с ума сошел, его же схватят!
— Нет, не схватят, он висит повешенный, с высунутым языком!
Глава 27
— Я поклялся шефу полиции, который, в свою очередь, пообещал его величеству, что последних трех имен никогда не узнает парижская чернь. И тем не менее этим утром имя графа де Гиша было дано этим ненасытным парижанам, как пища после голодовки. Король понял, что казнь главного зачинщика еще полдела и что через три дня вся Франция узнает, что его родной брат — убийца! Его величество в бешенстве, он не находит себе места. Но я смог убедить его, что знаю, где находятся эти злополучные памфлеты. Я повторяю вам, мадам, что три последних имени не должны знать в Париже!
— Нет, о них узнают!
— Посмотрим!
Анжелика и Дегре находились в той же комнате, где накануне ночью так мило расстались. Сейчас их глаза скрестились, как две окровавленные шпаги. Дом был пуст, только раненый Давид притих, забившись, как мышь, на втором этаже. В комнате слышались лишь редкие звуки, доносившиеся с улицы.
В это осеннее утро все были на Гревской площади, отдавая дань знаменитому парижскому поэту, повешенному накануне. Да, это был именно он, Клод ле Пти — поэт с Нового моста. Вот уже много лет он писал песни и эпиграммы, памфлеты и просто стихи для народа. Его величество избавился от этого национального героя, которого знал весь Париж.
Парижане грустно смотрели на его развевающиеся волосы, на его истрепанные ботинки. Все были в трауре.
А рядом, на углу улицы, мамаша Урмолет под аккомпанемент папаши Урлюро пела знаменитые куплеты. Слушая эти куплеты, парижане плакали. Были такие, которые предлагали идти громить Версаль, но дальше разговоров дело не шло. Никто не хотел рисковать своей жизнью.
А в это время на улице Франк-Буржуа сошлись два человека, дальнейшая судьба которых зависела от их согласия, и оба это прекрасно понимали.
— Я знаю, где находятся эти злосчастные памфлеты, — тихо говорил Дегре Анжелике, смотревшей на него, как кошка на воробья. — Я могу взять себе в помощь всю парижскую полицию и разгромить это логово в окрестностях Сен-Дени. Вы знаете, мадам, о чем я говорю. Я мог бы сровнять с землей дом вашего друга, Великого Керза, господина Деревянный зад, но думаю, что мы сможем договориться с вами без эксцессов. Послушайте меня внимательно, чем смотреть на меня глазами разъяренной пантеры. Ваш памфлетист мертв! Его наглость перешла все границы. Он и так достаточно насолил его величеству, и, поверьте мне, король не должен отчитываться за свои поступки перед каким-то оборванцем. Будьте трезвой и разумной, Анжелика, я не хочу вам зла. Король…
— Король, король! У вас на уме только один король! Раньше вы были более гордым, Дегре, я вас не узнаю!
— Гордость — это ошибка молодости, мадам. Прежде чем быть гордым, нужно знать, с кем имеешь дело. Я за того, кто сильней! В данном случае король сильнее, и я служу ему, а значит, за него. И вы, мадам, вы, женщина, обладающая трезвым умом, у которой двое детей на руках, должны покориться сильному.
