Последнее прощение - Келлс Сюзанна (книги .txt) 📗
Ответа на этот вопрос не существовало. За осень и зиму страх Кэмпион перед Богом постепенно рассеялся, уступив место более жизнерадостной и смелой вере. Она менялась и внешне и внутренне и знала, что это совершается не без посторонней помощи. Перед Рождеством же произошел случаи, напомнивший ей о ее прошлом унылом существовании и заставивший ее увидеть себя теперешнюю в сравнении с той, какой она когда-то была, и похолодеть от ужаса.
Сэр Джордж объявил, что он на стороне короля, но сделано это было отнюдь не во всеуслышание. Парламентские вожаки графства все еще надеялись заручиться его поддержкой и, пытаясь прощупать его позицию, направили в Лэзен оценочный комитет.
Этот комитет посещал все владения в пределах парламентских земель и, в зависимости от их размеров, облагал налогом, средства от которого шли на покрытие военных расходов. Круглоголовые решили, что, если сэр Джордж все еще с ними, он заплатит налог, а если откажется, это будет считаться объявлением войны.
Задержавшись из-за дождей, оценочный комитет однажды к вечеру все же прибыл с инспекцией. Как всегда безукоризненно вежливый сэр Джордж пригласил приехавших в холл Старого дома, где они переминались с ноги на ногу, пока с их одежды и ножен капала вода, и предложил по глотку эля. С большинством членов комитета он был знаком — его соседи, которые вот-вот могут стать врагами. Но одного или двух он не знал и попросил представить себя им. Одно имя его заинтересовало.
— Сэр Джордж, это викарий Уэрлаттона, преподобный Верный До Гроба Херви.
Херви дернул головой, заискивающе улыбаясь владельцу замка. Верный До Гроба все еще не добился почестей и богатства, но радовался хотя бы тому, что стал членом оценочного комитета, чем был обязан сэру Гренвиллу Кони, которому, в свою очередь, эту мысль подсказал Эбенизер Слайз. Верный До Гроба произнес свое традиционное приветствие, с которым входил в те дома, где рассчитывал получить налог.
— Да пребудет Господь в этом доме.
— Воистину, — сказал сэр Джордж.
В этот момент в холл впорхнули смеющиеся Кэмпион и Кэролайн. Обе девушки переоделись к раннему обеду, и Кэмпион блистала в платье из красного шелка с отделкой из муслина. Гостям она сделала вежливый неглубокий реверанс.
Сэр Джордж ни на секунду не запнулся. — Моя дочь Кэролайн и моя племянница леди Генриэтта Крид.
Ложь насторожила Кэмпион. Продолжая улыбаться, она посмотрела на гостей и в слабом свете фонарей увидела худое желтоватое лицо из прошлого. Преподобный Верный До Гроба Херви смотрел на нее, его кадык прыгал вверх-вниз, будто крыса, попавшая в мешок с ячменем. Он открыл рот, чтобы заговорить, но сэр Джордж опередил его, указав девушкам на соседнюю комнату.
— Через секунду я присоединюсь к вам, милые дамы.
Кэмпион побледнела, рука сжимала висевшую на цепочке печать. В комнате она прислонилась к задрапированной полотном стене.
— Он меня узнал! Он меня узнал!
— Кто?
— Священник.
Сэр Джордж решительно отмел ее страхи.
— Дорогая моя! Это невозможно! Волосы, одежда — у тебя все другое. Все. Он меня спросил. Я объяснил, что ты моя племянница из Лестершира, и он сказал только, что ты напоминаешь ему одного человека, которого он когда-то знал. Успокойся!
Но Кэмпион не успокаивалась.
— Он узнал меня!
— Да нет же. А если и да? Не имеет значения. А теперь, прежде чем ты отправишься к Маргарет, вызываю тебя на партию в криббидж.
Судя по всему, сэр Джордж был прав. Из Уэрлаттона не доходило никаких слухов, что пропавшую дочь Мэттью Слайза видели в Лэзене. Шли дни, и Кэмпион сочла, что Верный До Гроба так и не узнал ее, даже смеялась над собой.
В Лэзене, в отличие от Уэрлаттона, действительно много смеялись. Особенно на Рождество, когда сэр Джордж, оторвавшись от книг, наблюдал за тем, как в большой зал волокли огромное рождественское полено. В предвкушении пиршества пульс Лэзена, замиравший на зиму, снова учащался. Рождественский день отдавался в безраздельное распоряжение церкви, а потом праздник вспыхивал в полную силу и продолжался до Двенадцатой ночи. В замке Лэзен Рождество отмечали с шиком.
