Опасное окружение - Питерс Натали (читаемые книги читать онлайн бесплатно полные .TXT) 📗
– Всегда, – ответил он, сжимая меня в объятиях. – Женщины, как я заметил, расцветают, когда на них ворчат.
– Жан, ты душка. Ты знаешь, я ведь считала, что ты единственный из знакомых мне мужчин, кто не умеет дразниться.
Я поцеловала его в щеку и потерлась бедром о его бок. Он шлепнул меня по заду.
– Если ты не прекратишь сейчас же, я тебя побью.
Я клятвенно пообещала больше не хулиганить. Чуть погодя я спросила:
– Жан, у тебя вправду шестнадцать любовниц?
– Конечно.
– И ты держишь их всех в одном доме в Новом Орлеане?
– Разумеется, Элиза. У каждой есть своя комната, и, когда я приезжаю в город, я должен посещать их всех, одну за другой.
– Должно быть, это весьма утомительно.
– Верно, – согласился Жан, – но человек должен нести ответственность за тех, кто от него зависит. Кстати, я и тебя собираюсь поселить туда же.
– Очень мило с твоей стороны. И какой ты мне присвоишь номер? Первый или семнадцатый, последний?
Жан задумался всего на мгновение.
– Ввиду несовершенства человеческого организма, как ты понимаешь, с каждым разом требуется все более опытная партнерша. Поэтому лучших я берегу напоследок. Поскольку ты начинающая, придется тебе начинать карьеру с самого низу, то есть номером первым. Однако в твоем положении есть некоторое преимущество: тебе я буду доставаться свеженьким.
Я перевернулась и оказалась сверху Жана. Шутливо взъерошив ему волосы, я сказала:
– Я не хочу начинать снизу, я отказываюсь. Я хочу быть первой, и последней, и самой лучшей. Я хочу быть такой, Жан, чтобы тебе и смотреть на других не хотелось. Ты будешь приходить ко мне и брать меня шестнадцать раз подряд, и с каждым разом тебе будет все лучше и лучше.
Я чувствовала, как растет и твердеет его плоть под моим животом.
– Ты пожалеешь об этом, Элиза, – укоризненно заметил Жан. – Ты знаешь, к чему приведет твое поведение.
– О да, Жан, знаю, – прошептала я, – я очень хорошо знаю, к чему это приведет.
Жан перекатился на живот, увлекая меня за собой. Сжав в ладонях мое лицо и внимательно глядя мне в глаза, он полусерьезно-полушутливо спросил:
– Ты будешь плакать, как дитя?
Я решительно тряхнула головой.
– Вопить, словно девственница?
– Нет.
– Ты постараешься расслабиться и получить удовольствие?
– Да, Жан, конечно, да.
Он прижался губами к моему рту и в тот же момент вошел в меня. Страх вновь поднялся во мне, чуть отступил, вновь накатил волной, принося с собой страшные образы, до сих пор мучившие меня по ночам: лица, искаженные злобой и похотью, руки, похожие на звериные лапы, лишенные тел, брызгающие слюной рты и тяжелое, по-звериному хриплое дыхание. И лицо, его лицо! Боже, говорила я себе, неужели всякий раз, закрывая глаза, я буду видеть перед собой капитана Фоулера? Я боролась со своим страхом как могла, так, как не боролась еще никогда, и одержала победу: понемногу отвращение стало не таким острым, хотя я так и не смогла избавиться от него полностью, страх лежал у меня на сердце тяжелым камнем.
Это Жан, повторяла я себе, Жан. Я заставляла себя думать только о нем. Я кусала губы, чтобы не кричать, и сжимала кулаки так, что ногти вонзались в ладони. Он был нежен со мной, не тянул долго, и я почувствовала огромное облегчение. Слезы выступили у меня на глазах, я крепко обняла моего возлюбленного. Я все еще была женщиной, и Жан вернул мне уверенность в этом.
– Если ты будешь плакать, я скину тебя с кровати, – хрипло сказал Жан.
– Я не плачу, любимый, честное слово.
– Вот и хорошо. А теперь я хочу тебя кое о чем спросить: что я буду делать со всеми этими пустыми спальнями?
– О Жан!
Он был терпелив и добр ко мне, и своим терпением и заботой Жан Лафит помог мне забыть страх и изгнал из меня злых бесов в облике капитана Фоулера и его команды, терзавших мне душу наводящими леденящий ужас видения-ми. Я заново училась любить, и процесс этот оказался и длительным, и трудным, но не лишенным приятных моментов (по словам Жана, даже более приятных, чем уроки фехтования). Нам было хорошо друг с другом, как никогда, быть может, оттого, что пропала скованность, я перестала чувствовать свою ущербность.
