Маска любви - Картленд Барбара (книги онлайн полные txt) 📗
— Папа объяснил мне это много лет назад, — сказала девушка. — В Англии, конечно, все по-другому.
— Совсем по-другому, — резко согласился дож. — Английскому пэру нисколько не хуже от того, что он отдаст свою руку крестьянке, но в Самой Безмятежной Республике патриций, вступивший в неравный брак, лишает не только своих детей благородного звания, но и самого себя кресла в Большом Совете — Мадджор Консилъо. — Я знаю это, — повторила Катерина.
— Но и твой отец, и твоя мать умерли, — продолжил дож. — Ты моя внучка, и ты приехала в Венецию в то время, когда я занимаю высшую должность в государстве.
Он остановился, словно ожидая, что Катерина скажет что-нибудь, но так как девушка молчала, опустив глаза, дож продолжил:
— Тем не менее, было очень трудно найти кого-нибудь для тебя. Молодые аристократы, чьи имена значатся в «Золотой Книге», хорошо осознают свое знатное положение. Они выбирают себе жену, когда та еще учится в монастырской школе, жену патрицианку, как они сами, и которая принесет большое приданое.
Молчание.
Катерина знала, что ее дед говорит правду. «Золотая Книга», содержащая имена всех аристократических семей, тщательно пересматривалась каждый год.
В Венеции насчитывалось меньше четырех сотен благородных семей, и во всех этих семьях — всего около двадцати пяти сотен мужчин. Для брака аристократа требовалось разрешение Большого Совета, а он редко одобрял союз с женщиной более низкого социального положения.
— Может, мне было бы лучше… не выходить… замуж, — тихо промолвила Катерина.
— Я думал об этой возможности, — сказал дож. — Но, к счастью, ты очень красива, и маркиз — патриций самых голубых кровей и представитель одного из старейших родов Венеции — попросил твоей руки.
— Он… стар… очень стар, — проговорила Катерина, и в ее голосе прозвучало что-то вроде ужаса.
— Я признаю, что маркиз не в первом расцвете молодости, — согласился дож, — но ты, возможно, помнишь слова англичанки, леди Мэри Уортли Монтегю, которая сказала, когда посещала нас: «В этой стране нет стариков ни по платью, ни по галантности!»
Дож улыбнулся, но когда Катерина не ответила, продолжил:
— Маркиз был женат дважды, но ни одна из его жен не подарила ему наследника, к которому перешли бы его титул, его богатство и его огромные поместья вокруг Венеции. Тебе очень повезло, Катерина, что он готов смотреть сквозь пальцы на мезальянс, совершенный в браке твоим отцом, готов забыть, что твоя мать была простолюдинкой, и сделать тебя своей женой.
— Я не могу… выйти за него… дедушка.
Она почти прошептала эти слова, но дож услышал их.
— Я уже объяснил тебе, — строго произнес он, — какая ты счастливая. Ты выйдешь замуж за маркиза и скажи спасибо, что благодаря своему положению я смог устроить такую выгодную партию. Торжественная помолвка состоится сегодня вечером.
С этими словами дож встал из-за стола.
— Но, дедушка… пожалуйста, выслушайте меня… пожалуйста, — взмолилась Катерина.
Но дож, казалось, даже не слышит ее. Он вышел из салона с достоинством, которое было неотъемлемой частью его должности, и Катерина осталась одна, глядя на дверь, которую закрыл за ним лакей.
А потом в отчаянии закрыла лицо руками!
Оставив салон, дож прошел по мозаичному мраморному полу под резными позолоченными потолками туда, где ждала его свита.
Он надел расшитую эмблемами тунику, сверкающую золотом и серебром, и остроконечную корону — драгоценный золотой рог главы Республики.
Во время карнавала и в торжественных случаях появление дожа всегда обставлялось весьма театрально: во главе процессии несли восемь ярких штандартов с гербом Венеции, далее шпи спуги с зажженными свечами и музыканты, трубящие в серебряные трубы.
Людовико Манин сел в свое кресло-носилки из золотой парчи, над его головой подняли парадный балдахин, офицеры в великолепной форме принесли меч в ножнах, и вся процессия направилась по широким коридорам дворца в Зал Большого Совета.
