Испанская роза - Басби Ширли (электронная книга txt) 📗
— Надо было отдать ее мне, уж со мной бы такого не произошло, я бы живо научил ее хорошим манерам! — И он гадко засмеялся, театрально закатив глаза.
При мысли, что Мария могла оказаться в руках другого, Габриэль почувствовал, как его захватывает волна слепой звериной ярости, и, прежде чем собравшиеся смогли сообразить, что происходит, он подошел к дю Буа и изо всей силы ударил его.
— Только посмей ее тронуть, и я выпущу тебе кишки, — сказал он, четко выговаривая каждое слово, и презрительно оттолкнул француза. В воцарившейся тишине он гордо прошествовал мимо собравшихся пиратов и вышел вон. Зевс и Гарри Морган обменялись удивленными взглядами.
— Мой дорогой Зевс, — сказал Морган, — я думаю, мне стоит поговорить с этой маленькой Дельгато. Оказывается, она невероятным образом влияет на нашего обычно дружелюбного Черного ангела.
Зевс медленно покачал головой.
— Мне кажется, сейчас не время. У них возникли кое-какие проблемы. Я думаю, лучше это сделать позже, когда они наконец доберутся до истины.
— Истины? — с любопытством спросил Морган. Зевс загадочно улыбнулся.
— Они оба как слепые котята. Когда ты увидишь их вместе, то поймешь, что я имею в виду.
Хорошо, что Габриэль не слышал этого разговора, иначе он поссорился бы и со своими друзьями. Настроение у него было хуже некуда, и даже покорность Марии не произвела на него должного впечатления. Совсем наоборот, она еще больше разъярила его. Мария была одета в новое зелено-коричневое платье, волосы расчесаны на прямой пробор и забраны в низкий пучок, который она украсила ниткой жемчуга.
— Я вижу, ты нашла драгоценности, значит, не теряла времени даром, — зло сказал он', рассматривая украшение.
В его голосе слышалось возмущение, как будто она сделала что-то непозволительное. Глаза Марии потемнели от негодования, и, с трудом сдерживая себя, она резко сказала:
— Но ты же сам приказал мне быть прилично одетой!
— И ты так чудесно выглядишь в этом наряде, моя маленькая голубка, — прозвучал невозмутимый голос Зевса. — Почему я, слепец, выбрал Пилар?
Сжав кулаки, Габриэль гневно обернулся, готовый сорваться, но Зевс уже обнимал Пилар, приговаривая:
— Дорогая, я же пошутил. Для меня не существует никого, кроме тебя. Ну иди ко мне и увидишь, как я соскучился.
. Ужин прошел гораздо веселее, чем завтрак. Зевс и Пилар весь вечер болтали за столом, развлекая грустную Марию и хмурого Габриэля. Но чем ближе был конец застолья, тем напряженнее становилась Мария. Неужели ей предстоит еще одна такая же ночь?
У Габриэля и в мыслях не было обижать ее. Наоборот, увидев маленькую фигурку, стоящую посреди огромной спальни, и взглянув в испуганное лицо Марии, он почувствовал сострадание, желание утешить и успокоить ее. Он хотел коснуться ее, но Мария, неверно поняв его, отскочила в сторону.
— Я не обижу тебя, я даже не дотронусь до тебя, если ты этого не захочешь, — сказал он, устало опустив руки.
— С каких это пор, сеньор, вы интересуетесь желаниями ваших смиренных слуг? — сказала Мария с вызовом, чувствуя, что снова подпадает под его обаяние.
— Спасибо за напоминание.., о разнице наших положений, — презрительно произнес Габриэль. Все его дружелюбие вмиг исчезло; повернувшись к ней спиной, он решительно подошел к кровати и, схватив подушку и одеяло, швырнул их на пол к ее ногам. — Раз ты моя служанка — спи на полу, черт с тобой!
Глава 9
Мария чуть было не швырнула подушку и одеяло обратно, но, вовремя спохватившись, молча подобрала их и направилась в дальний угол комнаты. Она может поспать и на полу, но не как верный пес у ног своего хозяина.
Габриэль долго не мог уснуть. Он лежал в темноте и думал о Марии. Мысли эти будоражили душу, и ему казалось, что он не в силах что-либо изменить в их непростых отношениях. Многолетняя вражда, принесшая много горя обеим семьям, стояла между ними.