В тепле его заботы и внимания во мне расцветала женщина. Мне еще не было и девятнадцати, но за прошедшие полтора года я прошла путь, сделавший меня взрослой в одних областях, но оставивший совершеннейшим ребенком в других. Сейчас, когда Жан Лафит-опекун уступил место Жану Лафиту-любовнику, я по-настоящему повзрослела. Во мне почти ничего не осталось от девочки, похищенной из замка в одной из французских провинций. Та француженка стала мне чужой: она превратилась в Элизу из Луизианы, королеву пиратов, любовницу и подругу самого известного разбойника на побережье. Я очень старалась угодить Жану как друг и помощница, но еще сильнее старалась не разочаровать его как любовница.
Страшный опыт с Жозе Фоулером обернулся неожиданно полезной стороной: он сумел продемонстрировать мне безграничность способов получения физического удовольствия.
– Элиза, – говорил Жан, задыхаясь от наслаждения, – порядочные леди не делают таких вещей.
Я засмеялась, приласкав его вновь. При каждом прикосновении он крупно вздрагивал всем телом.
– Но ведь тебе это нравится!
– Я еле терплю, так нравится!
– И мне нравится. Это значит, что я больше не леди, это ты имел в виду?
– Нет, вовсе не это.
Он до боли сжал меня в объятиях.
– Это значит, что ты – исключительная леди.
Была ли я исключительной леди или нет, но время, которое мы проводили с Жаном, действительно было исключительно хорошо. Призрак Фоулера больше не беспокоил меня. Лафит растопил ледяную глыбу в моем сердце, и я забыла о своих страхах.
В Новый Орлеан мы приезжали на Рождество и на Марди Грас (народный праздник, отмечаемый в некоторых французских городах побережья во вторник на масленице). Жан снял маленький домик на Дюмэйн-стрит. Комнаты были просторны и прохладны, а палисадник с разросшимися оливами скрывал дом от нескромных взглядов. В доме в качестве прислуги, а в наше отсутствие и как хозяева, жила пожилая чета французов, из тех, кому Жан помог перебраться с Гаити; с нами приезжала Лили, которая была и за повара, и за мою горничную.
Я была рада вновь оказаться во французском городе, хотя, наверное, я полюбила бы его, будь он и испанским, и итальянским, и португальским. Мне нравилось здесь все: неброская красота улиц с белыми креольскими домами и стрижеными лужайками, дружелюбие жителей, многоцветность рынка и вечноцветущие клумбы. На Рождество у нас цвели розы, а в конце февраля, в мой день рождения, Жан подарил мне чудные камелии.
В этот день мы с Жаном остались дома и праздновали мое девятнадцатилетие вдвоем. Год назад, день в день, я была самой последней рабыней на «Красавице Чарлстона», но печальные воспоминания не омрачили моего нынешнего счастья: та Элиза Лесконфлер исчезла навсегда.
Лафит представил меня всем своим друзьям и знакомым, он сопровождал меня на балы и в театр. «Бизнес» Жана, как шутливо называли его занятие горожане, давал ему пропуск в самые знатные дома города. Ни одна хозяйка не мыслила праздника без красавца пирата. И Жан принимал приглашения с удовольствием: мы оба любили интересную беседу и хороший стол.
– Я не заблуждаюсь насчет их истинного отношения ко мне, – как-то сказал он. – Если настанет день, когда я ничего не смогу предложить им из того, что хранится на моих складах, в тот же миг они вышвырнут меня за порог. Но пока этот день не наступил, мы нужны друг другу.
Я стала гвоздем сезона 1812 года. Весь Новый Орлеан полнился слухами. Жан представил меня как мадемуазель Элизу Лесконфлер, недавно приехавшую из Франции, и благородство моего происхождения здесь, во французской Луизиане, не вызывало сомнений. Однако история моего появления у Жана в разных интерпретациях была известна в городе, так что о моем пребывании на работорговом судне и спасении в той или иной степени знали все. Слухи будоражили воображение новоорлеанцев, подогревали интерес к моей персоне. Мы с Жаном не скрывали наших отношений, и это добавляло моему образу некий скандальный и чувственный оттенок. В глазах благонамеренных граждан я была авантюристкой, искательницей приключений.
