Венец желаний - Грант Лаура (книги бесплатно без онлайн .txt) 📗
И часа не прошло, как разгневанный австрийский герцог уже был во дворце вместе с Филиппом, королем Франции, и осыпал угрозами Ричарда Плантагенета.
Почти час прождали они в большом зале, пока Ричард прятал своего верного рыцаря в тени на крыше дворца, где пол был устлан подушками, а ветер с моря и даже два пажа с опахалами боролись с нечеловеческой жарой.
Послали за Алуетт, которая вместе со своей госпожой прибыла на берег, как раз когда Рейнер занимался флагом, и за Инноценцией, чтобы она помогла залечить небольшую ранку, проделанную в щеке Рейнера австрийским кинжалом.
Кольчуга и щит спасли Рейнера от многих ударов, нанесенных ему австрийскими крестоносцами, тем не менее он не избежал синяков, от которых ныло все тело. Ричард пробыл с ним несколько минут, на все лады расхваливая подвиг своего рыцаря, словно он был новым Роландом, а его не ждали внизу Леопольд с Филиппом, угрожая лишить христианское воинство его австрийской части. Ричард встал с подушек, выпрямился. К двери шел уже не милостивый господин, а грозный лев, готовый к бою.
— Кажется, я снова в чести, — ухмыльнулся Рейнер.
Инноценция накладывала последние стежки на его рану, пользуясь обычной костяной иглой и конским волосом так, словно занималась рукоделием, и Рейнер дергался от боли, которая уже начинала понемногу стихать то ли от настойки из коры ивы, за которой послала Алуетт, то ли от сирийского вина, охлажденного снегом с гор.
— Вас могли убить, — проворчала Алуетт, ощупывая его лицо своими нежными пальчиками. — И все ради цветной тряпки и тщеславия Ричарда?
— Тсс, любимая. Вы не представляете, чего я натерпелся в последние две недели, так что это были всего лишь детские игрушки. Меня мало заботит любовь короля, но хорошо, что он думает, будто сейчас я ни на что не способен, — сухо сказал Рейнер. Алуетт снова с ним, и ссора забыта. — Он дал мне позволение жить в доме неподалеку отсюда, пока мы будем в Акре, и мне даже не пришлось просить его об этом. Спасибо, Инноценция, — ласково поблагодарил он девушку, когда она закончила возиться с его раной, оторвала остатки волоса и положила бальзам, чтобы рана не загноилась.
— Ну что вы, сэр Рейнер, — ответила сияющая Инноценция и повернулась к Алуетт, сидевшей в кресле рядом с кушеткой. — Миледи, я вам нужна? Мне пойти за вами?
— Я прослежу, чтобы об Алуетт позаботились, — сказал Рейнер. — Какое на вас прелестное платье, Инноценция! Это в честь праздника или ради неизвестного возлюбленного?
Инноценция покраснела и смущенно улыбнулась.
— Сир Анри, брат миледи, обещал мне показать дом, в котором будет жить. Можно я пойду, леди Алуетт?
Алуетт не знала, что сказать, жалея девушку и желая ей счастья.
— Конечно, Инноценция, иди… Только будь ос торожна. Я люблю брата, но юные аристократы привыкли иметь все, чего бы им ни захотелось. Не дай Бог, он решит поиграть с твоими чувствами…
— Анри… то есть я хотела сказать сир Анри, — возразила Инноценция, — никогда не сделает мне ничего плохого. Он любит меня. И я люблю его.
Эти простые слова все решили.
— Тогда иди и передай ему мои поздравления. Пажей тоже отослали. Вечерняя прохлада разливалась в воздухе.
— Любимая, — сказал Рейнер, когда все ушли, — мы не можем оградить других от их ошибок.
Алуетт вздохнула.
— К тому же, наверное, поздно, да? Я уверена, что мой сводный брат уже спал с ней. Страшно не то, что она родит незаконнорожденного ребенка, вы ведь знаете о ее снадобьях, но он наверняка разобьет ей сердце. О да, она будет его любовницей на время похода… А потом? Что потом, когда он должен будет вернуться во Францию? Рейнер, он граф. Ему придется жениться, и еще до похода соседи-бароны осаждали его, предлагая своих дочек. Неужели он женится на моей камеристке, когда вокруг будет столько мечтающих о нем знатных красавиц?
Он взял ее за руку и заставил сесть на кушетку, на которой лежал.
