Любовные хроники: Люк Маккензи - Ли Эйна (бесплатные полные книги .txt) 📗
— Я передумала, Сэм, и теперь ищу работу, тебя это не интересует?
— Ты хочешь работать каждый день или по субботам, как прежде?
— Я была бы не против иметь один выходной в неделю. Даже шериф позволял мне это, — промолвила Хани.
— Ты по-прежнему не хочешь работать в номерах?
— Не хочу, — подтвердила девушка. — У меня те же условия, что и раньше, — или я играю в покер, или пою. Что скажешь?
— Было бы глупо отказать тебе, Хани. От тебя в моем деле одна польза. К тому же я не позволю тебе уехать в другое заведение и зазывать клиентов там. Когда ты сможешь начинать?
— Как только найду комнату. Я еще не могу позволить себе снимать номер в гостинице.
— У меня есть свободная комната наверху, там прежде работала рыжеволосая Мэгги. Она сбежала и вышла замуж за какого-то грязного ковбоя. Правда, там надо прибрать.
— Ох, Сэм, ты спасаешь меня! Но чтобы не было недомолвок, давай сразу договоримся, что я буду платить тебе за комнату.
— Будешь, конечно, а как же! — буркнул Сэм, протирая прилавок влажной тряпкой. — У меня здесь не благотворительное заведение.
Остаток дня Хани занималась тем, что скребла и отмывала свое жилище, зато к вечеру комната была, как игрушка. Не то что номера, в которых проститутки принимали своих клиентов. «Я смогу видеть Джоша и Люка каждый день», — все время вертелось в голове у девушки. Первый раз ей пришло в голову, что расставание с Люком для нее так же непереносимо, как и разлука с Джошем.
Немного подумав, Хани улыбнулась и переоделась в свое черное платье.
Глава 22
Люк чувствовал себя отвратительно. Вернувшись домой слишком поздно, он не смог попрощаться с сыном на ночь, но, судя по словам миссис Фрик, плохое настроение мальчика как рукой сняло. Люк с трудом поверил своим ушам: уж он-то знал, как Джош привязан к Хани. Впрочем, шериф решил, что миссис Фрик просто еще не научилась угадывать настроение мальчика.
Весь день Маккензи думал то о Джоше, то о Хани. Посадить девушку в дилижанс стоило ему неимоверных усилий. На самом деле ему хотелось вымолить у нее согласие остаться навсегда.
Люк припомнил все, что она рассказала ему о себе. Без сомнения, ей не повезло в жизни, и неудивительно, что она ступила на такой скользкий путь.
«Забудь ее! — приказывал он себе. — Ты дал ей все, что она хотела, а теперь она уехала! И больше ты ее не увидишь!»
Но забыть он не мог — маленькая обольстительница с золотыми волосами навсегда поселилась в его сердце.
Маккензи отправился на свой обычный обход. Он подергал дверь банка, а потом пошел вниз по улице. Когда он проходил мимо «Лонг-Бранча», его внезапно охватило странное чувство. Что-то было не так, и его рука машинально скользнула к кобуре.
Через несколько мгновений Люк понял, что его встревожило. Тишина! В этот час из салуна обычно раздавались шум и крики. Шериф посмотрел на коновязь — там было привязано не меньше полудюжины лошадей. Стало быть, в салуне не было недостатка в посетителях, но почему же оттуда не доносилось ни звука? Левой рукой Люк нащупал вторую кобуру.
Маккензи осторожно приблизился к двери салуна и прислушался. Кто-то тихо наигрывал на пианино, и пел женский голос. Люк похолодел.
Колени его подогнулись, на лбу выступил холодный пот.
Половина свечей была затушена, комната погрузилась в полумрак. Взгляд шерифа оказался прикованным к единственному человеку.
Она сидела на стойке бара и была еще более обольстительна, чем всегда, манила его к себе больше, чем в ту ночь в Сакраменто, больше, чем в ту минуту, когда они прощались у дилижанса.
Открытое черное платье подчеркивало полукружия ее грудей, атласные плечи тускло светились в полумраке салуна.
Его жадные глаза скользнули ниже, на обтянутые узким платьем ноги. Затем он взглянул на ее лицо. Казалось, Хани забыла обо всем на свете — закрыв глаза, откинув голову назад, она пела низким голосом романтическую балладу «Санта-Лючия».
У Маккензи пересохло в горле.
