От любви сумасшедшая (Ольга Жеребцова) - Арсеньева Елена (книги без сокращений .TXT) 📗

Павел приехал в столицу к семи вечера 5 ноября и тотчас отправился в покои императрицы. Комната сразу наполнилась людьми, преданными ему. Гатчинцы бегали, расталкивали придворных, и те спрашивали с удивлением, что это за остготы [6] и откуда они взялись?!

Великий князь устроился в кабинете рядом со спальней своей матери, поэтому все, кому он отдавал приказания, направляясь в кабинет и обратно, проходили мимо еще дышавшей императрицы так, словно ее уже не существовало.

Таким образом прошла ночь. Был момент, когда появилась надежда, что врачебные средства окажут воздействие, но вскоре эта надежда была потеряна.

Настали последние минуты великой Екатерины…

В 9 часов 45 минут вечера (на дворе было 6 ноября 1796 года) лейб-медик Роджерсон поднял глаза на стоящего возле одра наследника и сухим английским голосом объявил, что все кончено, государыня преставилась.

Павел стукнул себя по лбу. Только теперь вполне осознал он, что значил тот странный сон. Неведомая сила наконец-то вознесла его на трон! Он будет править!

Резко повернувшись на каблуках, Павел надел на голову огромную шляпу, которую доселе нервно комкал в руках, схватил свою длинную трость, лежавшую на кресле, и, потрясая ею, закричал хриплым голосом:

– Я вам теперь государь! Попа сюда!

При звуке этого жуткого, почти нечеловеческого голоса ноги Платона Зубова подогнулись, и молодой князь рухнул на пол, сраженный не только горем, но и страшным прозрением. Он лучше других знал: Екатерина умерла, собираясь лишить сына престола. А что, если именно сыночек каким-то образом приложил руку к тому, чтобы ускорить ее кончину?..

Но теперь до этого никому уже не было дела. Каждый оплакивал равным образом и смерть государыни, и крушение надежд, которые возлагал на нее.

Дальнейшее пребывание князя Платона в Зимнем дворце признано было неуместным. Он удалился в дом сестры и вместе с ней предавался тоске и мрачным предчувствиям. В покоях в это время постоянно находился и частный пристав, которому поручено было следить за бывшим фаворитом и доносить по начальству подробные сведения о том, с кем он видится, где бывает, что делает и т. п. Фигура блюстителя порядка не сулила добра и Ольге Александровне: опала могла распространиться на всю семью Зубовых. Однако, ко всеобщему изумлению, Павел вдруг переменил отношение к бывшему фавориту с безразлично-брезгливого на весьма милостивое: пожаловал Анной первой степени (орден этот Павел всегда ставил выше всех других, потому что он был голштинский, учрежденный в честь его бабушки, Анны Петровны, матери императора Петра Федоровича; впоследствии, полюбив Анну Лопухину и введя ее имя в некий культ, Павел придал ордену Святой Анны статус значительного русского ордена), император подарил ему роскошный дом на Морской с полной обстановкой, удостоил даже своего посещения: император с императрицей пили у Зубова на новоселье чай, причем Мария Федоровна сама исполняла роль хозяйки, поскольку Платон Александрович был не женат. Но уже через два месяца после этого Зубов неожиданно для себя «получил позволение» ехать за границу и был отрешен от своих многочисленных должностей. Братья его также были высланы из столицы, а громадные имения их подверглись конфискации.

Из всей семьи Зубовых в Петербурге осталась только Ольга Александровна, да и той пришлось отказаться от прежней веселой жизни и несколько присмиреть, чтобы как-нибудь не обратить на себя внимания императора – на сей раз, в отличие от былых лет, крайне неблагосклонного.

Присмирел поначалу и Джордж Уитворт.

Екатерина умерла, так и не успев подписать договора, а новый государь наотрез отказался ратифицировать его – сначала просто потому, что этого хотела его мать, а потом – подчиняясь влиянию профранцузски настроенного Федора Ростопчина.

Так или иначе, результаты долгих стараний Уитворта в одночасье рухнули. Пришлось начинать все сначала.

