Возлюбленная колдуна - Дайер Дебра (книги хорошего качества .TXT) 📗

Она замедлила шаги, отстав от молодых людей на несколько футов.

— Вы не сказали, что пригласили Филиппа присоединиться к нам. — Она говорила так тихо, что Дэниэлу пришлось нагнуться, чтобы расслышать ее, и ей в нос ударил резкий запах лавровишневой воды.

— Я решил, что он заслуживает равных шансов завоевать расположение Лауры.

— А если она предпочтет Коннора?

— Она всего лишь увлечена Коннором. — Дэниэл нахмурился, взглянув на Коннора. — Посмотрите на него! Он красив как черт, очарователен, как змей, соблазнивший Еву! Им увлечется любая девушка.

Софи задержалась в холле, когда Лаура и два ее кавалера проскользнули за золотые бархатные портьеры в ложу.

— А если это больше, чем просто увлечение?

— Не может быть.

— Но все-таки? Что вы тогда будете делать?

Дэниэл сжал губы в тонкую линию.

— Я уверен, что в конце концов Лаура сделает верный выбор.

— То есть станет женой Филиппа Гарднера.

Он кивнул.

— Я уверен, сравнив обоих, она увидит все преимущества Филиппа.

Софи покачала головой. Дэниэл становился слеп, когда речь заходила об этом самодовольном снобе.

— Вы должны понимать, что ставите ее в весьма неловкое положение.

Дэниэл улыбнулся, взяв ее за руку, чтобы отвести в ложу.

— В конце концов она поблагодарит меня за мои старания.

Глава 19

«Отец выжил из ума», — думала Лаура. Только этим можно было объяснить то, что она попала в такое положение. Она бросила взгляд на Филиппа, сидевшего слева от нее. Филипп смотрел на Коннора так, как будто обдумывал способы расчленить его на мелкие кусочки.

Коннор, сидевший справа от нее, делал вид, что не замечает Филиппа. Его гораздо больше интересовали шесть люстр, висевшие гроздьями сверкающих льдинок под высоким потолком; люди, заполняющие кресла из золотого бархата в партере; сцена — причудливые узоры, украшающие арку просцениума, и занавес из золотой парчи, закрывающий помост.

Когда музыканты начали настраивать инструменты, и по залу полетели звуки, перемешиваясь с разговорами и смехом бурлящего людского потока, все его внимание оказалось приковано к оркестру, как будто он никогда не видел ничего более поразительного.

Лаура улыбнулась, глядя на Коннора, заметив радость в его глазах. Рядом с ним все обыкновенные вещи начинали видеться в другом свете. Обыденное становилось чудесным.

— Что вы такого интересного здесь нашли, мистер Пакстон? — спросил Филипп, наклонив голову и посмотрев на Коннора. — Вы оглядываетесь с таким видом, как будто никогда раньше не бывали в театре.

Коннор встретил ледяной взгляд Филиппа с улыбкой.

— Возможно, потому, что никогда раньше не бывал в театре.

Лаура сжала руки на коленях, молясь, чтобы Коннору не пришло в голову открыть правду. В поисках помощи она оглянулась на Софи, сидевшую позади нее. Софи улыбалась, не имея ничего против того, чтобы Коннор погубил их обеих.

— Вы никогда не были в театре? — Филипп поднял брови, глядя на Коннора так, будто был уверен, что его заманивают в ловушку. — Как странно!

— Неужели? — Коннор спокойно встретил взгляд Филиппа, молчаливо бросая ему вызов. Повинуясь силе воли Коннора, Филипп поступил взгляд, как мужлан перед принцем. «Даже в этом столетии люди склоняются перед могущественной волей, — подумала Лаура. — А женщина расстанется со всем, чем обладает, лишь бы быть рядом с властелином». Она сделала глубокий вдох, понимая, что ей самой недолго до этого осталось.

— Смотрите, Лаура! — Филипп дотронулся до ее руки, показывая на мужчину и женщину, входивших в ложу, находящуюся точно напротив них. — Там лорд Остин Синклер и леди Сара Синклер.

Лорд Синклер был высоким, широкоплечим и таким же черноволосым, как Коннор, человеком, и черты его лица были достаточно красивыми, чтобы заставить женщин, сидевших внизу, повернуться и смотреть на него. Прелестная женщина, которую он сопровождал, едва доставала ему до плеча, и ее золотисто-каштановые волосы густыми локонами были красиво уложены на голове.