Хани почувствовала на себе чей-то взгляд и, даже не открывая глаз, поняла, что на нее смотрит он. Потом она медленно подняла вмиг отяжелевшие веки.
Шериф стоял совсем не далеко — в дверях салуна.
Его сапфировый взгляд очаровал ее, девушка чувствовала, как в груди ее растекается сладкая истома.
«Люби меня, Люк», — сказала она ему взглядом. Им казалось, что мир вокруг перестал существовать, остались лишь они одни. Глядя Люку в глаза, Хани допела последние слова баллады.
Она околдовала Маккензи. Люку казалось, что ему не сдержаться, он готов был схватить Хани в свои объятия прямо здесь — так сильно он желал ее. Он вдруг понял, что не будет знать покоя, пока не ощутит снова вкус ее нежных губ, не почувствует под руками ее податливой плоти.
Люк ждал…
Поглощенная своими переживаниями. Хани не замечала громких аплодисментов и свиста. С небес на землю ее вернул Поуп О'Леари — старик потянул девушку за руку, и она спрыгнула со стойки, но, едва коснувшись пола ногами, Хани, не оборачиваясь, бросилась наверх в свою комнату. Поставив гитару в угол, она стала дрожащими пальцами вытаскивать из волос черное перо.
В зеркале Хани увидела, как дверь за ее спиной медленно отворилась. Люк Маккензи вошел в комнату, закрыл за собой дверь и небрежно прислонился к ней.
— Вы заблудились, шериф? Комната Лили в другом месте.
— Что ты здесь делаешь? — спросил он.
— Как это что? — переспросила девушка. — Я тут работаю — пою и играю в покер. — Чтобы хоть чем-нибудь занять руки, девушка принялась поспешно причесываться, глядя на себя в зеркало.
— А почему именно здесь?
— Мне нравится здешняя обстановка. Знаешь, я проверяю все салуны подряд: хочу узнать о них побольше, перед тем как открыть собственный, — легкомысленным тоном заявила она.
— Что-то мне не верится, — проговорил Маккензи.
Услышав, как в замке поворачивается ключ, Хани отложила щетку и обернулась.
— Скажи мне, Хани, почему ты вернулась? По-моему, тебе все-таки не давала покоя мысль о том, что мы не закончили одно важное дельце, не так ли?
Голос его оставался спокойным, но в намерениях шерифа сомневаться не приходилось: сняв с себя ремень с кобурой, он повесил его на крючок. Попятившись, девушка прошептала:
— А как ты думаешь, почему я вернулась? — Она не могла скрыть охватившее ее возбуждение.
Не сводя с нее глаз, Люк в два шага пересек комнату, близко подойдя к Хани и обдав ее жаром своего тела и знакомым запахом, который сводил ее с ума. Его рука обхватила талию девушки, и он крепко прижал ее к самому своему естеству.
— Кажется, между нами все ясно, мисс Хани, — хрипло проговорил он.
— Но если так, Маккензи, то чего же мы ждем? — вымолвила девушка, срывая с него шляпу.
Его губы с жадностью впились в ее рот. Желание, которое так долго теплилось в их телах, рвалось наружу, заставляя их все теснее прижиматься друг к другу. Язык Люка проскользнул в теплую сладость ее рта, а руки лихорадочно ласкали нежные изгибы ее тела. Хани прижалась спиной к стене, она едва дышала, сердце ее бешено колотилось, все внутри горело. Маккензи стянул с Хани платье и белье и быстро скинул с себя рубашку. Не сводя горящих глаз с ее нагого, дрожащего тела, Люк принялся ласкать самое сокровенное место девушки, а затем, чуть раздвинув ей ноги и приподняв ее, быстрым толчком вошел в ее влажное, теплое лоно. Страсть с такой силой жгла их тела, что времени на нежные ласки не осталось — их короткое соитие завершилось бурным взрывом, сопровождаемым громкими стонами Хани и глухим рычанием Люка…
Придя в себя, Хани вдруг с удивлением почувствовала, что стоит босыми ногами на полу. Открыв глаза, она встретила на себе взгляд Маккензи.
— Мы давно хотели этого, сойка, — вымолвил он.
Затуманенным взором наблюдала она, как Люк принялся стягивать с себя сапоги. Чувствуя, что сердце все еще бешено колотится у нее в груди, Хани направилась к туалетному столику, забыв о своей наготе.
