Серебряный ангел - Линдсей Джоанна (читать книги бесплатно полностью TXT) 📗
— Пообедаю?
— Если хочешь, — мягко сказал он, устремив взгляд на ее губы. Большой палец его руки нежно погладил лицо девушки. Их глаза встретились. Изумрудное пламя, пылавшее в его взоре, не могло оставить равнодушным никого.
— Пообедать было бы неплохо… Я хотела сказать, чудесно… В общем, я в самом деле голодна, — наконец подобрала она достаточно правдоподобную и подходящую к данному моменту, на ее взгляд, фразу.
Дей рассмеялся. Смех его был так искренен и звучал так приятно, что Шантель немножко оттаяла. К тому же он был по-настоящему заразителен. Она буквально чувствовала, как его переливы отражаются в ее собственной груди.
— Ты так наивна, Шахар. Неужто ты думала, что я наброшусь на тебя в то же мгновение, как ты переступишь порог этой комнаты?
Она и в самом деле ожидала нечто подобное, но не сказала об этом. Она не обязана признаваться! Пока такие мысли кружились в голове девушки, лицо ее заливала краска, и этот признак смущения невозможно было скрыть, даже вновь опустив голову.
— Не волнуйся, такая застенчивость вполне позволительна. Только не прячь свои восхитительные глазки, маленькая луна. Я хочу видеть их.
"А получаешь ты все, что хочешь?» — подумала Шантель и вдруг неожиданно сама для себя произнесла этот вопрос по-английски, не сумев сдержать вновь нахлынувшего на нее раздражения.
Изумрудные глаза Джамиля сузились до узеньких щелочек.
— Английский неприемлем здесь, Шахар. Ты превосходно говоришь по-французски, но и этим языком владеют здесь далеко не все. Со мной, если хочешь, можешь беседовать по-французски, но для общения за пределами этой комнаты тебе следует практиковаться в той смеси арабского и турецкого, которая и является общепринятым языком во дворце. В конце концов он станет самым привычным и для тебя.
Она не ответила ничего. А что она могла сказать? Его слова равносильны приказу. Но для себя она сделала определенное открытие: мать его, может, и является англичанкой, но сына она даже не научила говорить на своем родном языке. Следующие слова Джамиля только подтвердили этот вывод.
— А теперь объясни мне, что ты сказала сейчас, — попросил он.
Какую-то долю секунды ей хотелось соврать. Но он приподнял Ладонью ее подбородок, так что ей Пришлось вновь смотреть ему прямо в глаза. В надежде, что услышанное рассердит его настолько, что он отдернет руку, Шантель решила сказать правду.
— Я спросила, всегда ли вы получаете все, что захотите.
Расчет ее не оправдался. Он не только не убрал от ее лица одну руку, но дотронулся до него другой, так что оно оказалось между его ладоней. Он совершенно не хотел обидеть ее, но, очевидно, сработал инстинкт самозащиты, который и заставил его ответить на насмешку, прозвучавшую в словах девушки.
— Конечно, — услышала она. — Все, что захочу. А почему должно быть по-другому, если все, что ты видишь, принадлежит мне, в том числе и ты сама.
Шантель попыталась вырваться. Но он лишь чуть сильнее сжал ее лицо и придвинулся еще ближе, так близко, что их бедра соприкоснулись. Ноздри девушки защекотал его запах, запах мускуса и сандалового дерева, довольно приятный. Очень приятный! Она прикрыла глаза. О Боже! Это какое-то наваждение… Он околдовывает ее своими бездонными зелеными глазами, которые сейчас так близки, своим горячим дыханием, которое она уже ощущает губами. Из ее груди вырвался стон… В то же мгновение она почувствовала, что ее уже не держат.
— Мы покушаем там, — произнес он, отходя от нее. Сказано это было, как показалось Шантель, слишком спокойно. Так, будто это не он сейчас почти поцеловал ее, будто не она сама уже почти хотела этого.
"Там», как она узнала, последовав за Джамилем, оказалось в небольшом огороженном садике, в который можно было попасть прямо из комнаты. Солнце уже скрылось за его стенами, но выглядывавшие из-за них крыши дворцовых построек еще продолжали сверкать в его последних лучах, демонстрируя свое превосходство над потемневшей и остывающей землей. Тюльпаны, розы и красные гвоздики будто разбежались по всему садику, а теперь вновь собирались в маленькие симпатичные группки. Единственное здесь дерево предлагало желающим более прохладное место на стоящей в его тени скамейке. В углу бурлил небольшой искусственный водопад, струи которого скатывались в миниатюрный пруд. Контрастируя с голубым кафелем, покрывающим дно и стены водоема, в нем плавала большая ярко-оранжевая рыбина.