Мария чувствовала себя не лучше и, долго ворочаясь на жестком полу в поисках более удобного положения, думала о постигшей ее печальной участи. С момента их последней ссоры прошло уже достаточно времени, но чувство обиды не покидало обоих. Даже воздух вокруг них, казалось, был пронизан враждебностью, злобой, ненавистью. Не столько из-за гордости, сколько из-за упрямства никто не желал сдаваться первым.
По приказу Габриэля Мария весь день занималась домашними делами, приводя в порядок комнаты и его вещи: чинила одежду, чистила сапоги, стирала белье. Это было нелегкой задачей. Казалось, он специально, чтобы доставить ей как можно больше хлопот, приводил все в беспорядок, пачкал и разбрасывал вещи, и при виде сосредоточенно нахмуренного лица Марии в его глазах появлялось насмешливое выражение. Ей было нестерпимо больно, но, стиснув от негодования зубы и ругаясь про себя словами, которые еще две недели назад привели бы ее в крайнее смущение, Мария молча отворачивалась.
Габриэль теперь мало бывал дома. С утра до ночи они с Зевсом наблюдали за сбором дани и руководили ее погрузкой на корабли пиратского флота Гарри Моргана, стоявшие в гавани. Судя по поспешности, с которой заполнялись трюмы, было ясно, что пираты не намерены долго оставаться в Пуэрто-Белло, и вскоре покинут многострадальный город.
С одной стороны, Мария была бы несказанно рада, если бы головорезы Гарри Моргана наконец-то убрались из города, но мысль о разлуке с Габриэлем Ланкастером приводила ее в уныние. Она с волнением думала и о том, что, может быть, придется поехать с ним на Ямайку, и испытывала страх перед тем, что ждало ее впереди, — это было понятно, но чувство облегчения, которое не покидало ее с тех пор, как она впервые подумала об отъезде, смущало Марию. Что ждет ее там, на Ямайке? Она приедет туда как невольница английского пирата и попадет в чуждый ей мир, в круг совершенно незнакомых людей. Каково ей будет там? Она даже не знает толком языка, и только благодаря общению с Каролиной и Пилар с трудом может объясниться на нем. Она подумала о Каролине, и впервые по-настоящему поняла, как страшно, должно быть, было бедной девушке, когда она впервые попала на Эспаньолу. А теперь и ее ждет та же судьба, что выпала на долю сестры Габриэля.
Если не считать той ужасной ночи, Мария не могла пожаловаться на плохое обращение. Слушая, как слуги шепотом рассказывают друг другу о зверствах, творимых пиратами в городе, и об ужасном состоянии, в котором находится Пуэрто-Белло, она думала о том, как ей повезло, — она должна благодарить Бога, что попала в руки к Габриэлю Ланкастеру, а не к кому-то другому. Марию всю передернуло, когда она вспомнила похотливое лицо дю Буа. Судьба была благосклонна к ней с Пилар. В то время как город сотрясали все новые и новые вспышки жестокости и насилия, они жили в довольстве и роскоши, к ним относились с неслыханным терпением и великодушием. Запертые в четырех стенах, они не знали, что творилось в городе: не представляли масштабов грабежей и убийств, не ведали участи, постигшей многих женщин, которым ради собственного спасения приходилось отдаваться грязным разбойникам, не знали, что такое орудия пыток, с помощью которых в подвалах священной инквизиции пираты пытали испанских пленников, вырывая из замученных до полусмерти людей сведения о припрятанных богатствах. Их дом не был разорен бандой диких корсаров, и они не валялись в ногах у дикарей и варваров, вымаливая пощаду своим близким. Пока им суждено было только слушать наводившие ужас рассказы. Но исключительность их положения как раз и внушала Марии чувство вины.
Отношения Марии и Габриэля с каждым днем становились все напряженнее. Даже Зевс и Пилар предпочитали как можно меньше времени проводить в их обществе. Несмотря на то что Мария многим была обязана Габриэлю, она не могла укротить свой буйный темперамент и сознательно злила его, выводя из терпения и порой доводя до такого состояния, что он готов был ударить ее. Она не понимала, зачем ей это было нужно, но чувствовала, что больше так продолжаться не может. Она устала от непрестанной внутренней борьбы, которая терзала ее и днем и ночью. Время от времени, теряя над собой контроль, она смотрела на Габриэля другими глазами, но, спохватившись, снова начинала ругать себя, повторяя, что он грязный пират, заклятый враг семьи и государства, а с некоторых пор и ее личный враг.
