Кречет. Книга III - Бенцони Жюльетта (книги онлайн txt) 📗
Крик негодования был ответом на его дерзкие слова, хрустальный бокал выпал из руки Жюдит, она замахнулась на своего обидчика. Но Турнемин действовал быстрее, он перехватил ее руку.
— Ну-ну! Спокойно! В чем дело? — проворчал он. — При вашем ремесле нельзя быть такой щепетильной!
— Вы что, с ума сошли, Воган? — выпалил ошарашенный Поль-Джонс. — Вы, наверное, пьяны…
— Ничуть. Не понимаю, зачем столько выкрутасов, если хочешь провести ночь с
понравившейся тебе куртизанкой…
Жиль по-прежнему крепко держал Жюдит за руку, не давая ей вырваться, а она, корчась от ярости и боли, пыталась освободиться. Возмущенные гости окружили их.
— Сразу видно, сударь, что вы из страны дикарей! — воскликнул один из них, хватаясь за шпагу. — Вы, животное, отпустите женщину!
Но Турнемин не стал дожидаться, чтобы противник подошел к нему вплотную, он отступил к стене, одной рукой крепко прижимая к себе пленницу, другой обнажая шпагу.
— Ну-ка, господа! Кто хочет потребовать ее с оружием в руке? Кто хочет сразиться за шлюху?!
— Сипрен! Анатоль! — кричала Жюдит. — Освободите меня и выбросите этого негодяя на улицу. — На зов прибежали оба швейцара, а с ними и все встревоженные любители азарта. Молодой человек рассмеялся.
— Вот уж много шума из ничего, — сказал он. — Я в открытую заявил то, что каждый из вас думает про себя. — Успокойтесь сударыня, — прорычал он сквозь зубы, — не то я разорву ваше платье, и тогда все ваши гости увидят, за что они платят. Давайте, господа, подходите! Кто хочет попробовать моего клинка!
— Но, в конце концов, что вы намерены делать? — спросил у него один из присутствующих.
— Я хочу выманить из норы содержателя мадам, человека, оплачивающего всю эту роскошь.
Мне кажется, ему пора защищать свою собственность. Ни один дворянин не станет драться из-за потаскухи, и лишь тот, кто платит ей, может требовать у меня сатисфакции. Итак, где банкир Лаборд?
Из толпы, окружавшей Жиля и его жертву, отделился невысокий, смуглый человек, его нарядный, богатый костюм не скрывал большой физической силы.
— Господина Лаборда здесь нет, — сказал он с итальянским акцентом, — но, впрочем, есть господин Керноа…
— Как, господин Керноа?! — воскликнул Жиль. — Но откуда взялся господин Керноа?
— А почему бы не быть господину Керноа?! — закричала Жюдит. — Почему у меня не может быть супруга?! Кто вас просил вмешиваться в мою жизнь?! Идите вон! Вы и ваш адмирал! Американцы просто невыносимы, считают, что им все дозволено. А вы, сумасшедший негодяй, дорого заплатите за мое унижение, ибо тот, кто меня защищает, не оставит безнаказанным это оскорбление…
— Правда? Ваша честь задета? Какое горе!
Хватит, красотка, довольно лжи! Жил-был когда-то добрый врач из Ванна, Джоб Керноа, он действительно женился на вас, но был убит в вечер свадьбы. А теперь он, оказывается, воскрес и… жалован сверх меры!
Молодая женщина взглянула расширенными от ужаса глазами на своего мучителя, вскрикнула и упала в обморок. Она выскользнула из рук Жиля, опустилась к его ногам, и ее стройная, грациозная фигурка легла на розовый мрамор пола.
Один из итальянцев опустился перед ней на колени и попытался привести в сознание.
— Сударь, если вы ее убили, ответите головой! — воскликнул он, поднося к лицу Жюдит ароматическую соль.
— Не волнуйтесь, она уже дышит. Это обычный обморок.
— Кто знает… Эй, уксус, салфетки! Позовите горничную! Госпожу де Керноа надо перенести в ее комнату!
Безжизненную Жюдит слуги перенесли в спальню, туда же побежала взволнованная горничная.
Небольшая группа игроков и прожигателей жизни с любопытством и хладнокровием наблюдала за развитием скандала, как если бы события разворачивались не в салоне дамы полусвета, а на сцене театра. Для этих людей госпожа де Керноа была лишь приятной хозяйкой, роскошной и любезной, страсть к игре убила в них все человеческие чувства, кроме, возможно, любопытства. Вот и теперь, они не спешили вернуться к карточным столам, не без основания надеясь увидеть еще что-нибудь интересное.