Большие квадратные подушки уже лежали вокруг покрытого искусной гравировкой медного столика, стоящего прямо на траве. Все здесь дышало спокойствием, даже романтикой, располагая, как на европейском пикнике, к задушевной, непринужденной беседе.
Шантель позволила дею проводить себя до одной из подушек, но погружаться в ее мягкую глубину не торопилась, желая прежде убедиться, насколько близко к ней намерен расположиться он сам. Ее расчет строился на том, что подушек много, и она сможет легко занять ту, которая позволит избежать чрезмерно близкого соседства Джамиля, не затрагивая его самолюбия. Но беспокойство оказалось напрасным. Дей обошел столик и занял место напротив нее.
— О чем ты думаешь? — спросил он, когда начали подавать подносы с яствами.
— О том, что хочу я есть с вами или нет, никакого значения не имеет, — ответила девушка и сразу пожалела об этом. Зачем сердить его сейчас? Но он и не собирался сердиться. Взмахом руки Джамиль приказал слуге отойти и сам наполнил ее тарелку.
— Ты права, — сказал он после некоторого размышления. — Но спрашивая тебя, будешь ли ты обедать со мной, я отдавал долг вежливости, и, по-моему, это пошло на пользу.
— А если бы я отказалась?
— Я был бы вынужден настоять.
— Понимаю.
Увидев, каким натянутым стало выражение ее лица, он улыбнулся.
— А мне кажется, ты не совсем поняла. Я могу настаивать на чем-то как дей, и тогда никто не осмелится возразить. Но я могу ведь и просто просить как обычный мужчина Джамиль, и мне тогда важно быть убедительным именно в этом качестве.
Шантель недоуменно приподняла брови.
— Вы пытаетесь меня убедить в том, что у меня был выбор? Но до сих пор мне внушали, что его у меня нет.
— В некоторых вещах он все-таки возможен.
Ее так и подмывало спросить, может ли она в таком случае отказаться спать с ним, но она не решилась. Собственно, девушка была почти уверена в отрицательном ответе и не хотела расстраиваться, услышав это. Тем более что пока все было так мирно и тихо. Они просто обедали, почти не разговаривая. Если бы она не понимала, где и с кем она находится, то могла бы подумать, что он взволнован и смущен не менее, чем она сама. Но она понимала, а потому старалась смотреть не на него, а на пищу, благо последняя более чем заслуживала внимания.
В качестве основных блюд им принесли жаркое из козленка, жаркое из цесарки и «педели кебаб», что, как оказалось, означало запеченного в кляре молодого барашка. Не было, естественно, недостатка в хлебе, представленном аппетитными круглыми лепешками. На случай, если всего этого окажется недостаточно, на столе стояло блюдо с фаршированной рисом, ливером, смородиной и яблочными косточками индюшкой. Столь же разнообразны были закуски: сладкий перец, нашпигованный ароматным рисом и мясом, сердцевинки артишоков, бараньи мозги, бобы, спаржа и два вида салатов.
Из напитков на выбор предлагались: коньяк — так называли мусульмане особую смесь бренди и вина, перед которой мало кто из них мог устоять; миндальное молоко, охлажденная подслащенная вода; ароматный настой цветов апельсинового дерева; сладкое кипрское вино и кислый вишневый сок. Дей пил миндальное молоко, соблюдая, как она думала, заповеди Пророка, запретившего правоверным употреблять вредные крепкие напитки. Сама Шантель предпочла коньяк. Она готова была выпить хоть целую бутылку, лишь бы забыть об обрушившихся на нее несчастьях, но Джамиль остановил ее после полутора бокалов.
Принесли десерт, и дей снова принялся ухаживать за ней, подавая то, что ей приглянулось. Сладости тоже были великолепны: сахарные пирожные, покрытые пастой из грецких орехов; халва из меда, кунжута, масла и орехов и, наконец, рахат лукум — «ублажи свое горло» в переводе, что, Бог свидетель, полностью соответствовало вкусу этой удивительной сладости. Турецкий кофе специальный слуга сварил прямо на их глазах. Девушка отдала должное и этому ароматному сладкому напитку, к которому уже начала привыкать.