Накануне Рождества в замок съехались гости. Забыв на время праздника о своих распрях с Лэзендерами, прибыли граф и графиня Флит вместе с сэром Саймоном и леди Перро, ближайшими соседями Лэзендеров с севера. Пожаловала дюжина джентри с семьями, пригласили и деревенских жителей, арендаторов, слуг, чтобы заполнить весь огромный зал. В эту ночь все должны были пировать, смеяться, пить, а под утро сэр Джордж по традиции должен был затянуть песню в помещении для слуг.
Все это привело Кэмпион в сильное возбуждение. Жаль, что в замке не было Тоби, но даже и без него она решила повеселиться в этот Сочельник. Она выбрала свое любимое голубое платье, а к вечеру, когда Инид, горничная хозяйки, укладывала Кэмпион волосы, явилась и сама леди Маргарет.
Критически оглядев платье, леди Маргарет осталась довольна.
— Ты очаровательна, Кэмпион.
— Спасибо, леди Маргарет.
— Не меня надо благодарить, а твоих родителей.
Леди Маргарет понаблюдала за манипуляциями с волосами Кэмпион. В свете свечи четко обрисовывалась линия подбородка. Удивительно, что такие увальни, как Мэттью и Марта Слайз, смогли произвести на свет подобную красавицу, а красота Кэмпион была поистине необыкновенной. Она словно притягивала людей. Впрочем, леди Маргарет не была бы сама собой, если бы не сопроводила комплимент критикой.
— Грудь у тебя все еще слишком мала.
— Вы же сами не даете мне возможности сделать ее пышнее, — улыбнулась Кэмпион, глядя в зеркало на леди Маргарет.
— Ох, дитя. Не надо было тебе выходить замуж за этого жуткого человека. И не пугайся сегодня вечером.
— Не пугаться.
— На Рождество Джордж всегда напиваеся. Это семейная традиция. Потом он отправляется на половину для слуг и затягивает весьма сомнительные песни. Уж и не знаю, где он им научился. Думаю, что ни в одной из своих книг он их конечно же найти не мог.
Инид с полным ртом шпилек промычала, что будто бы отец сэра Джорджа научил этим песням своих сыновей.
— Охотно верю, Инид, — фыркнула леди Маргарет. — Мужчины вечно напиваюся на Рождество. Не сомневаюсь, что и Иосиф был весьма надоедлив, когда появлялся на свет младенец Иисус.
С этой не допускающей возражений фразой она вышла из комнаты, поспешив на громкие крики, возвещавшие о прибытии новых гостей.
Инид подкрасила веки Кэмпион ламповой сажей, едва коснулась щек румянами и отступила на шаг.
— Вы, правда, очень красивы, мисс Кэмпион.
— Твоя заслуга, Инид.
Кэмпион посмотрелась в великолепное венецианское зеркало в серебряной оправе, и то, что предстало ее взору, поразило ее. Она улыбнулась при мысли о том, что сказали бы Эбенизер, Скэммелл и Гудвайф, если бы увидели ее сейчас: свободно ниспадающие золотые локоны, увитая серебром и лентами голова, почти полностью обнаженные плечи над шелковым воротом. В этот день было на ней и кое-что новое — сапфировые сережки, которые перешли в ее собственность по настоянию сэра Джорджа. Леди Маргарет проколола ей уши, сначала заморозив их льдом, а потом проткнув одолженным у кожевника шилом.
— Потерпи, дитя. Немножко больно, зато потом удовольствие на целую жизнь. Сиди тихо.
Кэмпион повесила на шею печать, которая легла на платье. Глядя в зеркало, она сдвинула брови.
— А у меня правда слишком маленькая грудь, Инид?
— Ну не надо же прислушиваться ко всему, что она говорит, мисс. Имеет значение лишь то, что думает мистер Тоби.
— Как жаль, что его здесь нет. Я надеялась, он приедет. — В ее голосе послышалась грусть. Тоби она не видела с сентября.
— Вам и так будет весело, мисс. А теперь спускайтесь вниз и не пейте слишком много из этой праздничной чаши. Половина этого зелья способна и лошадь свалить.
По коридорам Нового дома разливалась музыка. Музыканты разместились в галерее, и выпитое вино, которое в конце концов заставит их замолчать, пока еще не сказывалось на их игре. Пройдя через Старый дом, Кэмпион оказалась перед ярко освещенным огромным залом и замерла на верхней ступени, чтобы окинуть взором все это великолепие.
