Глазами любви - Довиль Кэтрин (читать книги онлайн полностью .TXT) 📗

И Магнус думал, что причина ему известна. Хотя Идэйн и стала смыслом его жизни и даже самой жизнью, она понимала, что он никогда на ней не женится. Как наследник и будущий владе­лец графства Морлэ он не мог вступить в брак без разрешения короля Генриха. И даже если король вдруг из-за упрямого сумасбродства согласится на этот брак, оставался еще отец.

Для графа де Морлэ важнее всего было право наследования его имущества и титула. И Магнус знал, что ни за что на свете он не допустит, чтобы его сын пожертвовал своим графским титулом и положением ради неравного, а потому незаконно­го брака.

Значит, после всех этих долгих дней, когда он строил бесплодные планы, как избежать неже­лательного для него исхода, оставалось только одно – отвезти Идэйн ко двору графа Честера. В своем отчаянии Магнус был готов продать душу власть имущим за право оставить ее при себе. Он готов был занять денег и подкупить епископа Честерского и других представителей церковной влас­ти, чтобы они не объявляли, что она все еще оста­ется послушницей монастыря Сен-Сюльпис, а потому запретна для него. При этом он должен будет как-то скрыть это обстоятельство от отца, всегда остававшегося верным мужем и примерным отцом, никогда не имевшим любовниц, насколько это было известно его сыну.

Иисусе, но ведь он любит ее! Он готов сказать об этом всем и каждому. Какая бы тайна ни окружала ее, он готов принести клятву, что не ос­тавит ее на милость тех, кто мог бы обойтись с ней так, как тамплиеры, тех, кто готов был воспользоваться ее необыкновенным даром для своей выгоды, а потом заклеймить ее как «ведьму» и уничтожить.

Его не волновало, что она обладает каким-то таинственным даром, каким бы он ни был. Идэйн нуждалась в ком-то, кто защищал бы ее и забо­тился о ней, кто лелеял бы ее и хранил это пре­красное тело, отданное ему, единственному из всех мужчин, чтобы нежная и любящая улыбка не схо­дила с ее уст, а нежные и теплые руки обнимали его, как и прежде.

Как он мог отпустить ее? Не мог, говорил себе Магнус. И, если бы ра­ди нее ему пришлось бросить вызов самому коро­лю и своему отцу, могущественному графу де Мор­лэ, он был готов поклясться всем святым, что сделает это!

Он должен был поговорить с нею, как только они доберутся до Дамфриза и он устроит тамплие­ра в ближайший монастырь и расплатится с цыга­нами.

Магнус перепрыгнул через изгородь и напра­вился к лагерю. Прежде всего они должны собрать разбросанные по всему полю вещи, а потом за­прячь лошадей и мулов в телеги. Зная нравы цы­ган, он не сомневался, что они провозятся до заката.

В течение нескольких следующих часов Маг­нус приложил немало усилий, чтобы добраться до дороги. При этом Тайрос и все его домочадцы все время громко причитали и жаловались, что не хо­тят расставаться с Магнусом, Идэйн и тамплие­ром, хотя и знали, что в конце совместного путе­шествия получат свои денежки.

Наконец Магнусу удалось добиться желаемо­го: повозки двигались в нужном направлении. Овцы, привязанные к задкам телег, следовали за ними, но, пройдя несколько футов, принялись бле­ять. А некоторые просто упали на дороге и отка­зались вставать. Цыганские псы кружили возле них, лаяли и хватали их за ноги.

Повозки остановились.

Магнус, щедро рассыпая проклятья, проехал верхом вдоль них. Чертовы овцы! Дамфриз был так близко и все же так далеко. Если бы не эти проклятые цыгане с их вечной суматохой, они прибыли бы туда к ночи. Он видел, как Идэйн, сняв с лица покрывало, вышла посидеть вместе с Милой на подножке повозки. Посреди дороги Тайрос связывал ноги овце, чтобы бросить ее на дно повозки. Налетел порывистый ветер. Магнус поднял глаза на серое сумрачное небо. Похоже, скоро пойдет снег.

В это время колонна рыцарей, следовавших из Дамфриза, доскакала до перекрестка. Передние всадники в латах неслись галопом бок о бок со знаменосцем на лошади, державшим зелено-бе­лый штандарт, трепетавший на ветру, и рыцарь протрубил в рог, требуя освободить дорогу.

За рыцарями двигался отряд человек в сто в сверкавших доспехах и зелено-белых плащах. На горизонте показались солдаты с пиками, а дальше виднелись нескончаемые телеги, по-видимому гру­женные припасами.