— Какая чудесная пара, — сказала Софи.

— Потрясающе! — Лаура смотрела, как рука лорда Синклера задержалась на плече жены, когда он помогал ей сесть. Леди Синклер улыбнулась ему, и в этот момент Лаура поняла, что для них двоих в мире больше никого не существует; их любовь была даже на расстоянии настолько сильной и настолько очевидной.

Лаура сжала руки на коленях. Глубоко внутри нее заныла боль желания — настолько сильного, что казалась открытой раной. Она понимала, что такое настоящая любовь, и сама стремилась к ней. Но доступно ли ей это?

Она взглянула на Коннора и обнаружила, что он смотрит на нее, улыбаясь, как будто способен прочесть каждую ее мысль. Боже, помоги ей, но ей хотелось наклониться и прикоснуться своими губами к его губам!

«Он может исчезнуть в любое мгновение», — напомнила она себе. Есть тысячи причин, по которым она не могла подарить свою любовь этому человеку. И все же она пыталась представить, что почувствует, когда его руки будут обнимать ее, когда она поддастся магии, которую чувствовала, когда прикасалась к нему.

— Лорд Остин Синклер — представитель одной из самых уважаемых семей в Англии. Он обладает титулом маркиза Сомерсетского. Его отец— герцог Давентри. — Филипп смотрел на супругов так, как будто они могли встать и благословить собрание. Он взглянул на Лауру, и на его губах заиграла самодовольная улыбка. — И завтра вечером они посетят бал у моей матери.

— Правда? — Лаура бросила взгляд на лорда и леди Синклер, и ее охватил озноб, когда она подумала, что они захотят побеседовать со своим соотечественником-англичанином.

Выходя из театра вместе с Лаурой, Коннор напевал одну из множества мелодий, которые услышал сегодня вечером. Ах, что за музыка! Скрипки, флейты, барабаны и прочие — пели дивными голосами, проникая в его душу, как солнечные лучи в воду.

И рядом с ним была Лаура, разделяя каждое мгновение радости, улыбаясь ему так, что зима превращалась в самое жаркое лето. Это был вечер, который следовало запомнить, заложить между страницами памяти и хранить до самой смерти.

Когда они спускались по широкой каменной лестнице главного входа, из темноты в круг желтого света от зажженного фонаря вступила старая женщина. Даже в нелепой соломенной шляпе с ярко-красными вишнями на полях, она достигала Коннору всего лишь до середины груди.

Она улыбнулась ему, и вокруг ее светло-серых глаз разбежались морщинки.

— Не хотите ли купить пирожков, сэр? — спросила она, поднимая корзину, покрытую выцветшим полотенцем в красно-белую полоску. — Всего по пенни за штучку.

— Убирайся. — Филипп отмахнулся от старухи, как от надоедливой мухи. — Как ты смеешь докучать господам!

— Ну вот! — Старуха расправила плечи, глядя на Филиппа и сжимая обеими руками ручку корзины, как будто боялась, что ее могут отобрать. — Я только хочу продать вам пирожков.

Филипп свысока посмотрел на нее.

— Продавай их где-нибудь в другом месте.

Лаура нахмурилась и бросила взгляд на отца, как будто надеялась, что он вмешается. Дэниэл стоял с Софи на нижней ступеньке, недовольно глядя на старуху.

Коннор посмотрел на маленькую женщину, на ее рваные серые перчатки, из которых вылезали тощие пальцы. Ее пальто, висевшее мешком на худой фигуре, было залатано в нескольких местах, и на темно-серой шерсти выделялись белые, зеленые и красные пятна. Даже в век железных дорог, экипажей и театров нищета все так же побирается по улицам. Коннор полез в карман, вытащив одну из золотых монеток, которые дала ему Софи.

— Я возьму пять штук.

Старуха смотрела на монету, блестевшую в свете фонаря, и выдохнув на морозный воздух облачко пара, облизала губы.

— Ох, но у меня не будет сдачи, сэр.

— Поскольку мне очень хочется попробовать ваших пирожков, а других денег у меня нет, — Коннор взял ее за руку и положил золотую монету ей на ладонь, согнув костлявые пальцы старухи вокруг монетки, — придется вам взять эту.