Ловушка для влюбленных - Уоррен Трейси Энн (книги онлайн .txt) 📗
В таком случае, заключила Элиза, если Кит не взволнован такой раскрепощенной реакцией своего тела, то и она не позволит себе этого. Она вспомнила, как выглядели мужчины на иллюстрациях, которые она рассматривала, и осознала, что такая реакция, очевидно, вполне естественна.
Опершись на согнутый локоть, он вытянулся в полный рост рядом с ней.
– Это, – заявил Кит, показывая ей маленький шарик кремового цвета, – лакомство, требующее особого внимания. Эти конфеты называются «Соски Венеры».
Элиза почувствовала, как кончики ушей загорелись и, без сомнения, порозовели.
– Ты дразнишь меня, да? Не могут же они действительно называться, – она не могла заставить себя произнести эти слова по-английски, – так, как ты сказал?
Он откинул назад голову и рассмеялся.
– Именно так они и называются. Ты что, думаешь, я сам придумал такое название – «Венерины соски»?
Она выгнула одну бровь.
– Да, так я и думаю. Он снова усмехнулся:
– Польщен за комплимент моему воображению, но, боюсь, я не могу приписать себе такую честь. Я обнаружил эти конфеты на континенте, в одной симпатичной венской кондитерской. Владелец был ужасно рад упаковать целую коробку для моего исключительного удовольствия. – Он поднес конфету к ее губам. – Вот, попробуй.
– А из чего же они сделаны?
– Ну, выражаясь на простом и понятном английском, это жареные каштаны в сахарно-кремовой глазури. Ты разве не любишь каштаны?
– Гм-м… люблю. Но сейчас не зима. Где ты нашел каштаны в это время года?
Он улыбнулся ей медленной улыбкой, которая обнаружила крайне соблазнительную ямочку на подбородке.
– Есть способы. А теперь я настаиваю, чтобы ты попробовала и согласилась со мной, что это одно из самых греховно-божественных впечатлений в твоей жизни.
На взгляд Элизы, все ее сегодняшние впечатления были греховными и одновременно божественными. Однако разве не в этом смысл их свидания? Дать волю своим эмоциям и желаниям, уступить, поддаться страсти, в полной мере наслаждаясь новыми, неизведанными ощущениями? Получать и дарить удовольствие и при этом доказать Киту, что она идеальная женщина для него.
Набравшись смелости, она подняла голову и откусила кусочек конфеты. Сочный маслянистый вкус каштана наполнил рот. Изысканно-нежные, как и обещал Кит, «Венерины соски» с восхитительной пикантностью таяли на языке. Она улыбнулась и откусила еще кусочек, при этом Кит присоединился к ней, откусывая с другой стороны так, что их губы соприкасались. Так они и доели конфету, делясь и смеясь, купаясь в сладко-чувственных ощущениях.
Но как только конфета была съедена, они уже не могли беззаботно смеяться. Игривые сладко-сахарные поцелуи превратились в долгие, глубокие, пьянящие набеги, от которых голова кружилась, словно пух одуванчика, подхваченный порывом летнего ветра.
Отдаваясь на волю страсти, поющей у нее в крови, Элиза последовала примеру Кита, позволяя ему взять себя в путешествие по чувственному наслаждению, как он и обещал. Заключенная в восхитительный долгожданный плен его рук, она целовала его так, как он учил ее, вспоминая его уроки и применяя их, как она надеялась, с пользой.
Кит определенно не жаловался, бормоча слова поощрения, даже когда прерывался время от времени, чтобы внести предложение или показать ей новый способ максимально увеличить их обоюдное удовольствие.
Затем, словно поцелуев уже стало недостаточно, он стал прикасаться к ней.
Вначале легкие ласки. Прикосновение кончика пальцах щеке. Скольжение ладони вдоль шеи. Ошеломляющее ощущение его зубов, легонько сжимающих мочку уха. Она едва не лишилась чувств в тот миг, когда он в последний раз нежно прикусил чувствительную плоть. Наполовину вздох, наполовину стон сорвался с ее губ.
Он улыбнулся и стал также легко покусывать низ щеки и подбородок. Спустившись к ключице, омыл поцелуями узкую полоску обнаженной кожи, лежащей над лифом платья. Она застонала, сердце заколотилось как безумное, когда он прекратил поцелуи, чтобы положить ладонь ей на грудь.
