Укрощение - Перцева Татьяна А. (версия книг .TXT) 📗
— И как ты расправился со всеми его братьями!
Слова Лайаны были почти неслышны: она настолько ослабела, что не могла поднять головы. Но даже в этом состоянии пыталась спасти Рогана.
— Можешь отпустить меня или убить, ему все равно. Только сделай это поскорее. Он захочет взять в жены богатую наследницу.
Она посчитала, что, если ее убьют сразу, у Рогана не останется времени для атаки.
— Я проверю, насколько ему все равно, — объявил Оливер и сделал знак одному из своих людей.
В свете свечи блеснула сталь ножниц.
— Нет! — ахнула она, и попыталась увернуться. Но силы были слишком неравны. Жаркие, лихорадочные слезы покатились по ее щекам, но мужчина безжалостно отрезал ей волосы по самые плечи.
— Это самое красивое, что у меня было, — прошептала она.
Но Оливер и его слуги, не обращая на нее внимания, покинули комнату. В руке Оливера были зажаты срезанные волосы Лайаны.
Лайана долго плакала, боясь коснуться коротких волос.
— Теперь он никогда не полюбит меня, — повторяла она. И заснула бредовым сном только перед рассветом, а когда проснулась, не хватило сил, чтобы встать и напиться. Она снова заснула и, проснувшись, обнаружила, что на лбу лежит смоченная прохладной водой тряпка.
— Лежи тихо, — прошептал мягкий голос. Открыв глаза, Лайана увидела женщину с седеющими каштановыми волосами и глазами нежными и добрыми, как у оленихи.
— Кто ты?
Незнакомка продолжала смачивать тряпку и вытирать пот с лица Лайаны.
— Вот выпей.
Она поднесла ложку ко рту Лайаны и поддержала ее голову, чтобы та смогла пить.
— Я Жанна Говард!
— Ты! — ахнула Лайана, поперхнувшись травяным настоем. — Прочь от меня! Ты предательница, лгунья, демон из ада!
Женщина слегка усмехнулась:
— А ты — из семьи Перегринов. Не съешь немного бульона?
— Только не из твоих рук.
Жанна покачала головой:
— Вижу, ты подходящая жена для Рогана. Ты и вправду подожгла его постель? И действительно нашила монеты на эннен? Вас в самом деле заперли в одной комнате?
— Откуда ты знаешь обо всем этом?
Жанна со вздохом поднялась и подошла к столу, где стоял маленький железный котелок.
— Ты и не подозреваешь о глубине ненависти между Говардами и Перегринами. Они стараются знать все друг о друге.
Несмотря на слабость и жар, Лайана жадно рассматривала Жанну. Так вот она, женщина, из-за которой Роган столько страдал. Внешне совсем обычная, среднего роста, с не слишком красивыми каштановыми волосами.
Волосы!
И тут она вспомнила. Дотронулась до коротких концов своих волос и заплакала.
Жанна обернулась и с жалостью уставилась на пленницу.
— Вот поешь. Ты нуждаешься в хорошей еде, а волосы отрастут. На свете существует кое-что и похуже.
— Во мне если и было что красивого, так это волосы, — продолжала всхлипывать Лайана. — Теперь Роган никогда не полюбит меня.
— Полюбит? — презрительно бросила Жанна. — Оливер скорее всего убьет его, так что какая разница, полюбит он тебя или нет?
Лайана, собравшись с силами, выбила чашку из рук Жанны.
— Убирайся отсюда! Это ты все затеяла! Если бы не предала Рогана, он не был бы таким, как сейчас!
Жанна устало нагнулась, подняла чашку, поставила на стол, и уселась рядом с Лайаной.
— Если я уйду, больше никто не придет. Оливер запретил ухаживать за тобой. Но мне никто не посмеет преградить дорогу.
— Потому что Оливер убьет каждого, кто ослушается женщину, которую он любит? — злобно спросила Лайана. — Женщину, изменившую моему мужу?
Жанна встала и подошла к окну. А когда вновь обернулась, ее лицо словно постарело на десять лет.
— Да, я предала его. И единственным извинением может послужить то, что тогда я была глупенькой, наивной девочкой. Мы с Роганом поженились, когда я была почти ребенком. И так мечтала о семейной жизни! Я осиротела в младенчестве и считалась подопечной короля, поэтому воспитывалась у монахинь: нелюбимая, нежеланная, никем не замечаемая. Я думала, что брак даст мне любимого, что по крайней мере у меня появится настоящий дом.
