Проблеск небес - Смит Барбара Доусон (читать полную версию книги .txt) 📗
– Кто?..
Вопрос замер у него на губах. Он смотрел на собственное темное отражение в овальном трюмо.
Покачав головой, Берк поставил свечу на письменный стол. Надо быть сумасшедшим, чтобы вообразить, что видишь привидение. Он внимательно просмотрел бумаги, спрятанные в маленьких ящичках. Несколько требований кредиторов. Приглашение на танцевальный вечер. Старый список лошадей, выставленных на аукцион «Таттерсоллз».
И обрывок бумаги с торопливыми буквами: «ЭН – пятница».
ЭН – Эзикиел Ньюберри? Альфред записал время встречи?
Берк потер бумагу пальцами и закрыл глаза.
Ничего. В висках не стучит. Никаких воспоминаний. Только настойчивое ощущение, что он узнал что-то жизненно важное.
Но что?
Гришем сунул обрывок в карман. Может быть, Кэтрин сможет пролить свет на эту тайну. А тем временем сам мысленно складывал картинку по кусочкам.
«Мы погибнем, – говорила Лорена сыну в другом эпизоде. – Мы должны как-то откупиться от него…»
Без сомнения, опять Ньюберри.
Когда Берк просматривал расходные книги, то заметил, что в последний год жизни Альфреда из доходов от имения исчезли большие суммы денег. Не были ли они выплачены Ньюберри как карточные долги?
Альфред последние месяцы перед Ватерлоо был очень замкнутым. В то время как другие играли в кости или карты, он сидел в стороне и с видом тихого отчаяния пил, отказываясь говорить о том, что мучило его. Никто из знакомых не настаивал на признании; у каждого джентльмена были собственные неприглядные вещи, которые приходилось скрывать, – нежелательные связи, беременная любовница, склонность к порокам и извращениям. Берк предполагал, что Альфред сожалеет о своей поспешной женитьбе на неподходящей женщине, что его простолюдинка-жена превратила его жизнь в ад.
Если бы только тогда Берк знал то, что знает сейчас. Кэтрин была ангелом. Если она отказывалась ездить в Лондон, то только потому, что во время своего первого посещения города она стала свидетельницей оргии, устроенной самим Берком.
С усилием он вспомнил другие мысли Альфреда. Он – никто, всего лишь обманщик. Но должен и дальше жить во лжи, чтобы не погубить семью.
Альфред так думал о себе, даже когда занимался с Кэтрин любовью. Его отчаяние было так глубоко, что он забыл о жене, отправившись на поиски выпивки.
Но станет ли человек, проигравший деньги, считать себя обманщиком? Мотом – может быть. Или дураком. Ведь он еще не разорился. Доход с имения оставался достаточным, чтобы его мать и сестры ходили в шелках и кружевах.
В глубоком раздумье Берк подошел к столику у кровати, откупорил маленькую бутылочку и поднес к носу. Настойка опиума. Что бы ни было причиной меланхолии Альфреда, он страдал еще и бессонницей.
Дрогнувшей рукой Берк поставил пузырек на стол. Может быть, если бы он сам не был так увлечен борьбой со своими демонами, он мог бы выведать правду у Альфреда и помочь ему найти выход. Его друг мог бы остаться в стороне от поля боя – пьяным до бесчувствия, но по крайней мере живым.
Кэтрин бы все еще была преданной женой, а не печальной вдовой.
И Берк никогда бы не очутился в ее постели.
Соблазнив Кэтрин, он нарушил клятву оберегать ее, клятву на крови, данную умирающему человеку. До конца своих дней он будет жить с этим пятном позора. Но он не променял бы воспоминания о любви к Кэтрин, которую испытал в том сияющем тоннеле, даже на вечную жизнь. Ибо это были его воспоминания. А не пришедшие к нему из потустороннего мира.
Что-то блеснуло в темноте под кроватью. Берк наклонился и извлек из пыли пуговицу. Она была больше его ногтя. Из медной серединки свисали оборванные зеленые нитки. Он узнал эту пуговицу.
Кровь застучала в его висках. По коже пробежали мурашки, а мускулы напряглись. С лихорадочным нетерпением он ждал появления мистических видений…
В дверях стояла Кэтрин в тонкой ночной рубашке, не скрывавшей ее прекрасную фигуру. Он знал, зачем она пришла, и с горьким сожалением понимал, что снова разочарует ее.
