Тяжесть венца - Вилар Симона (полные книги txt) 📗
Анна почти не слушала Херберта. Странная догадка вдруг пронеслась в ее душе. Элизабет Вудвиль, в замужестве леди Грэй, некогда была возлюбленной Филипа Майсгрейва. С тех пор много воды утекло, и мало кто помнил о давнем романе королевы. Однако младший Грэй неотличимо похож на возлюбленного Элизабет, а значит, их связь не прошла бесследно.
Когда юного Грэя представили Анне, она едва смогла вымолвить в ответ несколько слов. Однако позже сама нашла его и заговорила на ничего не значащую тему, стараясь скрыть дрожь в голосе. Грэй отвечал ей с недоумением, а затем и дерзко. Как ни была поражена своим открытием Анна, она все же не могла не заметить, что юноша действительно и заносчив, и груб, но он был хорош собой, как его отец и мать. Впрочем, благородной сдержанности Филипа Майсгрейва в нем не было ни йоты.
В ту ночь Анна долго не могла уснуть. То, что в семье короля живет сын Филипа Майсгрейва, оказалось для нее потрясением. Дитя той, к которой она всегда тайно ревновала его. Ей вдруг стало и легко, и больно в одно время. Сын Филипа… Его кровь и плоть.
Когда поздно ночью вернулся Ричард и властно привлек ее к себе, Анна впервые заупрямилась.
– Я устала, милорд. Оставьте меня! Оставьте меня в покое, или клянусь, что я, подобно супруге лорда Стенли, дам обет целомудрия до конца своих дней!
Ричард издал невнятный звук.
– Маргарита Бофор вольна делать, что ей вздумается, если ее муж – тряпка. Я же не намерен быть всеобщим посмешищем. К тому же у Стенли есть здоровый и крепкий наследник. Да и его пасынку Тюдору – да поглотит его преисподняя – здоровья не занимать. Вы обязаны принимать меня, пока не подарите еще с полдюжины наследников.
Ей пришлось подчиниться, но никогда еще она не испытывала такого мучительного отвращения от его прикосновений…
Когда супруги вернулись в Йорк, их отношения были натянутыми до предела. Даже радость от того, что маленький Эдуард здоров и весел как никогда, не растопила льда их взаимной неприязни. Однако внешне это никак не проявлялось. Наезжая в Миддлхем, Ричард регулярно наведывался в опочивальню супруги, и порой они мирно беседовали о предстоящей военной кампании. Однако вскоре вышел скандал с Маделин Херберт. Ноттингемские празднества не прошли даром для легкомысленной красавицы, она оказалась беременной и, как и подозревала Анна, от одного из Вудвилей. Когда она узнала об этом, то невольно пожалела Маделин, представив, какой гнев обрушит на нее Ричард. Однако первой жертвой ярости герцога стала она сама.
– Я изо дня в день твердил, чтобы вы следили с утра до ночи! Похоже на то, что слова Ричарда Глостера здесь не в цене!
Анна стояла, до боли сжимая руки, чтобы унять дрожь.
– Милорд, супруг мой! Во-первых, я не нянька вашей подопечной, а во-вторых – вы сами тому виной, столько лет продержав Маделин при дворе. Ей двадцать семь, и она, чувствуя свою никчемность, только и помышляла о том, с кем бы согрешить. У нее ни искры разума в голове, но в лоне – бесовский огонь, и слава Всевышнему, что она зачала от благородного лорда, а не от какого-нибудь пьяного конюха, ибо эта девица уже не ведает разницы между мужчинами. Я полагаю, что теперь ваш долг опекуна и благородного вельможи состоит в том, чтобы подыскать ей супруга, дабы скрыть падение этой знатной леди.
– Дьявол и преисподняя! Да ведь в таком случае у Генри Тюдора окажутся развязаны руки, и он немедленно получит в Европе то, чего добивается. Нет, уж лучше бы ей умереть, тогда Тюдор был бы вынужден в течение года носить траур по невесте…
Неожиданно Ричард умолк на полуслове. Взгляд его остановился, отражая пламя свечи. Анна, сама не зная почему, ощутила, как у нее по спине пробежала дрожь.
«Нет, это только слова. Ричард всегда считал Генри Тюдора ничтожеством, а значит, и Маделин Херберт не так уж и важна для него».
Но спустя две недели случилось несчастье. Когда Ричарда не было в Миддлхеме, злополучная Маделин сорвалась с лестницы и разбилась насмерть. Осматривавший место происшествия Джон Дайтон доложил Анне, что произошел несчастный случай. Из настенного светильника вытекло масло, скопившись на верхней площадке лестницы, и эта дама, видимо, поскользнулась и рухнула на каменные плиты пола, размозжив голову.
