В тени луны. Том 1 - Кайе Мэри Маргарет (прочитать книгу TXT) 📗

— Уволь его, — скучающим тоном порекомендовал Карлион.

— Я не могу этого сделать, не ранив его чувств, — печально проговорил лорд Каннинг. — Обвинения, вполне возможно, не имеют оснований и, наверняка, сильно преувеличены. Но они наносят большой вред нашей репутации и дают пищу для недовольных. Если бы я мог снять комиссара без прямой отставки… Я надеялся…

Он помолчал, хмурясь, и Карлион глянул на него с дружеским сочувствием, но без сострадания. Он знал о способности Каннинга избегать резких, неприятных мер и о совестливости, не позволяющей ему принимать каких-либо осуждающих решений без самого тщательно расследования. Менее терпеливый Карлион не слишком одобрял такую нерешительность и не имел намерения продлевать свое пребывание на Востоке. Он собирался к Новому году вернуться в Англию. Он поехал в Индию, чтобы сделать перерыв в своих любовных делах, поэтому принял так кстати пришедшее приглашение Каннингов посетить Калькутту. Он решил, что уже достаточно долго пробыл вдали от дома, и ему вовсе не улыбалась перспектива поехать в Лакноу расследовать обоснованность обвинений против британской администрации вновь приобретенной провинции со стороны низложенного короля.

— Конечно же, ты не можешь ехать прямо отсюда, — продолжил лорд Каннинг, — но, отправившись сначала в Дели, вернешься через Лакноу и тогда это будет выглядеть, как туристическая поездка…

Он вдруг увидел, что Карлион перестал стоять лениво и, ухватившись за балюстраду, с живым интересом рассматривает кого-то в танцзале.

— О, черт! — проговори Карлион себе под нос. — Это же тот гадкий утенок!

Он обернулся к своему другу с неожиданно оживленным блеском в скучающих глазах.

— Извини меня, Чарльз. Я увидел знакомую. Мы продолжим разговор чуть позже.

Он повернулся, чтобы спуститься по убранной цветами лестнице, и исчез из вида.

Лорд Каннинг немного устало вздохнул. Он действительно хотел точного и беспристрастного отчета о состоянии дел в Лакноу, минуя официальное расследование, которое могло заставить его отправить комиссара в отставку, а ему совсем не хотелось отправлять из страны вполне работоспособного англичанина. Он не обладал особым воображением, но не благоволил и даже не имел терпимости к тем, кто предрекал грядущие неприятности. А были времена, когда огромное пространство этого незнакомого субконтинента, доставшегося ему в управление, угнетало его огромным пространством и миллионами индусов. Такой огромный и удерживаемый небольшой горсткой…

Взглянув вниз, он поймал высокую фигуру Карлиона, расталкивающего гостей, чтобы проложить себе путь к темноволосой девушке в белом бальном платье, окруженной молодыми офицерами.

Генерал-губернатор повернулся и удалился в свой кабинет бороться с делами, оставив жену оказывать почести гостям. Он вышел оттуда, когда лампы и свечи пригасили и экипажи начинали разъезжаться, увозя зевающих мужчин, сонных вдовствующих леди и возбужденно смеющихся девиц, и нашел Карлиона, сопровождающего дородную матрону в алом плаще в закрытый экипаж. Лицо леди было ему незнакомо, и она была совсем не в стиле Карлиона, как ее костюм и прическа, что мог заметить даже генерал-губернатор, отнюдь не гоняющийся за модой.

Однако лорд Карлион усадил ее в экипаж и жестом, несвойственным ему, поцеловал руку, выразив намерение навестить ее при первой возможности, и пропустил в экипаж коротенького толстяка в форме полковника инфантерии, вероятно мужа этой леди. На лестнице толпилось с полдюжины молодых офицеров, разошедшихся, когда уехал этот экипаж.

Лорд Карлион медленно вернулся к хозяину дома.

— О, Чарльз, я-то думал, что ты вполне разумно решил удалиться в постель.

— Кто это? — без особого интереса спросил Каннинг.

— Ничего интересного. Некая миссис Эбатнот, — молодой лорд глянул на увядший цветок в петлице, вынул его и бросил на полированный мраморный пол.

— Между прочим, Чарльз, если ты хочешь знать, я решил последовать твоему совету и продлить пребывание в Индии. Я посещу Дели и, возможно, вернусь через Оуд.

