Завоевание (Покорение) - Деверо Джуд (книги хорошем качестве бесплатно без регистрации txt) 📗
Ярмарка привела ее в полный восторг. Во время турнира было не до развлечений, поскольку она разрывалась между своим братом и своим врагом, находившимися в такой опасной близости друг от друга. Но теперь все было совсем по-другому Внешне все осталось по-прежнему — все так же с ней рядом был ее враг, но когда она смотрела на него, восседающего на рослой лошади, она меньше всего думала о нем как о враге. Напротив, она думала о том, что он, пожалуй, такой же сильный, ловкий и красивый, как ее братья.
День прошел как в сказке. Все торговцы рассыпались в любезностях перед лордом и его прекрасной леди. При этом Зарид не могла не вспомнить, как издевались над ней во время турнира, потому что она была одной из «этих грязных Перегринов».
Тирль покупал ей все, на что падал ее взгляд. В ее доме всегда был на счету каждый пенни, и она даже мечтать не смела о разных красивых безделушках. Она перепробовала кучу лакомств, выставленных на продажу, хотя Тирль и предупреждал, что от подобных излишеств у нее вполне может разболеться живот. Когда весь ее подбородок оказался вымазанным соком вишен, которых она уже успела слопать целую горсть, Тирль наклонился и слизнул несколько сладких капель. Зарид покраснела до корней волос, но он только забавлялся над ее смущением.
Когда он услышал, что всех желающих приглашают сразиться с борцом-атлетом, который слыл непобедимым, он принял вызов и одолел противника. Зарид просто расцвела от гордости за него, и приз — уродливая розетка, сделанная из дешевых лент, была для нее дороже самого драгоценного кубка, полагающегося победителю на рыцарском турнире.
Потом они смотрели кукольное представление, хохоча во все горло, и руки Тирля обнимали ее за плечи. Когда они чуть было не оказались в самой гуще событий во время потасовки, затеянной кучкой подвыпивших гуляк, он поднял ее на руки и быстро унес в безопасное место.
Потом на их пути попалась палатка, где торговали итальянскими тканями, и Зарид засмотрелась на отрез темно-зеленой парчи. Тирль тут же приказал показать его поближе. Но за парчу заломили такую непомерную цену, что Зарид велела приказчику унести ее, однако Тирль купил весь кусок, заявив, что она может наделать из него занавесок.
Какая-то частичка ее сознания попыталась взбунтоваться против такой бессмысленной траты денег, напоминая, что это, по сути, деньги, принадлежащие Перегринам, но Зарид сейчас была не в том настроении, чтобы думать об этом.
Потом они стояли и смотрели, как человек ходит по канату, натянутому между двух столбов. Когда Зарид даже зажмурилась от страха, Тирль объявил, что тоже сможет запросто пройти по нему.
— Не сможешь ни за что, — ответила она, но когда он тут же направился к канату, бросилась следом, умоляя не делать глупостей. Одно дело, скажем, бороться врукопашную, и совсем другое — подвергаться смертельному риску, передвигаясь по тонюсенькой веревочке на высоте более десяти футов от земли.
Она чуть ли не со слезами на глазах просила его не ввязываться в это. Чтобы остановить его, она сказала, что и без того верит, что он сможет пройти по канату, и ему нет нужды доказывать ей это. Она говорила, что он самый храбрый и самый сильный рыцарь во всем королевстве. Тогда он поинтересовался, каков он, по ее мнению, в сравнении с Сиверном, и она ответила, что он, Тирль, бесспорно, лучше. Потом он спросил, считает ли она, что он в состоянии победить Рогана, и она немедленно согласилась. А после чего он начал выпытывать, готова ли она признать, что он и Кольбрана может положить на обе лопатки.
— Когда рак на горе свистнет, — выпалила она и сочла за благоразумное немедленно улизнуть.
Тирль поймал ее и щекотал до тех пор, пока она не запросила пощады и не сказала, что он, может быть, вероятно, наверняка лучше, чем Кольбран.
