Озорная леди - Холбрук Синди (бесплатные полные книги txt) 📗

Эдвард присвистнул:

— Как всегда, он действует аккуратно.

— Да, бедный Роллинс, — задумчиво произнес Ричард и обвел взглядом комнату. — Надо тут все осмотреть, может, нам удастся найти что-нибудь стоящее.

Они тщательно обыскали комнату, но не нашли ничего, что могло бы послужить уликой. Эдвард обнаружил сложенную бумагу.

— Черт побери, тут записка, — воскликнул Эдвард. — Хотя я не понимаю ее смысла. Ричард взял у него записку и прочитал: «О нем вам придется позаботиться самим». Он со злостью скомкал бумажку.

— Смысл тут есть. Наш предатель наглеет с каждым днем. Он дает нам понять, что подошел совсем близко и знает о наших планах. — И Ричард положил записку в карман сюртука.

Чуть позже Ричард и Эдвард с мрачным видом сидели в библиотеке городского дома Сент-Джеймса и молча цедили бренди. Они позаботились о теле несчастного Роллинса и теперь обсуждали произошедшие за день события.

Открылась дверь, и в комнату вошел дворецкий с конвертом, лежащим на подносе.

— Милорд! — Он почтительно склонился.

— Да, что там? — рассеянно спросил Ричард.

— Ваша жена прислала вам письмо. Посланец ждет, чтобы передать ей ваш ответ.

— Моя жена? — оживился Ричард; он с удивлением понял, что ему нравится словосочетание «моя жена», хотя раньше оно вызывало у него только раздражение. Он взял конверт, распечатал его и быстро пробежал глазами. На его лице появилось выражение недоумения.

— В чем дело? Что-то срочное? — поинтересовался Эдвард.

— Еще не знаю. Чентел приглашает меня на бал-маскарад, который она собирается устроить.

— Вот это да! — воскликнул Эдвард, присвистнув по привычке.

— Интересно, что она затевает! — произнес Ричард, сохраняя серьезный вид, но глаза его улыбались.

— Надеюсь, ты не собираешься возвращаться сейчас, когда мы уже почти вышли на след предателя, — с укором спросил Эдвард.

— Напротив, я обязательно поеду! Бьюсь об заклад, что он будет на балу, который устраивает леди Сент-Джеймс. Он там будет, потому что Чентел по независящим от ее воли причинам все же каким-то образом вовлечена в это дело. Кроме того, у нас появится возможность устроить нашему уважаемому шпиону ловушку, в которую он обязательно попадется, — заявил Ричард.

— Какую ловушку?

— Мы предоставим ему шанс заполучить такую информацию, мимо которой не сможет пройти ни один здравомыслящий шпион.

— А если он не клюнет на приманку? — скептически приподняв бровь, заметил Эдвард.

— В таком случае мы просто весело проведем время на маскараде, и я выясню, что задумала моя непредсказуемая леди, — спокойно ответил Ричард.

— Ты думаешь, что будет весело? — Эдвард явно не был настроен на праздное времяпрепровождение.

— Да, как ни странно, я уже предвкушаю предстоящее удовольствие. А теперь нам нужно хорошенько подумать, у нас есть только две недели на то, чтобы все устроить. Нам необходимо позаботиться о том, чтобы Чентел оказалась вне подозрений, пока мы ловим шпиона, — сказал Ричард.

Эдвард недовольно покачал головой и допил свой бренди.

— Для человека, играющего с огнем, ты чересчур жизнерадостен, — заметил он. — Ты слишком открываешься перед своим противником.

Ричард рассмеялся и спросил:

— Кого ты имеешь в виду? Чентел или нашего шпиона?

— Обоих, мой друг, обоих, — ответил Эдвард серьезно.

Чентел смотрелась в зеркало на туалетном столике, заменившее старое, пострадавшее от шампанского, и видела в нем рыжеволосую женщину в золотом платье. Точно такая же женщина с пламенными волосами и в том же платье смотрела на нее с портрета. Странное, волнующее чувство испытывала Чентел в этот момент.

— Мы с вами, леди Дженевьева, жутко похожи, — тихо сказала она, — то есть как две капли воды, — поправилась она, испугавшись, что леди Дженевьева может обидеться.

