Поцелуй страсти - Киддер Джейн (читать книги без TXT) 📗
Хотя и леди Фиона, и Мери Энн старались изо всех сил, чтобы представить ей неизбежное соитие в мало-мальски приемлемом виде, в самой идее совокупления Виктории всегда виделось нечто гротескное, даже, пожалуй, комичное. Все бы ничего, но сегодня ей предстояло пережить это не в мыслях, но в самой что ни на есть неприкрытой реальности!
Со стоном девушка перевернулась на живот и зарылась лицом в подушку. И наконец дала волю слезам, которые сдерживала вот уже несколько недель. В конце концов, кому какое дело до того, что глаза невесты на свадьбе будут красны от слез? Быть может, если Майлз увидит ее распухшее, зареванное лицо, то проникнется к ней отвращением и не станет предъявлять сегодня ночью своих супружеских прав? Плечи Виктории затряслись от безрадостного смеха, поскольку надежда на это была очень и очень слабая: леди Фиона и Мери Энн в один голос уверяли, что сие неприличное действо всегда совершается в полной темноте, так что вид ее распухшего от слез лица вряд ли мог оказать на Майлза должное воздействие. Вряд ли новобрачный в темноте сумеет разглядеть, как выглядит его супруга.
«Нет, — обреченно вздохнула Виктория, повернувшись на спину, — этого мне не избежать».
Остается только молить господа, чтобы все быстрее закончилось. Мери Энн говорила, что на это уходит не более двадцати минут. Надо только надеяться, что Майлзу, как и Тому Парксу, потребуется не более четверти часа, чтобы удовлетворить свою похоть. Что ж, в этом случае унижение продлится недолго.
Мрачные размышления невесты были прерваны резким стуком в дверь и осторожным вопросом Ребекки:
— Как вы там, миледи? Уже проснулись? Пора вставать. Нам с вами до свадебной церемонии нужно многое успеть сделать.
Подобно святой мученице, которая бесстрашно идет навстречу своей гибели, Виктория спустила ноги с кровати и с немалым трудом выпрямилась. Она не спала всю ночь и теперь, оказавшись на ногах, ощутила, как болит голова и свинцовой тяжестью наливаются ноги и руки. Тем не менее девушка, собравшись с силами, подошла к двери, отодвинула засов и впустила в спальню розовощекую рыжеволосую служанку, у которой прическа, по обыкновению, напоминала разворошенную копну сена.
Ребекка держала в руках целую охапку всевозможных щеток для волос, гребенки, ленты и украшенные жемчугами шпильки. Все это богатство она обрушила на несчастный туалетный столик.
— Миссис Уэлсли сегодня утром прислала к нам двух девиц-камеристок, чтобы помочь вам со свадебным нарядом, — выпалила она, едва переведя дух, — но я сказала, чтобы они только нагрели воды для ванны. Я сама помогу вам одеться к свадьбе.
Хотя Виктория в этот миг чувствовала себя не лучшим образом, она невольно улыбнулась в ответ на исполненную возмущения тираду верной Ребекки.
— А что сказали на это горничные виконтессы?
— Сказали, что их госпожа велела им помочь вам одеться. Но я им сказала, что моя хозяйка — вы, и ух кому, как не мне, знать, как приготовить вас к свадьбе.
— И они согласились?
Ребекка довольно усмехнулась.
— Да, миледи. Конечно, мое заявление не больно-то пришлось им по нраву, но они согласились. С минуты на минуту они принесут ванну с горячей водой.
Виктория хихикнула — до такой степени ее позабавила отчаянность рыженькой девушки — и уселась на стульчик перед туалетным столиком. Ребекка встала у Виктории за спиной и провела рукой по ее густым темным волосам.
— Как хорошо, что мы вчера вымыли голову. Сегодня будет легче зачесать волосы наверх.
— Нет, я подумала и решила, что наверх зачесывать не хочу, — возразила Виктория, удивляясь этому своему неожиданному капризу.
— Миледи! — выдохнула Ребекка. — Что случилось? Неужели вы в день свадьбы решили изменить вашей всегдашней прическе?
— Да.
— Но как же так? Я думала… Я хочу сказать, вы вчера решили…
— Ну и что? — перебила ее Виктория. — Я передумала. Уложи волосы так, чтобы они свободно лежали на плечах.
Взгляд Ребекки был красноречивее любого вопля.
— Но корона для вашей фаты, миледи! Как же она будет держаться, если мы уложим волосы на плечи?
— Уверена, ты с этим справишься, Ребекка. Ты просто прирожденный парикмахер.
