Соблазненная роза - Филлипс Патриция (книги без регистрации TXT) 📗
Розамунда старалась держаться ближе к домам и не смотреть на прохожих, то и дело отпускавших ядреные словечки. Розамунда приметила, что на улице одинаково грубы и дворяне, и городская чернь. Интересно, если бы она была одна, они осмелились бы с ней заговорить? Сумерки быстро сгущались, и Розамунда не на шутку побаивалась, что сейчас кто-нибудь из толпы ка-а-ак выскочит, да ка-а-ак схватит ее… Она вздрогнула и поспешила вслед Генри, ибо там, где маячила повозка, невозможно было пройти вдвоем.
Вопреки опасениям и страхам Розамунды ужин в гостинице «Орел и дитя» прошел очень славно. А златовласая любовница Аэртона даже ей понравилась. Ее звали Дайаной, и она сразу же выделила Розамунду среди прочих, видать по причине ее молодости, потому что леди Стоукс была уже весьма зрелой матроной, и ее явно шокировали бойкие манеры Дайаны. Розамунду эта леди очень смущала, поскольку не спускала с нее глаз, не иначе как хотела подробно описать своим друзьям супругу Гарри Рэвенскрэга.
Придирчивые взгляды леди Стоукс немного портили Розамунде настроение, но ужин был чудесный, со множеством очень дорогих блюд. Чтобы лучше угодить своим посетителям, хозяин нанял двух танцорок и певца, распевавшего под лютню и бубен жалостные любовные баллады. Сквозь сверкающие чистотой окна было видно, как медленно падают снежинки, укрывая крыши, золотисто вспыхивая в полосах света у пригостиничных фонарей. Чуть позже к их застолью присоединились еще какие-то мужчины — Розамунде становилось все тоскливее. Генри, исподтишка на нее поглядывая, виновато пожимал плечами, но не мог же он уйти, не окончив разговор, — это сочли бы невежливостью.
Дайана все чаще зевала и в конце концов объявила, что намеревается лечь в постель. Аэртон тут же лукаво всем подмигнул и с ухарским видом взлохматил свою рыжую шевелюру. Ему тем более неприлично было оставить своих гостей, жарко обсуждавших подробности Уэйкфилдской битвы, нужно было, улучив момент, отпустить Дайану. Певец исправно распевал дальше свои баллады, но знатные гости его уже и не слушали, разгоряченные боевыми воспоминаниями, вином и элем.
Когда гости Аэртона перекочевали в корчму, стоявшую в аккурат посередке между «Кобыльей головой» и только что покинутой ими гостиницей, он предложил Дайане отправиться баиньки, препоручив ее пажу и своему слуге. Он, дескать, придет позже.
Дайана попросила Розамунду составить ей компанию, и та обрадовалась несказанно, надеясь, что это достаточный предлог, чтобы не сидеть снова в душном зале, выслушивая бесконечные рассказы о доблестях победивших. Генри чуть заметно кивнул, отпуская ее.
— Старые олухи, ишь как их с эля-то разбирает, — проворчала Дайана, когда они спускались в гостиничную прихожую. Слуги несли их с Розамундой плащи. — Если через полчаса не явится, лягу спать. Пусть пеняет на себя, — хихикнула она, оглядываясь на Аэртона и Генри, снова что-то разливавших по кубкам.
Розамунда кивнула, одобряя ее намерения, бросив раздраженный взгляд на Генри, толкующего о чем-то с лордом Стоуксом. А ведь обещал ей, что они вернутся к себе пораньше. Что-то не похоже: этот пьяный гвалт будет длиться вечно…
— Можем пройтись по лавкам завтра, если ты не прочь, — сказала Дайана, выжидая, когда паж отворит перед нею дверь. С улицы пахнуло холодом, и на плиты пола упала горстка снежинок.
— Я не прочь, сказала Розамунда, но она не знала, какие планы на завтра у Генри, и неопределенно добавила: — Завтра как-нибудь сговоримся.
Вот и славно. Мне тоже нужно хоть немного развлечься. Эти старые хрычи до смерти мне надоели. Очень похожи на леди Аэртон, уж такая, скажу тебе по секрету, святоша… Она уже старуха, но очень богатая. Богатство сэра Аэртона держится главным образом на ее деньгах, так что мне гpex на нее очень уж жаловаться… Тем более, что большая часть этих денег идет на меня, — подмигнула она Розамунде. — А Генри в конце концов взял в жены такую красотку, которую не стыдно было бы иметь и любовницей. — Она игриво ткнула Розамунду в бок.