Она снова вздохнула и заговорила уже медленнее:
— Ты не знала его старших братьев. После свадьбы они превратили мою жизнь в ад. Для них я была всего лишь деньгами, деньгами на войну с Говардами и ничем больше. Если я говорила, никто не слушал, если я приказывала слуге, никто не подчинялся. И приходилось жить в невообразимой грязи… день ото дня…
Гнев Лайаны постепенно унялся: в словах Жанны было слишком много правды.
— Иногда Роган приходил ко мне по ночам, но чаще спал с другими женщинами. Это было ужасно. Для этих красивых негодяев я была никем. Просто не существовала. Они переговаривались друг с другом над моей головой. Если я случайно оказывалась на их пути, меня просто отталкивали. А бесконечные драки!
Она нервно вздрогнула.
— Желая привлечь внимание друг друга, они швырялись топорами! Я так и не поняла, почему им удалось дожить до таких лет. Услышав, что ты подожгла его постель, я обрадовалась. Наконец хоть кто-то нашел силы постоять за себя! Подобные действия Роган способен понять. Вне всякого сомнения, ты напомнила ему братьев.
Лайана не знала, что ответить. И при этом понимала, что каждое слово, сказанное Жанной, было правдой. Она хорошо помнила то время, когда сама словно не существовала. И, да, она правильно поступила с Роганом, но оказалось бы этого достаточно, если бы пришлось иметь дело еще и с его братьями?
Но тут она опомнилась. Нечего слушать изменницу!
— И все это, — она показала на окно, — стоило твоего предательства? Два брата погибли, пытаясь вернуть тебя. Ты радовалась, услышав об их смерти?
Глаза Жанны сердито блеснули.
— Эти люди не пытались вернуть меня! Они не отличили бы меня в толпе! И погибли, сражаясь с Говардами! Все, что я слышала, живя с Перегринами, — рассказы о подлости Говардов. Все, что я слышу, живя здесь, — истории о порочности Перегринов. Когда кончится весь этот кошмар?!
— Но твое предательство лишь способствовало его продолжению, — едва слышно пробормотала Лайана.
Жанна немного успокоилась.
— Все верно, но Оливер был так добр ко мне, а его дом… здесь звучали музыка и смех, а в воду для купания лили благовонные масла, и слуги кланялись мне. А Оливер был так внимателен…
— Что ты зачала от него ребенка, — докончила Лайана.
— После грубого обращения Рогана Оливер оказался чистой радостью в постели, — парировала Жанна и встала. — Я оставляю тебя. Поспи немного. Утром я вернусь.
— Не стоит. Я сама справлюсь, — заверила Лайана.
— Как хочешь, — буркнула Жанна и вышла. Лайана услышала скрежет засова и заснула.
Последующие три дня она оставалась одна в холодной нетопленой комнате. Жар все усиливался. Она не ела, не пила и лежала в полузабытьи, иногда горя в лихорадке, иногда стуча зубами от озноба.
На четвертый день Жанна вернулась, и Лайана мутными глазами уставилась на нее.
— Я боялась, что мне лгут, — пояснила Жанна. — Меня убеждали, что ты здорова и устроена как нельзя лучше.
Она отвернулась и постучала в дверь. На пороге появился стражник.
— Подними ее и неси за мной, — велела она.
— Лорд Оливер приказал, чтобы она оставалась здесь.
— А я отменяю его приказы. Ну?! Если не хочешь, чтобы тебя выбросили из замка, делай, как велено.
Лайана смутно осознала, что сильные руки поднимают ее.
— Роган, — прошептала она, но тут же снова потеряла сознание. И очнулась, только когда нежные руки дам Жанны раздели ее, смыли пот с тела и положили на мягкую пуховую перину.
Отныне Лайана видела лишь Жанну Говард. Та кормила ее бульоном, помогала сесть на горшок, обтирала лоб и тело и сидела рядом. За все это время Лайана ни слова не сказала Жанне. Так и не простила ей измену. Но на четвертый день ее решимость несколько ослабла. Лихорадка прошла, и только слабость еще осталась.
— Мое дитя… — пробормотала она, — …он жив?
— Здоров и растет с каждым днем. Таким пустяком, как обычная простуда, Перегрину не повредишь.
