Украденная любовь - Бекнел Рексанна (лучшие книги онлайн txt) 📗
Это было так стремительно, так яростно, так неистово, что потом, когда все закончилось, Элизе показалось, что она умерла и попала на небо. Правда, это небо весьма отличалось от того, о котором говорилось в Священном писании. Киприан в изнеможении лежал на ней и тяжело дышал. Казалось, все силы покинули его. Элиза тоже чувствовала себя выжатой как лимон. Но когда шум у нее в ушах несколько утих и она смогла различить поскрипывание корабля и их собственное неровное дыхание, Элиза поняла, что мир вокруг нее уже никогда не будет прежним.
Эти несколько минут страсти изменили все и для нее, и для Киприана.
16
«Хамелеон» бросил якорь в тихой бухте вскоре после полудня. Они переправятся на берег в ялике, сообщил Элизе заглянувший к ней Обри. Потом он поинтересовался, где она была во время завтрака, ибо, когда Элиза наконец показалась на палубе, время близилось уже к полудню.
Элиза не готова была ответить на этот вопрос. Когда она торопливо облачалась в принесенные Обри мужские брюки и толстый рыбацкий свитер, ей с трудом верилось в то, что с ней произошло.
Пока Обри завтракал с Ксавье и Оливером, она лежала, раскинувшись в блаженном оцепенении, не переставая удивляться ненасытному аппетиту Киприана. Она была главным блюдом его завтрака. А он — ее, подумала она, заливаясь жарким румянцем. В течение всей долгой ночи и последовавшего за ней утра Киприан ощупывал, пробовал на вкус, впитывал в себя каждое местечко на ее теле, а она училась делать то же самое с ним. Доставлять удовольствие ему было так же восхитительно и так же волновало ее, как и все, что проделывал с ней он, Когда Киприан наконец ушел, она решила вымыться с помощью ведра и губки, однако следы их неистового соединения, оставшиеся на ее теле, привели ее в смущение. Она увидела покрасневшую кожу на груди, где ее колола его щетина. И внутреннюю сторону своих бедер. А вот этот маленький синяк на шее (она рассмотрела его в крошечное зеркальце на длинной ручке — один из подарков Киприана), несомненно, появился, когда они занимались любовью второй раз. Киприан тогда действовал дольше и изощреннее, заставляя ее рыдать от наслаждения. Он прижимал ее к кровати всей своей тяжестью и целовал ее всю, не пропуская ни одного квадратного дюйма ее кожи. Странно, что после этого у нее остался только один синяк, подумала Элиза. Их должно было быть по меньшей мере полторы сотни, и она сейчас сделалась бы похожа на леопарда.
А ее груди?! Они набухли от ласк. Одна мысль о том, что Киприан проделывал с ними — своими губами, пальцами, языком, — и их вершины мгновенно затвердели. Элиза подумала, что, войди сейчас Киприан, она была бы счастлива повторить все сначала.
О боже!..
Закрыв глаза, Элиза со стоном села на кровать — место своего падения.
Боже милостивый, неужели она — та самая Элиза Фороугуд, которая пустилась в это путешествие, потому что боялась предстоящего бракосочетания с Майклом? Если бы кто-нибудь сказал ей, какое наслаждение она может обрести на супружеском ложе, она ни за что бы не стала тянуть со свадьбой.
Однако ее инстинкт женщины тут же подсказал ей, что она никогда не смогла бы испытать с Майклом всего того, что испытала с Киприаном. Одна мысль о том, чтобы лежать вот так с ее лондонским женихом, показалась ей настолько нелепой, что Элиза озабоченно нахмурилась. Их брак мог стать большой ошибкой. Начисто лишенный страсти, он бы представлял собой лишь одну из разновидностей коммерческого предприятия, но, даже понимая это достаточно хорошо, Элиза не могла избавиться от неприятного чувства вины. Теперь она никогда не станет женой Майкла. Киприан — единственный мужчина, которого она хотела бы видеть своим мужем.
Но он не сказал ни слова о браке — или о любви…
Элиза прикусила нижнюю губу, и это вновь вызвало в ней трепет, напомнив о страсти, разгоравшейся в ней от поцелуев Киприана. Можно ли назвать любовью то, что она чувствует к нему? Или это всего лишь страсть — та самая страсть, которая погубила его мать?