Ее глаза широко раскрылись, когда она увидела на кровати раскрытый саквояж, затем его дорожную одежду.
– Ты уезжаешь в Лондон сегодня?
Он отвернулся, не в силах видеть обиду в ее глазах, заставлявшую еще больше страдать.
– Да.
– Но… почему?
Он подошел к секретеру, схватил графин и налил себе бренди. От щедрого глотка по его телу разлилась обманчивая теплота.
– У меня в пятницу назначена встреча.
Он услышал ее шага. Кэтрин подошла к нему. Прижалась, и ее руки скользнули внутрь его сюртука.
– Возьми меня с собой. Пожалуйста!
Ее красота волновала его. Упаси Бог, чтобы она узнала, как легко он может погубить ее, свою мать, сестер и самого себя.
– Нет.
– Тогда хотя бы ложись со мной в постель, – тихо сказала она, – Ты знаешь, как я хочу ребенка. Если бы мы попытались еще раз…
– Нет! Это бесполезно. Ты знаешь это не хуже меня.
Он оттолкнул ее. С рыданием Кэтрин ухватилась за его сюртук. Пуговица отлетела, звякнула об пол и куда-то укатилась.
Кэтрин медленно опустилась на колени и подняла к нему залитое слезами лицо:
– Не покидай меня. Пожалуйста, не покидай меня!
Видение затуманилось и исчезло. Берк пришел в себя. Он стоял в темной комнате, сжимая в руке пуговицу. Но не за таким воспоминанием он пришел сюда.
Это внесло еще больше смятения в душу.
Он стал свидетелем чего-то настолько интимного, что Кэтрин пришла бы в ужас, если бы ей пришлось рассказать кому-нибудь об этом. Она умоляла своего мужа исполнить супружеский долг. Даже после этого Альфред отказал, еще больше унизив ее.
Будь он проклят!
В приступе гнева Берк швырнул пуговицу на постель. Медь блеснула в слабом свете свечи, ударилась о спинку кровати и упала на пыльную подушку. Но он не мог долго испытывать ненависть к своему другу. Альфред уже заплатил за грехи.
Теперь Берк понял, почему побледнела Кэтрин, когда он говорил с ней на мосту. Он рассказал, как ее голос вернул его из сияющего тоннеля обратно.
«Не покидай меня. Пожалуйста, не покидай меня!»
Она помнила, какие муки вырвали у нее эти слова. И она боялась той минуты, когда Берк узнает об этом. Поэтому он никогда не признается, что видел.
Но это еще больше усилило желание добиваться Кэтрин. Он покорит ее сердце. Убедит выйти за него замуж. И тогда он, черт побери, сделает все, чтобы она забеременела.
Кэтрин постучала вилкой о хрустальный бокал с водой. Преодолевая волнение, встала. Она должна сказать это сейчас, до того как вернутся лакеи убрать со стола десертные тарелки.
– Извините меня, леди и джентльмены. Я должна что-то вам сказать.
Все сидевшие за столом повернулись к ней. Фабиан, приготовившийся сунуть кусочек Леди, которая пряталась под столом, застыл от удивления. Пруденс и Присцилла перестали хихикать и с любопытством посмотрели на Кэтрин из-за серебряного канделябра. На другом конце стола Лорена с раскрытым ртом сердито уставилась на сноху. Берк, откинувшись на спинку стула, не сводил глаз с Кэтрин, что несколько мешало ей.
Даже в эту минуту ее не покидало влечение к нему. Вечерний черный сюртук и белый галстук подчеркивали его поразительную красоту. Все время, пока они обедали, она ловила его настойчивый взгляд, как будто он размышлял, как заманить ее в свою постель.
Но у нее не было времени думать об их отношениях. Сейчас граф поймет почему.
Лорена со стуком опустила ложку в опустевшее блюдо для пудинга.
– Что все это значит? Ты помешала моему разговору с его сиятельством.
– В таком случае я должна попросить вас закончить разговор позднее. – Не обращая внимания на возмущение свекрови, Кэтрин продолжала: – Пока вы все собрались здесь, я хотела сказать, что скоро уеду из этого дома. Завтра я начинаю подыскивать для себя жилище.
– Дом для себя… – Лицо Лорены покрылось смертельной бледностью, как будто новость привела ее в ужас. Заглушая тиканье часов, она громко и тяжело задышала, как будто ее душили. – Это возмутительно. Невероятно! Ты не можешь уехать из этого дома.