Одиноко посидев какое-то время в салоне для завтраков, Катерина поднялась по лестнице, чтобы найти Анчиллу, жену своего дяди Франческо, которая нравилась ей больше всех других венецианских родственников.
Очень веселая и привлекательная Анчилла Манин была на много лет моложе своего мужа, поэтому Катерина имела больше общего с ней, чем с любой из остальных своих теток.
Лежа в резной и расписной кровати с пологом, — достаточно роскошной и дорогой, что впору принадлежать королеве, — Анчилла выглядела очаровательно на фоне огромных подушек из розового шелка, обшитых бесценным кружевом.
У нее были четкие черты лица, нежная кожа и изысканная элегантность, характерная для венецианских дам. Так же как они и в отличие от французских современниц Анчилла чрезвычайно взыскательно относилась к уходу за своим телом.
Все венецианки любили принимать ванны с добавлением благовоний — мускуса, мирры, впрочем, использовали и травы, например — мяту.
Анчилла пользовалась различными кремами, чтобы смягчать свои маленькие белые руки, а вечером накладывала на лицо модные примочки, сделанные из полосок телятины, вымоченной в молоке.
Она только что допила шоколад и, когда камеристка доложила о приходе Катерины, весело протянула ей руку в перстнях.
— Ты очень рано, Катерина, но я рада видеть тебя.
— Я хочу поговорить с вами, тетя Анчилла.
При этом девушка посмотрела на трех камеристок, которые прибирали комнату и расставляли бесчисленные туалетные принадлежности на туалетном столике, выполняя приказы своей госпожи, следующие один за другим сплошным потоком.
— Это что, секрет? — спросила Анчипла.
— Да, — сказала Катерина, — пожалуйста, уделите мне немного времени.
— Ну конечно, дорогое дитя, — добродушно ответила Анчилла.
Отослав горничных, она сказала:
— Я не тороплюсь и, откровенно говоря, я немного утомлена, потому что вернулась домой почти на рассвете.
— А что вы делали, что пришли так поздно? — спросила Катерина.
Легкая улыбка тронула красные губы ее тети.
— У меня тоже есть свои секреты, Катерина, но эта ночь в лагуне была очень романтичной.
Катерина охотно поверила этому. Она знала, что после балов, концертов, театров, ассамблей и всех прочих развлечений карнавала многие венецианские дамы уходили со своими кавалерами на гондолах.
Скрытые от посторонних глаз в фелъце, закрытой кабинке гондолы, они уплывали далеко на середину лагуны, и кто знает, что происходило там под чарующей луной.
— Так что ты хочешь рассказать? — спросила Анчилла. — Уж не влюбилась ли ты?
— Нет-нет, ничего подобного, — быстро сказала Катерина, — но дедушка только что сообщил мне, что я должна выйти замуж за маркиза Соранцо.
— Значит, папа уговорил-таки его! — воскликнула Анчилла, сжимая свои хорошенькие ручки. — Как замечательно, Катерина! Ах, какая же ты счастливая! Я не верила, что это возможно, но раз все устроено, то это просто чудесно!
— Но я говорила с ним лишь однажды, и он… старый.
Анчилла пожала плечами:
— Ну и что?
— Но я… не люблю его. Как я могу любить человека, который настолько старше меня?
— Любить своего мужа? Анчилла в притворном ужасе развела руками.
— Как ты можешь быть такой буржуазной? Вообразить такое! Мое дорогое дитя, вижу, придется мне объяснить, что брак в Венеции — это только формальность. Мужчина женится, потому что хочет, чтобы его имя и его собственность перешли к его детям.
— Но папа и мама любили друг друга, — прошептала Катерина.
— И что им это дало? — резко возразила Анчилла. — Своей любовью твой отец только испортил себе всю жизнь! Конечно, я никогда не встречалась с ним, но Франческо часто рассказывал мне, как все были шокированы, когда он женился на твоей матери и отрезал себя от семьи и от собственного наследства.
Она посмотрела на лицо Катерины и сказала:
— Но давай не будем говорить об этом, все уже забыто. Ты должна быть счастлива, очень-очень счастлива, что выходишь замуж за такого важного человека! И, конечно, когда ты станешь замужней женщиной, мы выберем тебе чичисбео.