Долгое мгновение он не делал ничего, давая ей привыкнуть к весу и очертаниям обхватывающей ее ладони. На глубоком вдохе ее грудная клетка поднялась, бессознательно подталкивая скрытую муслином грудь полнее в его плен. Он добавил вторую руку и подержал ее, затем стал медленно потирать большими пальцами по изнывающей в чувственном томлении плоти.
Словно по собственной воле, ее соски мгновенно ожили, затвердели и заострились под ловкими, умелыми движениями пальцев. Хватая ртом воздух, она почувствовала, что во рту пересохло. Каждая его ласка воспламеняла ее, пробуждая неизведанные доселе томление и жажду.
Ненасытный чувственный голод вспыхнул, словно мерцающие изумруды, в его глазах за секунду до того, как он опустил голову и захватил ее губы своими. Неукротимый и безжалостный, требуя, чтобы она возвращала ему поцелуи в полной мере, он стал настойчивее в своих ласках, и каждое сжатие, поглаживание и прикосновение его умелых рук молнией пронзало ее тело. Щемящая боль между ног усилилась, оставляя ее трепещущей и беспечной, сосредоточенной лишь на нем и тех восхитительно порочных ощущениях, которые он дарил ей.
Она уже мало что соображала, когда его пальцы стали расстегивать пуговицы и ослаблять шнуровку ее лифа и корсета. Ткань обмякла, и он потянул ее книзу, обнажая грудь.
На одно взрывное мгновение их взгляды скрестились, когда она лежала перед ним, наполовину обнаженная.
– Вот это, – пробормотал он, – настоящие соски Венеры, достойные самой богини любви.
Он легко коснулся одного упругого розового кончика, сорвав стон с ее губ. Потом дотронулся до другой груди, в легкой скользящей ласке обведя нежный ореол, прежде чем легонько ущипнуть и потянуть сосок так, что она заизвивалась под его рукой.
– Боже, как ты прекрасна, Элиза! Такая страстная, такая совершенная. Где ты пряталась все эти годы?
«Здесь, рядом, – подумала она сквозь чувственную пелену, туманящую сознание. – Всегда здесь. Ждала тебя. Ждала этого».
Он играл с ней, сколько – она не знала, слишком поглощенная гаммой ощущений от его прикосновений, чтобы чувствовать что-то еще. Когда она думала, что уже больше не сможет вынести, ибо нервы были так натянуты, что, казалось, еще немного, и она рассыплется, он сделал нечто, ошеломившее ее с новой силой.
Он взял ее сосок в рот и обвел языком нежную плоть, прежде чем легонько потянуть.
– М-м, я был прав, – пробормотал он. – «Соски Венеры» вкусны, спору нет, но ты, мой маленький воробышек, гораздо вкуснее. Так бы прямо и съел тебя.
А потом она уже ни о чем не могла думать, мозги обратились в кашу, когда он целовал, лизал и посасывал. Погрузив пальцы ему в волосы, она гладила его голову и щеки, пока он дарил ей это наслаждение.
Она позволила ему делать все, что пожелает, охваченная такой лихорадкой, сопротивляться которой не было сил. Его рука нырнула под юбки, путешествуя в неторопливом скольжении от затянутой в чулок икры до обнаженного бедра. Нежно исследуя ее изгибы, он гладил ее внизу, одновременно целуя и лаская сверху. Вокруг колена, вверх по бедру, скользил легкими, неспешными кругами. Обхватив ладонью выпуклость ноги, он стал водить веерообразными движениями большого пальца по внутренней стороне бедра туда-сюда, с каждой лаской усиливая ее щемящую, ноющую боль. Она задрожала, глаза закатились, когда он подул своим обжигающим; дыханием на одну влажную от поцелуев грудь. Его пальцы заскользили, пробираясь выше по бедру. И как раз в тот момент, когда ее затуманенное сознание гадало, куда дальше может переместиться его рука, он остановился.
Пробормотав что-то похожее на ругательство, он сжал пальцы, стиснув их в стальной кулак. Спрятав лицо у нее на груди, он лежал тихо и неподвижно, и дрожь пробегала по его телу, словно внутри его шла какая-то ужасная борьба. Эта внутренняя борьба бушевала несколько долгих, напряженных мгновений до тех пор, пока он, с явной неохотой, не вытащил руку у нее из-под юбок.