«Возможно, так оно и было», – пыталась успокоить себя Анна, однако из головы у нее не шли последние слова Ричарда: «Лучше бы ей умереть».
А затем к ней явился Уильям Херберт и снова обратился с просьбой, чтобы Анна ходатайствовала перед Ричардом о скорейшем заключении его брака с Мэри Вудвиль. Анна смотрела на его опечаленное лицо, и ей было страшно спросить – что ему известно о неожиданной гибели сестры.
– Вы ведь сейчас в трауре, Уил. К тому же вы принимаете участие в походе в Шотландию. Я поговорю с герцогом об этом, но лишь после вашего возвращения.
Когда перед началом кампании Анна прибыла в Йорк, она ни словом не обмолвилась о возникших у нее подозрениях. И когда они с Ричардом прощались на паперти Минстера при огромном стечении народа – она в мантии и герцогской короне, он в золоченых доспехах, – Анна улыбалась ему. Как привыкла – одними губами, не глядя в глаза.
Поход начался с пышностью феодальной эпохи. Гремели фанфары, развевались знамена и вымпелы, могучие першероны тащили пушки и бомбарды, повсюду блистали доспехи и кольчуги, слышался слитный топот копыт и лязг оружейной стали. Даже дождливая погода не могла помешать этому великолепному отъезду. А уже через неделю все только и говорили о том, что Ричард, Стенли и герцог Нортумберленд осадили знаменитую своей несокрушимостью крепость Бервик…
Спустя год победоносная война с Шотландией принесла герцогу неограниченную власть и сделала его самым популярным человеком в Англии. Он вернул англичанам ранее принадлежавшие им земли в Нортумберленде и великолепную твердыню Бервик, захватил столицу Шотландии, возобновил договор о браке между принцем Яковом и Сесилией Английской. Некоторое время он даже правил Шотландией при посредстве брата Якова III герцога Олбэни, которого вернул из изгнания и сделал при шотландском монархе чем-то вроде Уорвика при Генрихе IV. Впрочем, в Англии Олбэни чаще величали «Кларенсом в килте». Потом положение несколько ухудшилось: шотландцы не пожелали терпеть над собой столь явную власть англичан, не по душе им был и их ставленник Олбэни. Ричарду пришлось вернуться в Англию, но отвоеванные им территории, вплоть до Бервика, столь неразумно отданные в свое время Ланкастерами Шотландии, остались под властью английской короны.
Теперь Ричард купался в лучах славы. Эдуард устроил младшему брату в Лондоне грандиозный триумф, а затем, не колеблясь, фактически отдал ему полкоролевства, позволив взимать в свою пользу налоги со всех северных графств, вершить там суд по своему усмотрению, вводить свои законы независимо от воли старшего брата или парламента.
Когда после Рождества Ричард возвратился на Север, его встречали с неменьшей пышностью, чем короля. К тому времени за ним прочно закрепилась репутация полководца, который не проиграл ни одного сражения.
– Это звучит не многим хуже, чем «Делатель Королей», – сказал он Анне, когда они совершали конную прогулку в окрестностях Миддлхема, который теперь окончательно стал главной резиденцией герцога.
Анна молчала, слушая шум водопада, – они ехали вдоль берега реки Ур. Никогда еще Ричард не был так весел и всем доволен, как весной этого 1483 года, и, хотя военные действия в Шотландии еще не прекратились, всем было ясно, что Англия вновь оказалась на высоте только благодаря Ричарду.
– Почему король не вотировал вам новые суммы для ведения войны? – равнодушно спросила она, глядя вперед и слегка покачиваясь в седле в такт шагу коня.
– Потому что он глупец. Сейчас, когда в Шотландии столь глубок раскол между знатью и королем, мы могли бы одержать великолепную победу, вплоть до полного покорения соседнего королевства. Увы, моего августейшего брата сейчас куда более волнуют события на континенте. Теперь уже не о Шотландии он помышляет, а о том, чтобы достойно наказать старого лиса Валуа. Ох, и сыграл же шутку французский монарх с беднягой Эдуардом! Представьте, дорогая, Эдуарду и Элизабет уже виделась их дочь на троне Франции, все даже звали ее «мадам дофина». И вдруг становится известно, что Людовик самовольно разорвал эту помолвку и обвенчал своего сына Карла с дочерью Габсбурга и Марии Бургундской, принцессой фландрской Маргаритой. Людовика, разумеется, легко понять. Брак дофина с наследницей северобургундских владений ему выгоден, однако видели бы вы, что творилось с Эдуардом. Диво, как его удар не хватил. Его любимица, юная принцесса Элизабет, неожиданно оказалась опозоренной на всю Европу. Вот уж хохотали при иноземных дворах над могущественным английским монархом, чьей дочери дали столь неожиданный пинок под зад!