— Ну, прямо уж и не знаю, что можно сделать…
— Ладно, — решила схитрить Виктория, — может, мне следует пригласить девушек виконтессы, и они мне помогут? Я думаю, для них не составит труда прикрепить фату к прическе, даже если волосы при этом будут свободно лежать на плечах.
Зеленые глаза Ребекки сузились от негодования.
— В том нет нужды, леди Виктория. В любом случае я уложу вам волосы и закреплю фату получше этих фифочек. Положитесь на меня.
Виктория улыбнулась — хотя бы одну крошечную битву она сегодня выиграла.
— Спасибо, Ребекка. Я знала, что могу на тебя рассчитывать.
Спустя три часа Виктория стояла перед трюмо и, Рассматривая себя в зеркале, с трудом узнавала в этой великолепной даме ту девушку, которая прежде находила больше радости в возне с лошадьми на конюшне, нежели в светских раутах. Свадебное платье из белого атласа было расшито тончайшими брюссельскими кружевами и по краю отделано шелковыми оранжевыми цветами. Длинная газовая фата скрывала от посторонних взглядов полыхавшее лихорадочным румянцем лицо Виктории. Ребекка умело окутала нежной тканью ее темные, ниспадавшие свободно локоны, закрепив фату подаренной виконтессой короной — в золотом плетении крошечных алмазов и бутонов живых роз.
— Ох, миледи, — выдохнула Ребекка, благоговейно сложив руки, — сегодня вы просто великолепны! Вот погодите, пусть только мистер Уэлсли вас увидит. Да он тут же ослепнет от вашей красоты и на радостях позабудет слова брачного обета!
Вот было бы хорошо, если бы с ним и впрямь такое случилось, мрачно подумала Виктория.
Она повертелась перед зеркалом так и эдак, рассматривая себя со всех сторон. То, что она увидела, неожиданно повергло ее в задумчивость.
Как часто в детстве, когда Виктория была еще маленькой мечтательной девочкой, думала она об этом дне, как часто грезила о том, как будет стоять вот так перед зеркалом в свадебном платье — самая красивая и самая счастливая невеста на свете!
Но теперь, когда этот сон стал реальностью, она не замечала своей красоты и, уж конечно, не чувствовала счастья. В тех своих давних девических мечтах Виктория видела, как идет к алтарю под руку с красавцем-женихом, обожающим ее сверх всякой меры. В ее грезах это был мужчина, который, являя собой образец всех мужчин, был идеален еще и оттого, что выбрал именно ее — единственную из всех женщин. Это был мужчина, которого Виктория в мечтах любила так сильно, что едва могла дождаться минуты, чтобы пойти с ним под венец и стать его женой.
Она и представить себе тогда не могла, что будет венчаться с человеком, который не только не любит ее, но и сам далек от ее идеала. Этот человек брал ее в жены не потому, что выбрал ее — единственную — из всех женщин на свете, но потому лишь, что его застали с нею в весьма компрометирующем положении.
Виктория снова вздохнула, мрачно вглядываясь в свое отражение в зеркале. Как бы хороша ни была она в подвенечном наряде, сегодняшний день уж точно не был тем заветным днем ее торжества, о котором она так мечтала.
Эти грустные размышления были прерваны внезапным вторжением леди Фионы и близняшек. На них тоже были праздничные платья, и, когда они все вместе ворвались к ней в спальню, показалось, что вся комната наполнилась обручами и лентами, оборками и пышными юбками, шорохом атласа и шелка.
— Ох, Тори, — зашлась от восторга Джорджия, хлопая в ладоши, — ты настоящая принцесса!
— Не принцесса, а королева! — перебила сестру Каролина, старавшаяся, как всегда, перещеголять Джорджию.
В ответ на преувеличенные комплименты близняшек Виктория едва заметно улыбнулась.
— Да вы и сами выглядите, как настоящие принцессы.
Штаты, наряженные в одинаковые шелковые платья — одна в розовое, другая в платье цвета чайной розы, — и в самом деле выглядели так, будто сошли со страниц книги волшебных сказок. Пастельные цвета платьев столь выгодно оттеняли их черты, придавая им небывалую яркость и свежесть, что белокурые волосы, голубые глаза и розовые щечки близняшек казались не всамделишными, а раскрашенными, отчего девушки по мнению Виктории, походили на фарфоровые статуэтки. Оглядев сестер, девушка вдруг почувствовала, что не она, Виктория, а одна из близняшек должна была стоять сегодня перед аналоем. Едва сдерживая слезы, она быстро повернулась к леди Фионе и спросила:
