Каштановый омут - Джеллис Роберта (читаем книги онлайн бесплатно полностью txt) 📗
– Это странно, – сказал Людовик. – Фиц-Уолтер здесь, и вроде бы все люди при нем, во всяком случае, большой отряд не исчезал. Кроме того, у него нет интересов в той части страны.
Это было действительно странно. Если люди Фиц-Уолтера имели какое-то дело в Сассексе, почему они просто не представились и не потребовали гостеприимства? Они были союзниками, и их приняли бы. Нет, это чепуха. Если же Фиц-Уолтер хотел сохранить свой интерес к этому району в тайне, он запретил бы своим людям возвещать о себе в каждом замке. Но тогда они, безусловно, не стали бы использовать боевой клич «Данмоу». Даже англичане не могут быть так глупы! Если только… Это могла быть далеко не глупость, особенно если Фиц-Уолтер на это и рассчитывал: как подумал поначалу и сам Людовик, люди решат, что такая глупость невозможна. За Фиц-Уолтером, сказал себе принц, стоит понаблюдать очень внимательно.
Людовика начинало беспокоить стремительно нараставшее недовольство английских баронов. Он еще не был готов изменить свою политику, заключавшуюся в том, чтобы не давать им в руки никакой власти, но считал, что было бы в высшей степени неразумно усиливать их враждебность какими-либо знаками пренебрежения. Нужно что-то сделать, чтобы одновременно умиротворить Фиц-Уолтера и выяснить, действительно ли он как-то связан с событиями в Сассексе.
Ничего определенного не приходило в голову Людовика, пока ему не представили еще одну жалобу, касавшуюся безобразий, совершаемых людьми Осберта де Серей. Людовик не сразу смог вспомнить, кто такой Осберт, но вскоре имя де Серей всплыло в его памяти в связи с Таррингом, который располагался в нескольких милях от Льюиса. Поскольку трусость Осберта стала уже в лагере притчей во языцех, Людовик знал, что в бою этот человек бесполезен. Он сможет использовать его в другой роли и одновременно избавиться от его людей, которые только подрывали дисциплину в лагере. Поскольку Осберт знает местность вокруг Льюиса, он может отправиться туда и выяснить, кто все-таки нападал на фермы и пытался взвалить вину на Фиц-Уолтера.
Людовик остался доволен неожиданным планом, чувствуя, что сумеет извлечь много пользы для себя из нападения на Льюис и Неп. Принц не предполагал, однако, что последствия озорной выходки Адама уже вышли из-под контроля. Новость о грабителях, кричавших «Данмоу», достигла ушей не только владельцев Льюиса и Непа, но и графа Арундельского. Этот достойный вельможа не был излишне проницателен, но даже он уже начал чувствовать запах презрения к английским баронам, витавший вокруг Людовика. Поэтому он не отправился искать правды у принца, но обратил свое негодование непосредственно на Фиц-Уолтера.
Только долгая выучка в вопросах этикета удержала Арунделя от того, чтобы не завязать открытую драку с Фиц-Уолтером. Он и так подошел слишком близко к этому, насколько позволяли зайти правила хорошего тона в чужом доме. Ему нужен был какой-то выход для его дурного настроения, но он не допускал и мысли пожаловаться на соотечественника французам, которых уже начинал ненавидеть. Ему не хотелось жаловаться на Фиц-Уолтера даже английским баронам в лагере Людовика. Оставался еще один способ успокоиться, и совершенно для всех безобидный. Арундель отправился в свою часть лагеря и, приказав небольшому отряду сопровождать его, решил прогнать плохое настроение продолжительной прогулкой.
У него не было определенного маршрута, и он мало обращал внимания, в какую сторону едет. Через несколько миль он заметил впереди маленькую деревушку, окруженную оборонительными укреплениями. Плотная стена деревьев, вывернутых корнями наружу, и переплетение обрубленных ветвей создавали барьер, окружавший деревню. Тут Арундель вспомнил, что это земля Джеффри Фиц-Вильяма. Он постоял с минуту в нерешительности, а затем, все еще раздраженный оказанным ему неуважением, отправил человека узнать, не примет ли его лорд Джеффри.
Спустя полчаса маленький отряд въехал в деревню, и Арундель увидел своего посыльного, возвращавшегося в сопровождении рыцаря в одной кольчуге. Разглядев щит рыцаря, Арундель с жаром бросился вперед.
– Де Випон! – воскликнул он. – Что вы здесь делаете?
– Я помогаю своему зятю защищать его земли от французов, – ответил лорд Иэн, словно и не было никаких англичан, участвовавших в осаде Беркхемпстеда и сам Арундель не был в их числе. – Джеффри не было в замке, когда прибыл ваш посланец, но я уверен, он примет вас с большим удовольствием.
– Мне понадобится разрешение на безопасный выезд, – осторожно проговорил Арундель. – Э-э-э… гм… вы знаете, я… э-э… человек Людовика.
– Конечно, – добродушно ответил Иэн. – Клянусь честью, вы будете вольны уехать, как только пожелаете, и из замка, и из поместья тоже, без каких-либо помех. Поедем, пообедаете с нами. Вы, должно быть, устали от лагерной пищи после той осады Хертфорда, и теперь вот очередная.
– Благодарю вас, охотно.
Арунделю стало намного лучше. Явное удовольствие, которое демонстрировал Иэн от встречи с ним, утешало. Они не были друзьями в том смысле, чтобы скучать друг без друга, но были знакомы много лет, и каждый из них сердечно уважал другого как соперника и человека. У Арунделя не мелькнуло ни малейшей искры сомнения в своей безопасности, когда он с десятком воинов приближался к замку, охраняемому несколькими сотнями его врагов. Слово лорда Иэна было абсолютной гарантией того, что Арундель в Хемеле будет в такой же безопасности, в какой был бы в своем лагере, пожалуй, даже большей, поскольку в Хемеле он мог не опасаться, что его атакует диверсионный отряд из Беркхемпстеда.
Иэн тактично завел разговор о турнире, в котором они с Арунделем участвовали десять лет назад, задолго до того, как королевство погрузилось в пучину открытой гражданской войны. Арундель охотно поддержал тему, и, отдавшись приятным воспоминаниям, они въехали в замок, где их встретил с распростертыми объятиями Джеффри, заявивший, усаживая гостя на лучшее место у огня, что Арундель своим визитом оказал ему большую честь. Он приказал подать вина, подвинул столик поближе к Арунделю и обменялся взглядом с Иэном. В ответ на его невысказанный вопрос Иэн незаметно приподнял брови и пожал плечами. Он не знал, зачем пожаловал Арундель. Принесли и разлили вино. Пригревшись у огня, Арундель сбросил плащ и перчатки и согласился, чтобы с него сняли кольчугу, хотя от ванны отказался. Они любезно побеседовали о женщинах, и Арундель вновь вернулся к событиям десятилетней давности.
– Я ничего не понял на том турнире, – сказал он, качая головой. – В частности, не понял, почему Джон выбрал именно вас своим защитником. Мне кажется…
Иэн взрывом смеха прервал собеседника, но ни он, ни Джеффри не упустили мелькнувшего на лице Арунделя выражения обиды и гнева. Это навело их на мысль, что кто-то уже посмеялся над его тугодумием.
– Прошу прощения, – поспешно произнес Иэн. – Я смеялся не над вами, Арундель, а над своей собственной глупостью, благодаря которой угодил в ловушку Джона. Были приняты серьезные меры предосторожности, чтобы вы ничего не заподозрили, поскольку вас все знали как человека чести, и вы никогда не стали бы соучастником интриг короля.
– Я не считаю, что ты был так уж глуп, Иэн, – вмешался Джеффри, искусно подыгрывая ему. Хотя Джеффри в то время еще был юным оруженосцем, он знал, что Иэн отнюдь не попался в ловушку, но сознательно пошел на риск, чтобы достичь своих целей. По какой-то причине Иэн сейчас хотел подчеркнуть свои личные проблемы с Джоном. – Кто мог предполагать, что король до такой степени разгневается на тебя за то, что ты женился на леди Элинор, что организует заговор с целью убить тебя?
– Так вот в чем дело! – задохнулся в изумлении Арундель.
– Да, и это было не единственный раз, – хитро ответил Иэн. – Когда Джон гневался на кого-то, он уже никогда не забывал об этом.
– Однако вы оставались верны ему, – сказал Арундель с оттенком горечи в голосе.
Иэн сделал отрицательный жест.
– Не из любви к нему. По правде говоря, я не знаю, как это объяснить вам, Вильям, но… Могу сказать только, что я так сильно ненавидел короля, что не мог расстаться с ним. Вы сочтете меня сумасшедшим, но, когда Джон умер, сердце мое было разбито. Моя ненависть к нему занимала такую значительную часть всей моей жизни… Ладно, сейчас это уже не важно. Важнее то, что люди, противостоявшие Джону, нравились мне еще меньше, чем сам король. Надеюсь, вы простите меня за то, что я так плохо отзываюсь о ваших друзьях, но…