В последнее время она обращалась к леди Дженевьеве, как к своей задушевной подруге, поверяя ей свои мысли и чувства. С тех пор, как Чентел овладела ее платьем и другими личными вещами, прабабка стала ей казаться все более близкой и понятной.

Чентел медленно повернулась, чтобы не повредить широкий кринолин.

— Современная мода намного удобнее, — сообщила она леди Дженевьеве.

Раскрыв веер прапрабабки, Чентел поднесла его к лицу, приняла ту же самую позу, что у женщины на портрете. Горделиво вздернув голову, она почувствовала себя гранд-дамой.

— Но вы были определенно более величественны, леди Дженевьева, — сделала она комплимент женщине на портрете и добавила: — И более кокетливой… И, конечно, более богатой.

Она принялась рассматривать изящный веер, расписанный в нежные розовые тона, на котором была изображена романтическая сцена в бельведере [3]. Этот веер могла позволить себе очень состоятельная дама. Он был не просто женским аксессуаром, предназначенным для флирта, но прежде всего настоящим произведением искусства.

Чентел бережно положила его на туалетный столик и прошлась по комнате в туфлях леди Дженевьевы — они оказались ей как раз по ноге, чему она даже не удивилась.

— Если Ричард не приедет на бал, я его убью, — произнесла она.

Маскарад был назначен на завтра. Ричард прислал ей записку, в которой уверял, что обязательно будет на балу. Но это было две недели назад. Почему же он до сих пор не приехал?

Вздохнув, Чентел начала осторожно снимать с себя платье. Все было готово для завтрашнего бала. Сто приглашений были разосланы. В числе гостей ожидались и родители Алисии. Она положила платье на кресло и вылезла из кринолина и нижних юбок. Чентел еще не знала, что предпримет завтра, чтобы помочь Алисии и Тедди, но в душе надеялась на удачный разговор с лордом и леди Монтегю.

Надев простую хлопчатобумажную ночную рубашку, Чентел забралась в постель. Вздохнув, она задула свечу, но заснуть не смогла, возбужденная ожиданием завтрашнего дня. Она подумала об усилиях, которые приложила для организации бала, об истраченных деньгах. Но ради чего она все это затеяла? Ответ был очевиден: она ждала Ричарда.

— Пусть только посмеет не приехать! — пробормотала Чентел, закрывая глаза.

Сначала она считала овец, потом — деньги, танцоров в масках, которые неистово кружились вокруг нее, выкрикивая ее имя. Она же искала в толпе Ричарда, зажимая уши руками, чтобы не слышать шума. И наконец она увидела его. Он был очень далеко, в другом конце бального зала, и между ними все время мелькали танцующие пары, так что она то и дело теряла его из вида. Она попыталась пробраться к нему, но ей мешала толпа, а тяжелый кринолин платья леди Дженевьевы все время за что-то цеплялся. Она громко выкрикнула его имя, но он не услышал его в шуме, наполнявшем зал. Кто-то, в свою очередь, позвал ее:

— Чентел, Чентел, Чентел…

Вдруг бальный зал и танцоры исчезли. Она слышала, что кто-то повторял ее имя:

— Чентел, Чентел…

Внезапно она снова очутилась в своей постели; она медленно приподнялась. «Чентел, Чентел», — звучало в ее голове. Портрет леди Дженевьевы вдруг засветился, как будто в глубине, за поверхностью полотна, зажгли тысячу свечей. У Чентел перехватило дыхание — леди Дженевьева на картине вдруг ожила, пошевелилась. Неожиданно она с громким щелчком захлопнула веер, потом подобрала юбки и сошла с картины, ступив на кресло, как на подножку кареты. Фон на холсте остался тем же самым, только изображение леди Дженевьевы пропало. Величественная дама медленно подошла к кровати, не сводя с Чентел глаз; в них девушка прочитала предостережение. «Чентел, Чентел, Чентел…» — отзывались эхом в ее голове слова прапрабабки.

— Нет! — закричала Чентел и проснулась. Так это все ей только приснилось! Она уставилась в темноту, вся мокрая от пота. Повернувшись, она посмотрела на портрет леди Дженевьевы — это было всего лишь темное пятно во мраке. Сознавая, что ведет себя по-детски, она отбросила покрывало и подбежала к картине. Сновидение было столь реальным, что она до сих пор дрожала. Чентел повернула портрет так, чтобы леди Дженевьева смотрела не на нее, а на дверь, и удовлетворенно вздохнула.