Ну что ж, ловкий дипломат прекрасно понимал, что его поприще не может быть устлано только розами успеха. Иногда приходится наступать и на шипы неудач. Делая вид, что ничего не произошло, что всем доволен, что и он сам, и его правительство в восторге от нового русского государя, Уитворт снова вполне завладел расположением Павла. Ему даже удалось направить течение русской политики по наивыгоднейшему для Англии руслу: для начала 10 февраля 1797 года был заключен русско-английский торговый договор.

Сказать по правде, тут не обошлось не только без моральных, но и без материальных затрат. Уитворту для воздействия на Павла понадобились посредники. В их роли выступили фаворитка императора Екатерина Нелидова и могущественный камердинер Иван Кутайсов (к слову, бывший цирюльник). Екатерина Ивановна получила за свои услуги тридцать тысяч рублей, а Иван Павлович – двадцать. Ну что ж, философски рассудил Уитворт, как говорят русские, «не подмажешь – не поедешь»! И с легким сердцем забыл об этих деньгах, тем паче что они были казенные и, главное, израсходованы с несомненной пользой для его отечества.

В следующем году Павел даже примкнул к английской коалиции против Франции и послал свои войска в Италию. Это был апогей славы и влияния Уитворта при русском дворе.

Ольга Александровна с восторгом разделила бы успех своего любовника, однако вот беда: он был настолько занят работой и своими делами, что почти не находил времени для встреч с ней. Поначалу она терпеливо мирилась с подобными отговорками и оправданиями, потом в ее хорошенькую головку начали закрадываться трезвые, хоть и горькие мысли: пресловутый Наполеон, против коего Уитворт так старается настроить Россию, тоже занятой человек, все-таки первый консул, отвечает за судьбу всего своего государства, а между тем слухи о его неисчислимых любовных победах разнеслись по всей Европе. Кроме Жозефины Богарне, называют еще как минимум десяток женских имен! И для всех у него находится время. А у лорда Джорджа она, Ольга, одна, и при этом он снова и снова отменяет свидания! Но, быть может, Ольга у него уже не одна?.. Не замешана ли тут другая женщина?

Ольга Александровна была страшно ревнива. Это понятно: Уитворт был для нее воистину светом в окошке! Она начала следить за ним, исподтишка наводить справки… и была крайне изумлена, когда обнаружила, что никакой новой любовной связи у обожаемого лорда не обнаружилось. Неужели он и в самом деле предпочитал ее ласкам работу?!

По всему выходило, что так, однако ревнивые предчувствия не переставали терзать Ольгу Александровну. Забегая вперед, следует сказать, что сердце влюбленной женщины – вещун… Однако об этом позднее.

Вообще же суть происходящего состояла в том, что Уитворт, во-вторых, и впрямь был загружен работой, в-третьих, понимал, что Павла нельзя ни на миг выпускать из-под своего влияния и присмотра, а во-первых… семья Зубовых утратила значение при дворе, и всякое упоминание о бывшем фаворите и его родне встречалось если не в штыки, то с насмешкою, а потому лорд Джордж не только перестал афишировать свою связь с Ольгой Александровной, но и по мере сил и возможностей избегал ее.

Впрочем, окончательного разрыва не было. Всякое бывает! Не плюй в колодец – пригодится воды напиться…

И все-таки для Уитворта и впрямь главным была работа. В те времена, когда мнение государств друг о друге формировалось прежде всего с помощью донесений посланников, значение имели любые детали, самые незначительные мелочи. И Уитворт только и делал, что слал своему шефу Гренвилю донесения, касавшиеся не только политического курса России, но и включавшие характеристики тех людей, которые эту самую политику делали или же находились подле основных фигур. Причем, как истый англичанин, он не трудился скрывать своего высокомерия и пренебрежения по отношению к русским, которых вообще считал людьми не вполне нормальными.

Суворова, к примеру, он вообще полагал «сумасшедшим на три четверти». С другой стороны, герой русской армии и в самом деле был фигурой довольно одиозной и поведение свое никаким стандартам не желал подчинять. К примеру, при въезде 15 марта 1799 г. в столицу Австрии, бывшую тогда союзницей России, он выбивался из сил, крича: