Безрассудный - Ибрагимов Назир Х. (библиотека электронных книг TXT) 📗
Она отошла в сторону и стала ждать, пока девушка соизволит послушаться. Голова у Фейвор кружилась, в виске стучала боль, и она прикрыла глаза…
Она была бледной, как призрак, глаза глубоко запали и были обведены темными кругами. Пряди волос, похожие на толстые черные веревки, обрамляли лицо и падали на плечи, придавая ей пугающий вид. Фейвор смотрела на себя в зеркало с удовлетворением. Достойная невеста для убийцы. Она повелительным жестом приказала Майре идти вперед.
Бормоча себе под нос, Майра повела ее по пустынным, гулким коридорам. Уонтонз-Блаш уже выглядел заброшенным, его обитатели в последние несколько дней непрерывным потоком покидали его.
– Они там, ждут, – прошептала Майра. – Я прочитаю брачное свидетельство. Ты кивнешь головой, когда священник скажет, и тогда наконец все будет кончено. – Она открыла дверь, пропустила вперед Фейвор и вошла следом.
Комната была маленькой и темной, назначение ее было непонятно. Несколько зажженных свечей не могли прогнать из углов тени. «По крайней мере это не часовня», – подумала Фейвор.
Священник, сидевший на стуле с жесткой спинкой у двери, встал, когда они вошли, глаза его беспокойно бегали по сторонам. Низенький человек с замкнутым выражением на лице стоял рядом со священником. Вероятно, свидетель.
Фейвор огляделась. Больше в комнате никого не было. Карра точно не было. Ее охватила радость. Возможно, он и правда слишком болен, чтобы выйти из своей комнаты. Возможно, он переоценил свои силы. Может быть, он не придет. В сердце Фейвор зародилась надежда.
– Где его светлость? – спросила Майра.
Сладкие интонации «миссис Дуглас» настолько не походили на ее настоящий голос, что в первое мгновение Фейвор не поняла, кто это сказал.
– Его светлость слишком болен и не может встать с постели. – Маленький человечек, стоящий рядом со священником, шагнул вперед.
– Ах! – У Майры непроизвольно вырвалось это восклицание, но она быстро прикусила язык в ожидании объяснений.
– Но, – продолжал тот, – его светлости очень не терпится, в самом деле, очень, вступить в брак с мисс Донн, и так как священник, – тут его презрительный взгляд метнулся к молчаливому человеку, – боится покидать надолго свою святую обитель, то лорд Карр настаивает, чтобы мы совершили обряд безотлагательно.
– Я не понимаю, – резко возразила сбитая с толку Майра, забыв о своей добродушной мине при этом внезапном повороте событий.
– Если вы не возражаете, он хотел бы совершить эту церемонию при помощи доверенного лица, – продолжал коротышка. – Я буду его представителем. Мое имя Рэнкл. Я камердинер его светлости.
– Его камердинер? Это совершенно против правил, – воскликнула Майра. – Можно даже сказать, смехотворно. Я сомневаюсь, что такой брак будет легальным и даже… – она посмотрела на священника, – иметь законную силу.
– Я могу заверить вас, что он будет иметь законную силу, – тихо произнес священник, – а что касается светских обычаев, то вы знаете, что по шотландским законам требуется всего лишь простое объявление при свидетелях.
– Я хочу видеть свидетельство о браке, – сказала Майра и протянула руку.
Рэнкл молча вручил ей бумагу. Она поднесла ее к свече, а Фейвор, затаив дыхание, молилась, чтобы эта карга обнаружила какой-нибудь подвох, что дало бы ей еще несколько дней, в течение которых – если Господь проявит к ней милосердие – лицо Рейфа начнет тускнеть в ее памяти.
Майра подняла голову с торжествующей усмешкой на лице. Надежда Фейвор умерла.
– Это законно, и все ясно как день. Да! – сказала Майра. Она схватила Фейвор за локоть и толкнула вперед. – Говорите ваши слова, святой отец, и внимательно слушайте ее ответы.
Фейвор не могла бы сказать, что удержало ее на ногах: рука Майры или ее собственная сила воли. При виде торжества Майры последняя надежда угасла. Комната преобразилась в тускло освещенную сцену, люди превратились в карикатурные типажи, бормочущие непонятные реплики. Шла пьеса, которая ее не интересовала. Фейвор смотрела на ореолы вокруг свечей, слышала монотонный голос священника сквозь тупую боль, пульсирующую в висках. Ноги у нее подгибались, мысли разбегались. Она отвечала слабым голосом, только когда получала пинок в бок, кивала и соглашалась, а в глубине души твердила одно имя, словно заклинание от дьявола: Рейф. Рейф. Рейф.
А потом все было кончено. Рэнкл пожелал ей всего доброго и опустил кошелек в протянутую руку священника. Майра с горящими торжеством глазами сложила свидетельство и затолкала себе за корсаж.
– Я должна немедленно ехать, чтобы показать это всем уцелевшим членам клана.
– Не уезжай, – прошептала Фейвор и поняла, что в конце концов силы ее кончились, раз она просит помощи у Майры. Ей следовало знать, что она ее не получит.
Майра сжала ее подбородок пальцами и подергала с пугающей игривостью.
– Не будь смешной. Деревня, где живут последние Макларены, находится всего в пяти часах езды отсюда. У тебя нет причин так нервничать, детка. – Она наклонилась к ней поближе и шепнула на ухо: – Карр слишком болен, чтобы выполнять свои супружеские обязанности. – Она скупо улыбнулась. – Если очень повезет, он умрет раньше, чем сможет это сделать.
Фейвор смотрела вслед быстро удаляющейся старухе. Священник с напряженным от беспокойства лицом, последовал за ней.
– Леди Карр. – Рэнкл поклонился и тоже ушел.
Она осталась одна.
Фейвор стояла до тех пор, пока ее взгляд не сфокусировался на черном, маслянистом локоне, дрожащем на корсаже. Она подняла прядь, словно это было нечто неживое. Ее захлестнуло отвращение.
Она выкрасила волосы, чтобы завлечь Карра. Теперь она своего добилась. Сейчас ей хотелось лишь избавиться от этого ядовитого цвета. Рейф терпеть его не мог.
Она должна немедленно смыть его. Просто должна.
Фейвор вернулась к себе в комнату, разделась, бросив измятое платье на пол, и стянула корсет, сорочку и нижние юбки. Затем, обнаженная, перелила часть воды из заказанной Майрой сидячей ванны в меньший тазик и окунула туда голову.
Она начала медленно намыливать голову куском грубого мыла, которым Майра смывала с себя грим. Онемевшими пальцами она втирала его в корни волос. По мере того как вода становилась темной, росло ее нетерпение избавиться от краски. Она терла все сильнее и быстрее, зарывалась пальцами в густую массу волос, взбивала пышную серую пену.
Ее желание превратилось в одержимость. Она выплеснула грязную воду на пол и, стоя в растекающейся луже, снова наполнила таз чистой водой. Снова и снова она мыла и полоскала волосы, пока пена не стала белой, а вода прозрачной.
Тепло разливалось по ее телу. Фейвор открыла глаза. Неяркий свет наполнял комнату. Рассвет наконец наступил.
– Фейвор, любимая, проснись.
Она повернула голову, уверенная, что ей снится сон. Но это был не сон.
Рейф стоял над ней, и мягкий солнечный свет освещал каждую резкую, милую черточку его лица. На нем не осталось и следа гнева, ярость исчезла; он знает, что проиграл. Они проиграли.
– Твои волосы, – пробормотал он, голос его был полон нежности. Он протянул руку и потрогал одну прядь. – Они такие же яркие, какими я их помню. Еще ярче.
– Ты опоздал, – прошептала она.
– Да, – печально согласился он. – Кажется, я на много лет опоздал.
Реальность проникла сквозь охватившую ее вялость. Она попыталась подняться, не замечая своей наготы.
– Тебе надо уходить! Если тебя найдет…
– Спокойно, милый ястреб. – Он схватил ее за плечи, сел на постель рядом с ней и заставил лечь обратно на подушки. – Нет никакой причины для тревоги. Твоя драконша-дуэнья уехала, слуги заняты другими делами, а Карр болеет в своей берлоге.
Фейвор охватило чувство облегчения и благодарности. Она никак не ожидала снова увидеть его, и все же он здесь и так болезненно переживает разочарование от потери. Она повернула голову и поцеловала его в ладонь.
Без колебаний он просунул свои длинные пальцы под ее голову и поцеловал ее в губы. Она слегка удивилась; он требовал этот поцелуй, а не просил его, но вскоре она потеряла способность думать о чем-либо другом. Ведь это ее любимый обнимал, целовал и ласкал ее. Это был Рейф.
