Прощение - Спенсер Лавирль (читать книги регистрация txt) 📗
Ей стали известны его вкусы в отношении пищи: черный кофе, много соли и перца даже до того, как попробует блюдо, дополнительная порция жареного картофеля к яйцам по утрам; никакой капусты, брюквы или репы — этого он не любил, но зато обожал все остальные овощи; много подливки к мясу — если та стояла на столе; две добавочные чашки кофе во время еды и, наконец, сигарета, взамен сладкого.
Изучила она и некоторые его манеры. Мужчинам он всегда кивал, здороваясь с ними по утрам, ей — никогда. Если слушал что-либо очень внимательно, прикладывал указательный палец к верхней губе. Когда рассказывал что-то смешное, зачастую дергал себя за мочку уха. Без особых затруднений употреблял салфетку, в то время как иные мужчины пользовались с той же целью своими манжетами.
За другими, кто жил в пансионе миссис Раундтри, Сара почти не замечала, к некоторому ее смущению, всех этих мелочей…
Ноа Кемпбелл, в свою очередь, тоже многое узнал о Cape.
В ее одежде преобладали коричневые тона — таких цветов и оттенков были у нее юбки, блузки и жакеты; часы висели всегда на груди немного слева. Белье она относила в стирку по утрам в понедельник, а приносила обратно во вторник к вечеру. Во всем бывала предельно пунктуальна и аккуратна; из своей комнаты появлялась к завтраку с боем часов, ровно в половине восьмого, на ужин — ровно в шесть. Похоже было, что пища совсем ее не заботит — она ест только потому, что без этого нельзя и забывает о ней и обо всем остальном, как только мысли ее чем-то заняты. Он научился распознавать эти моменты, когда она вдруг переставала принимать участие в застольном разговоре, а взгляд ее сосредоточивался и застывал на большой сахарнице. В этих случаях бывало приходилось обращаться к ней дважды, прежде чем она сознавала, что говорят с ней, хотя вообще-то была достаточно внимательна ко всему происходящему и ничто не проходило мимо нее.
Об этом можно было судить хотя бы по ее статьям в газете, в которых рассказывалось о самом, казалось, обычном и заурядном, что набило уже всем оскомину, но под ее пером ординарные вещи превращались в нечто важное и, главное, интересное для жителей Дедвуда и окрестностей.
Средний палец ее правой руки даже вроде бы потерял свою обычную форму от слишком частого писания, и на нем нередко можно было видеть слабые следы чернил.
Что у нее особенно обращало на себя внимание, так это голубые глаза, взглянув на которые, хотелось сделать это еще и еще раз. Если, конечно, она была без очков.
И она выглядела всегда предельно естественной — никакой краски на глазах, на губах; Кемпбелл полагал, что, если бы она вдруг появилась за столом накрашенной, это произвело бы впечатление разорвавшейся бомбы. Ее прическа оставалась одинаковой изо дня в день, если не считать, что пучок мог быть сдвинут с центра затылка чуть-чуть в сторону, как если бы она причесывалась, не глядя в зеркало. Ногти были всегда коротко острижены, а на ногах — чуть ли не единственная пара не слишком подходящих ей башмаков, коричневых, со шнурками, мужского стиля, в которых она ходила и по грязи, и по снегу, и по навозу, устилающему улицы (о чем она регулярно писала в своей газете, призывая начать борьбу с грязью в городе).
Кемпбелл полагал, что, появись в городе церковь, Сара Меррит пришла бы и на воскресную службу в тех же самых мужских башмаках. И еще в одном был он уверен: с той поры как они столкнулись на обледенелой, скользкой улице, она перестала, разговаривая с ним, смотреть ему прямо в глаза. Вместо этого взгляд ее останавливался на шерифской звезде у него на груди.
Хотели они или нет, работа и проживание в пансионе заставляли их регулярно видеться и общаться друг с другом. А собирая информацию для газеты, Сара не могла не узнавать у Ноа Кемпбелла новости о нарушениях закона, об арестах, обо всем, с чем он сталкивался, совершая ежедневные обходы города.
При встречах она обращалась к нему не иначе как «шериф Кемпбелл»; он всегда называл ее «мисс Меррит».
То, что встречи стали происходить все чаще, оба относили лишь к тому, что такова, значит, служебная необходимость, и ничего более.
Как-то днем, когда Сара и все ее служащие находились в типографии, открылась дверь, и в помещении появилась невысокая полная женщина. Лицо у нее было цвета старого седла, темные с проседью волосы слегка вились надо лбом. Пронзительный взгляд серых глаз был устремлен на Сару, на нее одну, будто в комнате больше никто не присутствовал.
— Значит, это вы! — сказала она, и голос ее зазвенел, как гонг, приглашающий к обеду.
Сара встала из-за своей конторки, сняла нарукавники, аккуратно положила возле себя.
— Я Сара Меррит.
Женщина протянула руку.
— А я мать Ноа Кемпбелла. Меня зовут Нерри.
Сара сразу отметила сходство матери с сыном — те же серые глаза, тупой кончик носа, высокие крутые скулы.
— Здравствуйте, миссис Кемпбелл. — Сара пожала протянутую руку.
— Он говорил мне о вас, — сообщила мать Кемпбелла. — И об этом помещении тоже. Но я подумала, дай-ка лучше сама приду и все увижу, верно? Как поживаете?.. — Она кивнула Джошу и Патрику, продолжая в то же время с любопытством оглядывать все кругом. — Насколько мне известно, вы страшно деловая и предприимчивая женщина. Ноа обожает таких.
— В самом деле?
Сара постаралась, чтобы в ее голосе не звучало ни удивления, ни иронии.
Миссис Кемпбелл продолжала:
— Я говорю ему: Ноа, почему тебе не привезти ее как-нибудь к нам, но вы знаете этих сыновей… Если уж вырвется из дома, их самих ничем не заманишь обратно — что уж говорить о том, чтобы привозили своих друзей.
Друзей? Почему эта женщина считает, что она и ее сын друзья? Кто ей сказал?
— …Тогда я и говорю: ладно, я и сама могу съездить в этот дом, где делают газету, и сказать «здравствуйте» его хозяйке. Почему нет?.. Мой другой сын, Арден, он, наверно, заглянет сюда тоже, только попозже… Что касается Кирка — это мой муж, отец Ноа то есть, — у него дела поважнее. Не сказать, что у нас с Арденом их нет, но очень уж нам не терпелось приехать сюда и увидеть вас собственными глазами… Ноа, он так много рассказывал про вас, когда приезжал к нам недавно.