Действительно, итальянец поднялся, машинально отряхнул колени и подошел к Жилю, безучастно смотревшему, как уносили Жюдит.
— Поговорим о том, что касается только нас двоих, господин оскорбитель женщин! Керноа сегодня нет дома, как и господина Лаборда, лучшего друга несчастной женщины, но их заменю я.
Добавлю, что я очень силен во владении любым оружием и рассчитываю вас убить.
— Пожалуйста, не стесняйтесь. Но прежде чем вы получите это удовольствие, я хотел бы узнать, кому несуществующая добродетель обязана защитой? Вы что, один из совладельцев или только кандидат на титул?
— Вас не касается! Я принц Караманико, полномочный министр Его Величества короля Обеих Сицилий. Я думаю, этого достаточно… Я во всеуслышанье заявляю, что вы подлец и негодяй!
Вы будете драться?!
— Ну что ж, вы именно тот человек, которого мне хотелось убить. Дуэлью больше, дуэлью меньше, мне безразлично, ибо, предупреждаю вас, я тоже силен во владении оружием.
Широкая улыбка открыла белые безупречные зубы итальянского принца.
— Правда? Вы мне доставите истинное удовольствие, на свете ценны лишь две вещи: достойный противник и красивая женщина. Господа, — добавил он, обращаясь к толпе любопытствующих игроков, — здесь вам больше не на что смотреть, возвращайтесь к вашим играм. Продолжение сегодняшнего скандала касается только этого человека и меня, и вы напрасно думаете, что мы начнем вспарывать друг другу животы прямо здесь.
— А почему бы нет? — спросил Жиль. — В саду нам будет вполне удобно.
— Несомненно, но если вам нравится драться в саду, то я бы предпочел мой сад. Я живу на Шоссе д'Антен в двух шагах отсюда. Нам там никто не помешает. Согласны?
Жиль не успел ответить, между противниками встал Джон Поль-Джонс.
— Господа, вы увлеклись, дуэль невозможна.
Подумайте о ее последствиях. Посольская миссия — это территория иностранного государства, и дуэль там равносильна объявлению войны…
Принц пожал плечами.
— Я уже имел честь встречаться с господином Джефферсоном, он мудрый и уравновешенный человек, он вряд ли будет защищать сумасшедшего только потому, что этот сумасшедший его земляк.
— Вы говорите так, совершенно не зная нас, американцев, — закричал моряк, гордо выпрямляясь во весь свой маленький рост. — Мы солидарны, и это дало нам возможность отстоять свободу и победить! А господин Джефферсон станет защищать любого из нас, пусть он будет хоть сто, хоть тысячу раз не прав, как капитан Воган сегодня. То, что вы сделали, — обратился Поль-Джонс к Жилю, — возмущает меня сверх всякой меры. Я ввел вас в этот дом, вы покрыли меня позором, оскорбив госпожу де Керноа. Я тщетно пытаюсь понять причину вашего странного поведения.
— Причина касается только меня, — ответил шевалье с вызовом. — Оказалось, что я, к несчастью, слишком хорошо знаю эту женщину. Больше я ничего не буду объяснять. Я сожалею только, что вы впутались в историю, до которой вам нет никакого дела. Через несколько часов вы навсегда покинете Париж, уезжайте, адмирал, и забудьте обо мне…
— Нет, я вас не оставлю. Если уж эта дуэль должна состояться, то я стану вашим секундантом, не по убеждению, а только потому, что мы соотечественники.
Жилю очень хотелось послать куда подальше и адмирала, и его нравоучения. В какой-то момент он даже решил открыть свое настоящее имя, но опасение оказаться в смешной роли обманутого мужа остановило его.
— Благодарю вас, — сказал шевалье. — Раз наша дуэль грозит перерасти в международный конфликт, давайте сразимся здесь, в этом доме.
— Нет, — отрезал принц. — Королевский посол не может драться в саду притона.
— Ах, какие сложности! Тогда пойдем куда угодно: в Булонский лес, на пустырь, на улицу, но покончим с этим.
— Общественное место не подходит, там наша дуэль может оскорбить короля Франции…
— Вы бы об этом раньше подумали, прежде чем хвататься за шпагу и вмешиваться в чужие дела! — закричал Жиль, теряя терпение. — Теперь уже я требую…