Когда начало смеркаться, Тирль сказал, что им пора возвращаться домой, потому что ночами по дорогам шастают всякие подозрительные и опасные личности, а он вовсе не намерен подвергать ее жизнь риску. Девушка начала было возражать, но потом покорилась, потому что действительно очень устала. Он вскочил в седло, потом один из пяти его людей, которые сопровождали их сегодня, подсадил Зарид к нему. Весь десятимильный путь она проделала, замерев в его объятиях.
Они благополучно добрались домой. Поднявшись в свою спальню, Зарид разделась и стала ждать Тирля. Она была уверена в том, что сегодня муж обязательно придет к ней, но он все не появлялся. В конце концов он все-таки заскочил к ней на минутку пожелать спокойной ночи и тут же ушел. Несмотря на усталость, Зарид не могла заснуть. Она встала с постели, уселась напротив камина, откинулась на спинку кресла, чувствуя, как ласковое тепло, исходящее от огня, проникает в ее тело. Иногда ей очень хотелось опять оказаться дома, потому что там все гораздо проще. Там ясно, где друзья, а где враги. Ее вырастили и воспитали в ненависти к Говардам, а теперь в ее сознании мелькали тысячи образов. Она вспоминала Тирля в черных доспехах, одного за другим сбрасывающего своих противников с коней, вспоминала, как он смеялся и подшучивал над ней. Перед ее глазами стояла, сцена, как он читал ей л улыбался, в комнате, освещенной, единственной горящей свечой.
Она обхватила голову руками. Кто же он, друг или враг? Вообще-то, он Говард, поэтому другом быть не может, однако…
Последние несколько недель они были почти неразлучны, и она, когда они беседовали по душам, откровенничала с Тирлем так, как никогда и ни с кем раньше. В ее семье всякие словесные излияния, если только они не касались темы войны с Говардами, немедленно пресекались, поскольку считались пустой тратой времени. Но Тирлю, похоже, ни на какие разговоры не было жаль времени.
Они рассказывали друг другу разные эпизоды из своего детства, делились прожектами относительно будущего, беседовали о вкусах и наклонностях друг друга. Единственная тема, которой они всегда старались избегать, — вражда между Говардами и Перегринами.
Тирль показывал ей планы переустройства поместья матери, нарисованные им собственноручно. Он знакомил ее со своими арендаторами. У нее дома арендаторов не знали даже по именам. Ее братья считали, что стоящий человек только тот, который умеет сражаться, все прочие доброго не стоят. Но Тирль во время своих визитов в Англию, когда сопровождал мать, перезнакомился со всеми, кто возделывал его землю. Он справлялся об их здоровье, расспрашивал о детях, словом, показывал, что они ему небезразличны.
Как же она могла ненавидеть человека, в котором столько доброты и который был таким веселым и приятным в общении? Поначалу она думала, что Тирль только строит из себя заботливого хозяина, но потом убедилась в том, что эти люди действительно обожали его, а ребятишки мчались к нему со всех ног, и он наделял их сладостями, которые специально для них приносил в карманах.
Зарид совсем осмелела и начала задавать ему все больше и больше вопросов о его жизни, о том, чем он занимался, когда они с матерью вернулись в Англию.
— Ты виделся во своими братьями по возвращении?
— Нет, — покачал головой Тирль. — Мама считала, что она полностью выполнила свои обязанности и подарила мужу сыновей, чьи жизни он мог положить в своей борьбе против Перегринов. Больше она не должна ему ни сыновей, ни своего времени. Я был самым младшим, и она забрала меня с собой во — Францию. Я жил с ней и редко встречался с отцом и старшими братьями.
Только тогда Зарид поняла, что он действительно вырос вдали от всех этих кровавых передряг и нисколько не заинтересован в войне между двумя семьями.
Чем больше она размышляла, тем больше во всем этом запутывалась. Если война ничего не значит для него, почему же он женился на ней? Он, как казалось, с готовностью согласился на аннулирование брака, когда она запретила ему к себе прикасаться, но при этом создавалось впечатление, что она ему очень нравится.
Она встала с кресла и подошла к огню вплотную. Так нравится ли она ему? Зарид закрыла глаза и попыталась представить себе возможное возвращение в дом своих братьев. Ей снова придется поселиться в доме, где никогда не слышно смеха и шуток, где все всегда так мрачны и серьезны, что прямо противно становится.