Теперь она тоже погибла, осознала Элиза, и отчаяние захлестнуло ее. Киприан ее соблазнил, а она не очень-то ему сопротивлялась. Ему даже не пришлось ничего ей обещать.
Но если его намерения по отношению к ней не слишком благородны, во всяком случае, его планы относительно Обри изменились, утешила она себя. Киприан связался с дядей Ллойдом, и скоро они возьмут курс на Лондон. Она пожертвовала своим добрым именем и репутацией, зато Обри скоро будет дома.
Как опекун Обри она должна радоваться этой победе. Разве нет?
Киприан наблюдал, как ялик плывет к берегу. Он отправил Элизу и Обри на берег перед самым началом прилива, пока море было спокойно, и ялику не грозила опасность перевернуться. Сначала Киприан хотел сам отвезти Элизу на берег, но после проведенной вместе ночи побоялся, что не сможет сосредоточиться на управлении лодкой. Считанные минуты, которые он провел с ней на палубе после полудня, показали это со всей ясностью.
Киприан застонал при одном воспоминании о том, как отреагировала Элиза, когда вновь увидела его. Лицо ее было бледно после бессонной ночи, но она улыбнулась, а ее щеки покрылись очаровательным румянцем. Серьезные серые глаза Элизы стали, казалось, еще больше и временами темнели, приобретая более глубокий, волнующий оттенок. Она была рада и в то же время смущена и взволнована, а он едва смог выдавить из себя вежливое приветствие.
Что он ей сказал? Что-то о чистом небе, благоприятном ветре, скорой высадке на берег… Спросил, хорошо ли она спала.
— Дьявольщина! — пробормотал Киприан, только сейчас поняв, почему она после этих слов опустила глаза и упорно избегала встречаться с ним взглядом. Хорошо ли она спала!.. С каких это пор он стал таким идиотом и лицемером в придачу?
Ответ был очевиден. С тех самых пор, как неподражаемая мисс Элиза Фороугуд ступила на палубу его корабля и завладела его сердцем, никаких сомнений у него не оставалось. Он одержим ею, и невероятная ночь, которую они провели вместе, продемонстрировала это со всей наглядностью. Он без устали любил Элизу всю ночь, а сейчас хотел ее даже сильнее, чем прежде, ибо одной только мысли о ее прекрасном теле было достаточно, чтобы его орудие стало твердым, как камень.
Хмуро глядя в подзорную трубу, Киприан пытался унять непрошеное возбуждение, но при виде того, как Оливер поднял Элизу из ялика и побрел к берегу вброд, неся ее на руках, его смятение перешло в ярость. Если бы сейчас Киприан мог дотянуться до Оливера, он без колебаний задушил бы молодого моряка. Как он смеет прикасаться к его Элизе! Оливера он отпустил с ней только потому, что парень слыл на корабле лучшим пловцом. Он действительно плавал как рыба и, случись какая беда, мог бы без труда спасти Элизу, однако сейчас это нисколько не успокаивало Киприана. Правда, с неохотой вынужден был признать он, в последнее время поведение Оливера по отношению к Элизе было безукоризненным. По-видимому, парень воспринял угрозы Киприана всерьез, а сама Элиза никогда его не поощряла, и все же сердце у него было не на месте. «Надо будет сказать Ксавье, чтобы продолжал присматривать за Олли», — мрачно подумал Киприан.
Впрочем, едва выбравшись на берег, Оливер сразу опустил Элизу на землю и вернулся за Обри, шлепавшим по воде самостоятельно. Это немного успокоило Киприана, но он по-прежнему не отрывал глаз от Элизы. Он не мог насытиться ею, он упивался ею даже на таком расстоянии.
Проклятье, да на свете нет другой такой, как его Элиза!
Его Элиза…
Киприан опустил трубу, продолжая наблюдать, как маленькая компания идет по берегу к каменной лестнице, которая вела к дому, впрочем больше похожему на крепость. Его дом, его Элиза… Он хотел, чтобы она была «его Элизой», и он этого добился. Что же еще его гложет?
Готовясь, в свою очередь, покинуть борт «Хамелеона» — составляя расписание вахт и перечень необходимых работ, — Киприан твердо приказал себе выбросить из головы все мысли о том, чего он хочет от Элизы, кроме, разумеется, самого очевидного. Ксавье он наказал разместить ее в своей спальне, выходившей окнами на залив. На первых порах этого достаточно, а там будет видно, решил Киприан.
