Страсть по завещанию - Джеффрис Сабрина (читать полностью бесплатно хорошие книги TXT) 📗
– А я думаю, он хочет узнать о твоих намерениях в отношении его сестры. Ты провел с ней всю ночь. Это влечет за собой определенные последствия.
– Это не то, что ты думаешь, – пробовал защищаться Джексон, хотя, конечно, это было как раз то самое. – У нас не было выбора.
– Конечно. Никто не станет по собственному желанию ночевать в брошенных браконьерами развалинах.
– Вот именно. – Он моргнул. – Погоди, откуда ты узнала, где мы ночевали?
– Я получила сообщение от леди Минервы, она с большим мастерством описала произошедшее. – Тетя Ада, сощурившись, посмотрела на племянника. – Тем не менее ты ответственен за честь леди Селии независимо от сложившихся обстоятельств. Поэтому я очень надеюсь, что ты предложил ей выйти за тебя замуж.
– Конечно. – Он отпил большой глоток эля.
– И она отказалась?
– Ее бабушка устроила все так, что никто, кроме семьи, не знает о происшествии. – Он вертел в руках кружку. – А значит, что ей нет нужды выходить за меня.
– Она так сказала?
– Ей не пришлось этого делать. – Он сделал еще глоток. – Ее бабушка высказалась вполне определенно.
– И ты воспользовался случаем, чтобы не заключать нежеланного союза?
– Нет! – увидев, что тетя удивленно подняла брови, он нахмурился. – Послушай, я выполнил свой долг.
– Надеюсь, ты не сказал фразы вроде этой: «Миледи, я знаю, что это мой долг, и прошу вас стать моей женой»?
– Конечно, нет.
А что он сказал?
«Единственно приемлемый выход после ночи, проведенной наедине с ее светлостью, я вижу в том, чтобы предложить ей вступить в законный брак со мной».
Проклятие. Даже он понимал, что это самое неромантичное предложение, которое мужчина когда-либо делал женщине.
– Не имеет значения, что я сказал, – пробормотал он. Он ковырял вилкой вареную картофелину. У него совершенно пропал аппетит. – Вообще ничего не имеет значения. Она никогда не смогла бы привыкнуть к жизни здесь, в этих жалких условиях…
– И ты знаешь это, потому что…
– Бога ради, ты же видела их дом, – оборвал он тетю. – Ты видела, как они живут. Такого великолепия я никогда не смогу ей дать. Даже если бабушка позволит ей получить ее долю наследства, что тоже сомнительно.
– Понимаю. Она изнежена, как все такие девушки?
– У нее не было возможности проявить себя – она никогда не покидала привычного окружения.
– Кроме прошлой ночи в избушке. Я думаю, она измучила тебя своими жалобами и всякими претензиями.
– Вовсе нет. Она ни разу… – Он замолчал, вспомнив, как она убирала их временное гнездышко, пока он искал воду. Заметив, что тетушка в удивлении подняла брови, он закончил: – Она знала, что нужно делать.
– Да? Странно для избалованной леди. И все же я уверена, она жаловалась, что нет тепла, еды и мебели.
Черт возьми, он видел, к чему она клонит.
– Нет, она не жаловалась. Ведь мы провели там всего одну ночь, скрываясь от убийц.
– Поверь мне, Джексон, были там убийцы или нет, но если бы ты затащил меня в лес и заставил испытывать подобные неудобства, я бы жаловалась. Громко. Многократно.
Он отодвинулся от стола и бросил на нее взгляд, полный скептицизма.
– Ты бы не жаловалась. Ты бы все выдержала.
– А она?
Пристально глядя на тетку, Джексон скрестил руки на груди:
– Ночь в разрушенном доме вряд ли достаточное испытание, чтобы понять, сможет ли она провести всю жизнь в Чипсайде.
– Значит, прошлая ночь была испытанием? И она выдержала его? А ты в ответ заговорил о долге, чести и всяком таком прочем. Заставил ее почувствовать, что женитьба на ней для тебя всего лишь уступка светским условностям. Я правильно оценила ситуацию?
Да, этим утром он показал себя последним идиотом.
– За ней хвостом ходит этот чертов герцог, а ты полагаешь, что она могла бы быть счастлива со мной? Здесь?
