Валет червей - Карр Филиппа (бесплатная библиотека электронных книг .txt) 📗

Я понимала, к чему он клонит, и не желала выслушивать эти слова… пока. Я ощущала неуверенность и сомневалась в его намерениях. Я полагала, что с этим не следует спешить. Я говорила себе, что никогда не смогу полностью доверять ему.

— Они были так счастливы вместе, — сказала я, — настолько идеально подходили друг другу. Он, такой опытный, и она, сама невинность. Но мама была идеалисткой и, мне кажется, заставила отца стать тем человеком, каким его себе воображала.

— Возможно. Но погибнуть таким образом! Пасть жертвой дураков… В этой стране слишком много дураков.

— Но разве в других странах дело обстоит иначе?

— Ты права. Но в данное время Франция не может себе позволить иметь столько дураков. Ты ощущаешь здешнюю атмосферу? Это похоже на затишье перед бурей.

— Я ничего не ощущаю.

— Это потому, что ты не знаешь о происходящем вокруг тебя.

— Но я живу здесь, а ты всего лишь гость.

— Мне приходится путешествовать по Франции, и я наблюдаю.

— Дикон, твоя мать говорила что-то относительно того, что ты умудряешься сидеть сразу на нескольких стульях. Ты здесь с какой-то целью?

— Если бы это было так, то поручение было бы, безусловно, секретным, и таким образом, ты не должна была бы ожидать, что благородный человек посвятит тебя в ее суть.

— Я всегда подозревала, что у тебя есть какая-то цель…

— Главная цель моей жизни — быть с тобой.

— Я не верю в это. Он вздохнул.

— Как мне заставить тебя поверить?

— Ты никогда не сможешь этого сделать. Слишком многое нас разделяет. Когда-то ты говорил, что хочешь жениться на мне, но предпочел получить Эверсли. Вскоре после этого ты женился… весьма выгодно.

— Я сделал одну большую ошибку. Мне следовало дождаться тебя.

— Но ты вспомни, как много значил для тебя Эверсли.

— Я могу думать только о том, что значишь для меня ты. Лотти, перед нашими глазами пример твоих родителей. Насколько мудро они поступили! Подумай, насколько идиллической была их совместная жизнь.

— У нас такой не получится.

— Почему?

— Потому что мы другие. Ты скажешь мне, что у тебя и у моего отца много общих черт. Но для идеального союза нужны две стороны, а я могу уверить тебя в том, что ничуть не похожа на свою мать.

— Лотти, возвращайся ко мне. Выходи за меня замуж. Давай начнем с того, с чего следовало начать много лет назад.

— Не думаю, что это будет разумно.

— Почему же?

— Я бы вышла вновь замуж, если бы нашла идеал. Я помню, как выглядел союз моих родителей. Я слышала, как мой отец объяснялся с моей матерью… ничто меньшее меня не удовлетворит. Если такое невозможно, я предпочитаю свое нынешнее положение свободной и независимой женщины.

— У тебя будет все, что ты хочешь.

— Слишком поздно, Дикон.

— Никогда не бывает слишком поздно. Ты испытываешь ко мне определенные чувства.

— Да, надо признать.

— Тебе становится легче, когда мы рядом. Я заколебалась.

— Я… я слишком хорошо тебя знаю.

— Ты очень хорошо меня знаешь. Когда ты меня видишь, твои глаза загораются.

Он повернулся ко мне, обнял меня и начал целовать. Мне было не обмануть себя — я была взволнованна, мне хотелось ответить на его ласки, хотелось, чтобы он целовал меня… но я представила себе мать, ее голос, ее слова, предупреждающие меня. Теперь, когда ее не было в живых, она, казалось, стала мне еще ближе.

Я резко оттолкнула его.

— Нет, Дикон, — сказала я, — нет.

— Теперь мы оба свободны, — напомнил он. — Почему же нет? Давай начнем с того, что нам следовало сделать еще много лет назад.

Я не заблуждалась относительно себя. Мне хотелось сдаться. Я знала, что жизнь с Диконом будет похожа на азартную игру, и хотела попытать счастья и сделать ставку. Но я все еще видела мою мать: она, как бы восстав из гроба, предупреждала меня, и столь живым был ее образ, что я не могла отмахнуться от него.