А на улице все мело, снег забивался в каждую щелку, окутывал крыши, сугробами ложился на мостовую и на ступени крылечек. На Лоп Лейн была жуткая темень, и беглянки рады были, что у них есть хоть пажи с факелами. К гостинице «Кожаная фляга», где квартировал сэр Аэртон, подошли очень быстро, там тоже из верхних комнат доносилось пьяное пение и вопли, — видать, нынче вечером весь Йорк празднует победу ланкастерцев.
Розамунда пошла пожелать своей новой приятельнице спокойной ночи, оставив Пипа на улице. Бедный малый стоял и трясся, снедаемый странным предчувствием и уверенный, что они с госпожой будут теперь одни на этой проклятой темнющей Лоп Лейн.
Дайана расцеловалась в прихожей с Розамундой и отправилась наверх. А ее провожатая опасливо вышла на улицу, уже совсем пустынную. Увидев, как дрожит пламя факела, она поняла, что творится с ее пажом.
— Успокойся, Пип. Видишь, наша «Кобылья голова» видна отсюда, — попыталась подбодрить его Розамунда. Действительно, сквозь снег можно было разглядеть пламя фонарей над гостиницей, желтыми полукружьями освещавшими мостовую и красиво постриженные кусты, посаженные по бокам от входа, которые теперь превратились в сугробы.
Розамунда ускорила шаг, не чая, как бы ей скорей очутиться в тепле, в надежных гостиничных стенах. Через несколько минут они будут на месте, и Пип успокоится…
У каждой двери, у каждого поворота им мерещилась засада, они старались держаться поближе. А вот и узенькая, дурно пахнущая дорожка, ведущая к входу. Но тут перед ними выросла чья-то темная тень. Пип только изумленно вскрикнул, когда у него вырвали факел. В то же самое мгновение чья-то ладонь зажала Розамунде рот, заглушая ее вопль… она тщетно пыталась вырваться. Пипа повалили на землю и, обернув ему голову плащом, чтобы заглушить крики мальчика, стали избивать… пока он не утих.
Розамунда сопротивлялась изо всех сил, она хотела позвать на помощь, но из стиснутого ладонью разбойника рта вылетало лишь мычание. Она увидела, что ее окружают еще чьи-то темные фигуры. Ладонь убрали, и Розамунда хотела крикнуть: «Помогите!», но не успела: теперь ее голову обвязали платком. Она все равно пробовала кричать, но крик ее тут же заглушался завыванием метели. Потом злодеи связали ей руки и куда-то потащили: она едва чувствовала под собой ноги. Когда она споткнулась, ей дали отдышаться, но потом похитители снова помчали ее за собой по извилистым улочкам, убегая все дальше от Лоп Лейн.
В конце концов Розамунду пихнули в какую-то дверь и накинули на голову грязный вонючий мешок. Теперь она не могла ни бороться, ни кричать и — что было самое ужасное — не могла понять, куда ее ведут. Кажется, к какой-то повозке. Она, задыхаясь, снова попыталась вырваться. В ответ раздались проклятия, кто-то ее ударил, чтобы утихомирить, — потом она словно провалилась во тьму…
Очнулась она от страшного холода — все суставы ломило, в висках стучало. Розамунда не сразу вспомнила, что с ней и отчего такая темень, а вспомнив, обезумела от страха. Эти грабители собираются ее прибить? Пока они не слишком ее мучили — только рот замотали да надели на голову этот гадкий мешок. Но это пока… OH»V содрогнувшись, представила, как эти головорезы пустят ее по кругу, утоляя свою похоть. Генри наверняка уже ее хватился. Он ее спасет. Кто же, как не он. Ей нельзя терять надежду.
Голоса, донесшиеся снаружи, означали, что мучители ее тут, рядом. Потом Розамунда плавно качнулась — ее куда-то увозят! Она услышала дробный стук копыт и поскрипывание старенькой повозки. Мужские голоса пропали в каком-то гуле. Потом повозка остановилась, а вокруг слышался теперь просто оглушающий гвалт: крики, мычание, блеяние, скрип колес — точно на ярмарке. И тут вдруг раздался сердитый окрик: «Живее!» О ужас! Розамунда признала голос стражника у городских ворот. Розамунда отчаянно рванулась, попытавшись сесть и позвать на помощь, но обнаружила, что теперь у нее связаны не только руки, но и ноги. Ее новый плащ был все еще на ней. Розамунда порадовалась великодушию разбойников: несладко бы ей пришлось в этой телеге ночью — замерзла бы. Похитители увозят ее из Йорка, сомнений не было. Генри никогда ее не отыщет. Розамунда вспомнила услышанные когда-то леденящие сердце истории о том, как украденных женщин продают в лондонские увеселительные дома… Нет, судьба не может обойтись с ней так жестоко — теперь, когда они с Генри нашли свое счастье.
