Тайная любовь - Лоуренс Стефани (электронные книги без регистрации .txt) 📗
Дверь в конце зала оказалась открытой. За ней располагалась небольшая гостиная, где занавеси на окнах были задернуты на ночь.
В камине горел огонь. Три канделябра струили золотистый свет на мебель, обитую атласом.
Алатея с трепетом ступила через порог; приблизившись к камину, она повернулась лицом к Габриэлю и услышала, как замок на двери защелкнулся.
— Этой нелепой ситуации пора положить конец.
Она твердо посмотрела на него:
— Графини больше не существует. Эта дама растаяла как туман и никогда не вернется.
— Да, но ты-то здесь.
— Да, здесь. Но я Алатея, и ты знаешь меня вею жизнь. Я вовсе не восхитительная куртизанка, которую тебе так хотелось соблазнить. Ты разочарован, потому что графиня исчезла. А поскольку я вызвала твой гнев и раздражение, тебе лучше приударить за какой-нибудь другой леди, которая придется тебе по вкусу и подойдет лучше, чем я.
Габриэль по-прежнему стоял у двери, голова его была слегка наклонена.
— Выходит, мой интерес к тебе вызван одним лишь раздражением?
— Да, это так и есть. Вспомни, как ты повел себя с Чиллингуортом и другими. Отчего-то вдруг забыв о своем долге охранять близнецов, ты переключил свое внимание на меня!
— Но я не вижу в этом ничего плохого…
— Ты буквально одержим манией защищать кого-нибудь! Стоит тебе остановиться, немного подумать, и ты поймешь, что в этом нет нужды. Мне необходима защита еще меньше, чем близнецам. Ты постоянно вертишься вокруг меня, и это просто глупо, да к тому же привлекает к нам внимание. Ты ведь знаешь, какие выводы люди сделают из этого, — они тут же вообразят нечто такое, чего и в помине нет.
Габриэль с минуту помолчал, потом спросил:
— Нечто, чего якобы не существует, иллюзия досужих светских сплетников — что же это на самом деле?
— Ну, они могут решить, что в ближайшем будущем прочтут в «Газетт» сообщение о помолвке. Как справедливо заметил Чиллингуорт, широко известно, насколько близки наши семьи. Ты и я знаем друг друга долгие годы. Как только они вобьют себе в головы подобную мысль, это станет адом для нас обоих.
— Неужели? А мне кажется, у тебя что-то неладно с головой, и в этом все дело.
— Но я вовсе не хочу провести оставшуюся часть сезона, разъясняя всем и каждому, почему мы не собираемся пожениться.
— Успокойся, ничего такого тебе не грозит.
— Правда? И почему ты так уверен?
— Потому что мы поженимся.
Произнося эти слова, Габриэль уже стоял рядом с ней. Алатея смотрела на него молча, казалось, потеряв дар речи. Потом глаза ее будто заволокло дымкой.
— Что ты сказал?
— Я согласился отложить обсуждение этого вопроса до тех пор, пока мы не разделаемся с твоими обидчиками, но все равно рано или поздно им придется заняться. Так почему бы не теперь? Я считаю, что мы непременно поженимся, и чем скорее, тем лучше.
— Прежде у тебя и в мыслях не было жениться на мне, даже после бала у леди Арбетнот…
— Ты так и не научилась читать мои мысли. Я решил жениться на тебе, еще когда считал тебя графиней.
— Но ты ведь на самом деле не хочешь этого.
— Еще как хочу. Этот факт должен объяснить, почему я так ревностно оберегаю тебя от других джентльменов. Твое окончательное расставание с графиней решило все, так что единственное заключение, к которому придет общество, будет справедливым.
— Ты так считаешь?
— Да, потому что именно так и будет. Если тебе надо время, чтобы освоиться с этой мыслью, ты его получишь, но не воображай, что из этой ситуации есть какой-нибудь иной выход.
— Но… Я не могу очаровать тебя, как графиня, — ты все знаешь обо мне.
Он обнял ее, поцеловал и крепко прижал к себе. Сопротивление длилось не более секунды — она погрузилась в его объятия, и губы ее раскрылись навстречу ему, предложив все, что могли дать.
Алатея сдалась без боя, зная, что любая борьба с ним была бы ею проиграна, но при этом все-таки пыталась сохранить ясность мысли.