— Ты сможешь найти себе подходящую пару в тех кругах, в которые ты вхож, — произнесла я. — Высший свет Лондона, не так ли? Какую-нибудь богатую женщину, а?

— Знаешь ли, некоторых материальных благ я уже сумел добиться.

— Но тебе хотелось бы большего.

— А кто может искренне сказать, что не хочет этого?

— Уж, конечно, не Дикон.

— Ну, если уж на то пошло, то и тебя тоже не назовешь бесприданницей, — весело заметил он. — Уверен, твой отец, исключительно богатый человек, не допустил бы этого. Кроме того, тебе причитается часть доходов от Турвиля.

— Я вижу, что в водовороте страстей ты все-таки не упустил возможности просчитать мою стоимость.

— Ты стоишь дороже бриллиантов, которые я всегда считал более ценными, чем рубины. Дело в том, Лотти, что я действительно люблю тебя. Я всегда любил тебя и всегда знал, что ты создана для меня, — с тех самых пор, как заметил очаровательное своевольное дитя, пылающее той же страстью, что и я. Неужели ты думаешь, что романтичные обстоятельства твоего рождения могли хоть как-то повлиять на мою любовь к тебе?

— Нет, этого я не думаю. Преградой стал Эверсли.

— Грубо! Грубо и банально. Человек совершает одну-единственную ошибку. Неужели он никогда не может заслужить за нее прощения?

— Простить? Да. Но ошибка — если это была ошибка — забывается не столь легко.

Теперь мое настроение резко изменилось. Как только он заговорил о богатстве моего отца, я тут же вспомнила, как он интересовался поместьем, как задавал вопросы, как любовался им во время наших прогулок верхом.

Если я вновь выйду замуж, то не за того, кто польстится на мое богатство. И хотя я была уверена в том, что чувства Дикона ко мне действительно глубоки, одновременно я чувствовала, что он не способен отказаться от одновременной оценки выгод.

Он желал меня. В этом я была уверена. Опыт жизни с Шарлем уже показал мне, что такие желания длятся недолго, а когда она становятся менее пылкими, необходимо иметь твердое основание, на котором можно строить любовь — такую, какая существовала между моим отцом и матерью.

Дикон продолжал убеждать меня:

— Есть две веские причины, по которым тебе следовало бы вернуться в Англию. Первая заключается в том, что ты нужна мне, а я тебе. А вторая — в том, что сейчас ты живешь в очень ненадежной стране. Ты замкнулась здесь в глуши и забыла об этом. Надеюсь, ты не забыла, что случилось с твоей матерью?

Я покачала головой.

— Не забыла, — страстно ответила я.

— Почему это случилось? Спроси себя.. Во Франции брожение, я это знаю. Я обязан это знать.

— Тайная миссия? — спросила я.

— Совершенно очевидно, что если у Франции неприятности, то нам, по другую сторону пролива, не стоит слишком сожалеть об этом. Французы заслуживают того, что с ними произойдет. А произойдет это скоро, помни об этом, Лотти. Это носится в воздухе. Умные люди в этом не сомневаются. Оглянись назад. Людовик XIV оставил сильную Францию, но за время правления Людовика XV богатства Франции были растранжирены. Разорительные капризы этого короля разъярили народ. Они ненавидели Помпадур и Дюбарри. Всю эту роскошь… кареты на улицах… дорогостоящие увеселения… целые состояния, растраченные аристократами на роскошные платья и драгоценности, — все это бралось на заметку. А рядом с этим бедность… настоящая нищета. Такие контрасты есть и в других странах, но ни у кого не хватило дурости привлекать к ним такое внимание. Страна практически обанкротилась. Теперь у власти молодой идеалистически настроенный король с экстравагантной женой-австриячкой — а французы ненавидят иностранцев, Страна наводнена агитаторами, единственная задача которых — вызвать недовольство. Они начали с «мучной войны», но она не принесла успеха, превратилась из революции в ее репетицию. Возможно, вы должны благодарить за это короля, проявившего смелость, когда толпа хотела штурмовать Версаль… ну, и везение, конечно. Везение у него есть.

— Ты ненавидишь их, Дикон.

— Я презираю их, — ответил он.

— Ты никак не можешь простить им их отношение к колонистам. Они верили в то, что помогают угнетаемым. В это верил и Шарль.