— Милая Алуетт, вы бы всех защитили от бесчестья, если бы могли, почему же вы не защищаете себя? Или вы намерены ехать в Англию в качестве моей любовницы? Почему бы вам не стать моей женой? Ей было трудно устоять перед ним, когда он был так близко, когда его запах ударял ей в ноздри и кружил голову, когда его руки гладили ей спину и уясе подбирались к ее груди…
— Ложись рядом, любимая…
Она услыхала его голос, немного хриплый от внезапно вспыхнувшего желания.
— Рейнер, а ваши раны? А шов? — воспротивилась она, чувствуя, как он притягивает ее к себе.
— Ну и что? У меня будет еще один шрам, вот и все. К тому же меня любит прелестная женщина, которая не видит моих недостатков, — пошутил он, прижимая ее к себе и с удовольствием ощущая ее живое тепло под вышитым полотняным платьем.
Сам он был почти раздет еще раньше, когда Инноценция врачевала его ушибы, и теперь быстро раздел Алуетт, почти сорвал с нее платье, приходя в неистовство от прикосновений к ее нежной коже.
— Надеюсь, любимая, Беренгария сегодня обойдется без вас, потому что я намерен продержать вас у себя всю ночь…
— Да, она, кажется, ждет короля… — прошептала Алуетт.
Она прерывисто дышала, отдаваясь на волю его рук.
Стремительным движением он сбросил с себя остатки одежды, и вот уже его мужской орган нетерпеливо подрагивал, прикасаясь к ее животу, а у нее внутри все полыхало в ожидании его.
Тогда он принялся, дразня ее, скользить туда — сюда, не стремясь войти в нее, но разжигая ее так, что она уже чуть не в голос стонала от неодолимого желания принять его в себя. Рейнер оторвался от губ Алуетт и стал целовать ее груди, проводя по ним языком и легонько покусывая их, пока она не поняла, что еще немного, и она сойдет с ума.
— Пожалуйста… — прошептала она.
Она знала, что, как только он окажется в ней, наступит желанный конец, обязательно наступит, иначе у нее не выдержит сердце.
— Ты хочешь, чтобы я взял тебя? — спросил Рейнер, щекоча ей ухо и прижимаясь к ее губам долгим поцелуем.
Не в силах совладать с собой, Алуетт корчилась под ним, и он, не спрашивая, знал, чего она хочет. Зачем же он мучает ее?
— Да! Рейнер, да! Возьми меня, Рейнер, пожалуйста!
— Ты любишь меня?
— Люблю! Рейнер! Люблю тебя, Рейнер, мой возлюбленный, мой единственный…
Но он как будто не собирался прекращать ее сладкие муки.
— И я люблю тебя, Алуетт, сердце мое. Но если ты хочешь, чтобы я взял тебя, тебе надо согласиться на одну мою просьбу… пустячную просьбу, лишь…
— Все что угодно, Рейнер! Все, что ты хочешь! Сейчас она отдала бы все на свете, только чтобы наступил конец такой желанной и такой невыносимой боли.
— Будь моей женой… здесь… в Акре… и как можно скорее…
Алуетт затихла, словно ее хватил удар.
— Рейнер, не могу… мы не должны… пожалуйста… Я же все тебе объяснила… Не говори больше об этом.
Он прижимался к ней всем телом, мучая ее недостижимым блаженством, зная, как близко она подошла к нему и как он истязает ее, не давая пройти весь путь до конца.
— Будь моей женой! — потребовал он, тяжело дыша.
Алуетт словно жгло огнем, и только один — единственный Рейнер мог погасить бушевавшее в ней пламя. — Черт бы тебя побрал, Рейнер! — крикнула она, крутя головой и вонзаясь ногтями ему в спину. — Ладно… Я буду твоей женой!
Рейнер радостно рассмеялся, причмокнул и осторожно, чтобы не причинить ей боли, вошел в нее.
Раз, два, и она вскрикнула от острого ощущения счастья. Всего одно мгновение, и Рейнер дал волю себе, шепча ее имя и все дальше погружаясь в нее, пока его сотрясали последние конвульсии.
Наверно, она на какой-то миг потеряла сознание, потому что, когда очнулась, он уже лежал рядом с ней и по его мерному дыханию она поняла, что он спит. Единственная свечка погасла, она почувствовала это по запаху. «Не беда, — подумала Алуетт и улыбнулась. — Мне ли бояться темноты».
Алуетт лежала на спине, наслаждаясь близостью его тела и тяжестью сильной руки, по-хозяйски обнявшей ее. Крики ночных птиц, чужие ее слуху, смешивались с далеким шумом праздника.