Она желала его, и голод ее был слишком, силен. Она целовала его страстно, нежно, соблазняя и заманивая, готовясь снова и снова отдавать и брать.
Габриэль тоже был счастлив с ней и не скрывал этого. Алатея это чувствовала и знала. Она чувствовала, как страсть нарастает в нем, и наслаждалась мощью и силой этой страсти.
Головокружительная волна, уносящая их, превращалась в вихрь, жаркий, обдававший пламенем… Потом руки его пришли в движение и потянулись к ее волосам.
— Что…
Она ощутила внезапный рывок и увидела в его глазах блеск удовлетворения. Чепчик из кружев, расшитый золотом!
— Ты не посмеешь бросить его в камин!
— Не посмею?
Злополучный головной убор полетел на пол.
— Как хочешь.
Его рука снова потянулась к ее волосам и стала небрежно ворошить их.
— Что ты делаешь? — Она попыталась воспротивиться, но он не ослаблял своих усилий. Ее волосы рассыпались по плечам.
— Сейчас, когда волосы растрепаны, у тебя вид чрезвычайно соблазнительный, и это меня очаровывает. Спорить с тобой всегда было бесполезно — только зря тратить слова и время. Поэтому я решил прибегнуть к силе. Ты никогда не понимала, почему я так ненавидел это твое пристрастие к чепчикам.
Он еще некоторое время играл с шелковистой массой волос, потом собрал их в кулак и, потянув, заставил ее отклонить голову назад.
— Что еще ты придумал?
— Твои глаза. Ты хоть представляешь, что это значит смотреть в твои глаза? Не на них, а в них, прямо в глубину? Каждый раз, когда я в них смотрю, я будто падаю в какую-то таинственную бездну и теряюсь в ней, а заодно теряю разум.
Его взгляд опустился ниже:
— И еще твои губы!
Он нежно, прикоснулся к ним поцелуем.
— Но ведь мы оба знаем, что это значит.
Габриэль убрал руку с ее спины.
— Но не думаю, что ты это понимаешь.
Длинные пальцы легко, как перышко, коснулись ее щеки, подбородка, потом, приподняв его, он пробежался губами по овалу ее лица.
Алатея затрепетала.
— Ты очень уязвима. — Эти слова коснулись ее слуха как ласка. — Ты не слабая, ты ранимая. Ты как раз подходишь для меня.
Ее веки опустились, когда их коснулись его губы, а по всему телу разлился жар.
Разум говорил ей, что она должна поправить его, сказать, что не принадлежит ему, но вместо этого она лишь прижалась к нему. Ноги ослабели, голова закружилась; все поплыло перед глазами, и она едва успела уцепиться за отвороты его фрака.
Его страсть была столь же сильной — она питала ее желание, возбуждала, обнимала, охватывала и требовала от нее всего, что она могла дать. Донельзя смущенная, Алатея сначала не осознала, где его пальцы, пока он не сжал ее, талию потом, прервав поцелуй, спустил платье с плеч.
Ее груди, набухшие, с острыми пиками сосков, тут же оказались в его руках — и все это произошло так быстро что она едва смогла перевести дух.
Прежде он ласкал ее грудь только в темноте; она не могла видеть, как он к ней прикасается, не могла видеть его лица и желания на этом лице, не могла видеть пламени страсти в его глазах.
Теперь его руки властно сомкнулись на ее грудях. Алатея закрыла глаза и пыталась сохранить остатки здравого смысла, пока он наслаждался, лаская ее.
Губами, языком и зубами он показывал ей, что боготворит ее, и наслаждение накатывало на нее волнами, пока она не начала задыхаться от сжигавшей ее страсти. Горловой звук, который он издал, свидетельствовал о его мужском удовлетворении. Потом Габриэль повторил эту сладкую для нее пытку.
Его прикосновения были восхитительными, и Алатея беспомощная в его объятиях, изгибалась, предлагала себя умоляя и ощущая каждый нюанс, каждый оттенок его ласк, тайный смысл, который он в них вкладывал.
Вихрь страсти окружил их, создавая особую ауру, и они стояли, сжимая друг друга в объятиях, будто в самом сердце бури.
Никогда прежде Габриэль не достигал такой степени возбуждения, и все же ему удавалось удержаться от последнего шага. Это было бы невозможно ни с какой другой женщиной, но та, которую он держал в объятиях, была осиянной и он всегда знал это.