Глава 15

— Можно ли нам самим выбрать, какой дорогой уехать отсюда? — спросил Нияз Мухаммед.

Алекс повернулся от окна их скудно обставленной комнаты в гостевой части дака [15] и вновь задернул камышовую занавеску.

— А что, это так необходимо?

— Крайне необходимо, — ответил Нияз, не поднимая глаз от пыльного чемодана, с застежками которого как раз возился.

— Говорить в ту минуту, когда нас многие могли подслушивать, было неблагоразумно, впрочем, сейчас уже поздно жалеть.

— Здесь тоже есть любопытные уши, — сказал Алекс, и кивком головы показал на внешнюю веранду, откуда виднелась тень человека. Это был отдыхавший от работы слуга, который праздно развалился прямо на согретых солнцем камнях.

Алекс и его ординарец покинули Калькутту поездом. Новая железная дорога, олицетворявшая собой один из самых замечательных шагов лорда Далхаузи в направлении «вестернизации» восточной империи, была проведена аж до Ранигаджа, который находился в ста сорока милях к северу от Калькутты. Там рельсы заканчивались, а это означало, что путешествие придется продолжать по обычной дороге. Алекс и Нияз слезли с душного и пыльного, покрытого сажей и песком поезда и переночевали в Ранигадже. Компанию им составили солдаты и разношерстные путешественники, которые также двигались на север. Среди них оказался и полковник Маулсен. Утром Алекс с Ниязом и их попутчики двинулись в дальнейший путь, — направление взяли на Бенарес, — на дак-гари [16], на которой и тряслись вот уже несколько суток.

В результате мощных ливней дорога совсем раскисла и пребывала в самом отвратительном состоянии, какое только можно было себе представить. Полуголодные низкорослые лошаденки плелись еле-еле. Вдобавок ко всему присоединившийся к Алексу в Рениганже некий мрачного вида майор, который говорил, что возвращается в свой полк, расквартированный в Бенаресе, казалось, вовсе не хотел скрашивать своим обществом долгие и скучные часы дороги. Пространство между сиденьями было выложено досками, которые были покрыты постельным бельем, чтобы путешественники имели возможность отдохнуть прямо в пути. Основное время майор неподвижно, с закрытыми глазами пролежал на своей лежанке, проявляя признаки жизни только тогда, когда хотел в очередной раз на что-нибудь пожаловаться. Нияз сидел рядом с кучером на козлах, а слуги майора следовали за дак-гари на экке. Это была расшатанная, жалкого вида повозка на двух колесах, которую тянула одна-единственная лошаденка. Лошадей меняли на каждом перегоне. Частенько приходилось останавливаться для того, чтобы провести текущий ремонт сбруи или самой гари. Мало того, дважды в пути пассажирам приходилось слезать и вручную помогать кучеру вталкивать дилижанс на дорогу, когда его колеса, подпрыгнув на очередной кочке, теряли колею.

На четвертые сутки наконец случилось то, что казалось неизбежным: дилижанс перевернулся около какой-то насыпи. Пассажирам, как и кучеру, удалось соскочить вовремя и не получить никаких травм. Однако оглобли хрустнули так, будто были сделаны из хвороста, а постромки лопнули, как прогнившие веревки… Словом, изнуренные и норовистые лошаденки остались целы, получили свободу и, недолго думая, во весь опор унеслись прочь по равнине.

Сам дилижанс пребывал в таком состоянии, что на него было больно смотреть. Во всяком случае, сразу становилось ясно, что сегодня его служба человеку бесславно закончилась.

Кучер потратил непростительно много времени в попытках собрать свои пожитки, валявшиеся на дороге и в канаве, а также в различных живописных ругательствах, которые он отпускал по адресу сбежавших лошадей. Наконец Нияз заставил его отправиться в погоню за лошадьми. Кучер пошел, да только было видно, что особенного воодушевления он не испытывает. Не желая попусту терять своего драгоценного времени, майор властно приказал своим слугам слезть с экки и дальше сопровождать его пешком. Сам он взобрался на их место, посадил также своего носильщика и Алекса и приказал своему кучеру гнать в сторону ближайшего же дака, который, на счастье, находился всего в двух милях от места аварии. Нияз предпочел остаться у насыпи с багажом, и на постоялом дворе появился спустя два с половиной часа, когда ему удалось остановить на дороге проезжавшую мимо крестьянскую телегу, запряженную волами.