– Ты хочешь меня обидеть? – Тетя Ада уперла руки в бока. – Я думала, что сделала все, чтобы в доме было уютно и удобно жить, а теперь вижу, что ты считаешь его чем-то вроде халупы в лесу.
– Я не это…
– Если ты и с ней был таким же бесчувственным, как сейчас со мной, то удивительно, почему она не надавала тебе пощечин. – Она покачала головой. – Ты выбрал для нее будущее, даже не зная о ее истинных чувствах. Тебе не кажется, что ты слишком самонадеян?
– Я говорил не о деньгах, – из его груди вырвался горестный вздох, – а о разнице в общественном положении. Даже если бы она знала, кто мой отец, я останусь таким же ублюдком, а она останется леди.
– Ее это сильно беспокоит? Она презирает тебя за это?
«Наверное, трудно было с такого молодого возраста начать служить на Боу-стрит. Ты должен был очень усердно трудиться, чтобы достичь высокой должности за столь короткий срок», – вспомнилось ему.
Селия говорила тогда, не скрывая восхищения. И готова была выйти за него замуж, зная, что он, может быть, никогда не станет председателем суда. Она пыталась пресечь все его попытки убедить ее, как ей будет трудно, если они поженятся.
– Твоя беда в том, – тетя Ада не обращала внимания на его сомнения, – что ты полагаешь, будто все ее родственники от тебя отвернутся, но на самом деле ты не знаешь, как они себя поведут. Тебя же уважают в обществе. Ты многого достиг, а тебе все слышится «ублюдок», хотя никто этого слова и не думал употреблять.
Он очень не любил, когда тетя пыталась в чем-то переубедить его. Он всегда был убежден в своей правоте. Но сейчас такой убежденности у него не было.
– Тебе не приходило в голову, – ее голос упал до шепота, – что прошлой ночью твое присутствие делало для нее все неудобства не стоящими внимания?
– Нет, – уныло проговорил он, вставая из-за стола и направляясь к двери. – Это мне в голову не приходило.
– А почему? – Она схватила его за руку, чтобы помешать уйти. – Неужели так трудно поверить, что кто-то может искренне любить тебя таким, какой ты есть?
– Именно так, – в злости бросил Джексон. – Когда я готов был продать свою душу, чтобы называться его сыном, мой отец не решился признать меня! Он не любил меня таким, какой я есть. Как же я могу поверить, что кто-то другой сможет меня полюбить?
– Дорогой мой мальчик, – лицо тети Ады выражало глубокую грусть и жалость, – твоя мать была неправа, когда сочинила дурацкую сказку о твоем рождении. И я была неправа, и Уильям, что позволили тебе поверить в нее. – Она крепко держала его руку. – Я знаю, мы все трое совершили ошибку. Но ты пойми: ты всегда был любим. Мною, твоей матерью и – да– твоим отцом.
Тетя вскинула голову и закрыла глаза, чтобы сдержать слезы.
– Он так гордился тобой, и ты этого заслуживал. Если бы не боязнь скандала, который мог уничтожить мою репутацию и стоить ему должности, он бы на каждом углу кричал, что ты его сын. Никогда даже на мгновение не думай, что он стыдился тебя. Он любил тебя до последнего дня жизни.
В сердце его что-то дрогнуло, как будто ее горячая речь растопила лед, который многие годы сковывал его душу.
Большая часть его жизни прошла в убежденности, что он не нужен своему отцу, что тот даже не хочет взглянуть на него. И ее исповедь облегчила боль, терзающую его.
Справедливости ради, он должен был признать, что на их месте, вероятно, поступил бы так же. Он понимал, почему его дядя не хотел подвергать страданиям тетю Аду – на их семью тут же посыпались бы всякого рода обвинения: в распутстве, жесткости, бессердечии… И дядя Уильям, занимая пост мирового судьи, сделал для Джексона больше, чем смог бы, если бы этот пост потерял. Судьи должны вести безупречный образ жизни, а его проступок закон трактует как инцест со свояченицами.
Дядя Уильям был неправ, скрывая от него правду, но Джексон понимал, почему тот так поступил. Люди несовершенны, им свойственно ошибаться.
Вероятно, он тоже ошибся: не дал Селии возможности принять или отвергнуть предложение о женитьбе. В конце концов, она заслужила такое право.
– Мне надо идти, тетя Ада, – пробормотал Джексон. – Я обещал его светлости вернуться вечером с подробным отчетом, а уже довольно поздно.