– Повозки! Уберите с дороги повозки! – закричал Магнус.

Он поддал пятками своему коню, стараясь за­ставить его убраться с дороги, где цыгане спеши­ли на помощь Тайросу обуздать жирную и упрямо барахтавшуюся овцу. При этом с его головы сле­тела широкополая шляпа.

Делать было нечего. Все видели это.

Передние всадники как вихрь налетели на стоявшие на дороге цыганские повозки. Попытка замедлить галоп дорого обошлась им. Один из рыцарей, пытавшийся осадить свою лошадь, чуть не вылетел из седла.

Высокий и мощный всадник осадил своего бе­лого жеребца, и тот встал на дыбы. Показывая завидную сноровку, рыцарь прижался к его шее, пока тот молотил копытами воздух. Жеребец при­плясывал на дороге, а из его рта и ноздрей хло­пьями падала пена. Всадник старался успокоить его, пока не добился успеха. Другие рыцари ока­зались менее удачливыми. Некоторым пришлось промчаться на своих возбужденных лошадях по полю, прежде чем удалось успокоить их.

Передовой – красивый мужчина лет сорока с небольшим, с лицом, будто высеченным из грани­та, – перегнулся с седла, чтобы разглядеть цы­ганские повозки, овец, лающих собак и кричащих женщин, помешавших движению его колонны. Увидев Магнуса, пытавшегося оттащить блеющую овцу на обочину дороги, с руками и лицом, окрашенными соком грецкого ореха, с непокрытой головой и рыжими, развевающимися на ветру во­лосами, он еще более посуровел, и лицо его при­няло еще более непроницаемое выражение.

Благородный рыцарь не мог отвести глаз от его смуглого лица и рыжих волос.

– Магнус! – воскликнул он в величайшем изумлении. – Благодатная Мария! Ты не цыган! Ты – мой сын Магнус!

17

Наступил февраль, когда король Генрих Второй прибыл в Честер.

Со святок Идэйн держали в заключении в ба­шенной комнате, предназначенной для важных уз­ников, в замке Бистон, расположенном за горо­дом. Отсюда леди Друсилла, приставленная к Идэйн, и увидела движение королевских войск.

– А теперь, благословение Божие, ты до­ждалась того, чего хотела? – спросила Идэйн жена коменданта замка. – Ты должна радовать­ся. Теперь, когда король приехал, мы узнаем, по­чему все эти месяцы он заставил нас ждать.

Идэйн высунулась из окна, чтобы посмотреть, как рыцари графа Лестера въезжают во двор зам­ка под звуки труб и рогов, осененные развеваю­щимися на ветру знаменами. Среди них она пыта­лась разглядеть знамя Плантагенетов.

– Короля здесь нет, – сказала разочарованная Идэйн. – Ведь его флаг всегда несут впере­ди? Леопарды Анжуйского Дома?

– Король едет, – ответила ее старшая собе­седница. – Я это знаю, потому что мой муж, сэр Максим, присутствовал при том, как кастелян сэр Генри принимал гонца короля всего семь суток назад.

Леди Друсилла свернула в узел простыни, по­чинкой которых они занимались. Все это время, пока стояли январские холода и шел дождь, они переделывали старые придворные платья леди Друсиллы, чтобы Идэйн было что одеть. Когда с этим было покончено, оказалось, что она распола­гает вполне приличным гардеробом, как и было приказано королем, а потом им было велено за­няться починкой постельного и иного белья, столь необходимого в хозяйстве.

– Не сетуй, дорогая, – сказала жена комен­данта, – теперь, когда король прибыл, у тебя бу­дет немного больше свободы. Ты больше не бу­дешь сидеть здесь взаперти. Смею предположить, что ты будешь ездить на охоту с придворными да­мами, танцевать и носить красивые платья, кото­рые мы переделали для тебя. И жизнь тебе пока­жется много веселее.

Жена коменданта и все остальные в замке не­мало судачили о том, почему в ожидании короля Генриха Идэйн держат в башне. Идэйн не могла не слышать их болтовни, когда они подметали лестницы или убирали в гардеробной. Говорили, что ее держат в замке Бистон для утехи короля. В конце концов, рассуждали горничные и молодые солдаты, она молода и красива, а у короля Генриха была дурная репутация по части женщин. Одна из любовниц короля, прекрасная Розамун­да, только недавно умерла после непродолжитель­ной болезни, а король уже окружил себя привле­кательными молодыми женщинами и утешался с ними. Ходили слухи, что в услужении у короля Генриха появились женщины, сновавшие по улицам Лондона в поисках новых жертв и ставшие его штатными сводницами.