Вечные влюбленные - Басби Ширли (читать хорошую книгу полностью TXT) 📗
Тесc слышала обескураженные возгласы теток и дядюшек в главной гостиной и с уверенностью, от которой ее едва не парализовало, поняла, что они сию же минуту вырастут за спиной у Николаcа.
Сердце у нее ныло: время потеряно… Она открыла рот, пытаясь выплеснуть неистовые торопливые объяснения, но слова застряли в горле. Она только умоляюще смотрела на любимое лицо, ощущая приближающуюся развязку и будучи не в силах отвратить ее.
Николаc почувствовал ее смятение и подошел поближе, тихо спросив:
— Что такое, любимая? Что случилось?
Свет свечи упал на напряженное лицо Тесc. Глядя в эти незабываемые глаза, он осознал, что правда, та самая истина, которой он избегал весь вечер и которую отвергал с того самого момента, как увидел цвет глаз Этти Мандевилл, взорвалась у него в голове. Он затаил дыхание, а тревожное выражение в черных глазах постепенно сменилось неумолимым и холодным как лед.
— Это не то, что вы думаете, — в отчаянии сказала Тесc. — Ко мне несколько часов назад вернулась память.
— По-моему, я вам уже раньше говорил, — тихонько проворчал Николаc, — у вас весьма удобная память.
— У кого это удобная память? — отозвался Рокуэлл, выходя из комнаты. Завидев изящную фигурку в голубом покрывале с рыжими волосами, которые свет свечи превращал в пламя, он остановился и, подтверждая наихудшие опасения Николаcа, всплеснул руками:
— О Господи! Тесc! Какого черта ты здесь делаешь?
Глава 17
Пока дядя таращился на Тесc, открыв рот от изумления, она тем временем прикидывала в уме и тут же отбрасывала выдумки, которые могли бы объяснить ее присутствие здесь, в доме Николаcа, в таком одеянии и в такой час. В конце концов она поняла, что есть единственный ответ на вопрос дяди: правда.
Слабо улыбаясь, она откинула назад локоны, падавшие ей на лоб, и сказала:
— Это долгая история.
— И эту историю, — вкрадчиво, но с угрозой в голосе произнес Николаc, — я готов выслушать затаив дыхание.
Рокуэлл поглядел на него, и морщины перечеркнули его красивое лицо.
— Сдается мне, — медленно произнес он, — что тебе тоже следует кое-что объяснить.
Николаc уныло улыбнулся.
— Пожалуй, да. Но я думаю, — добавил он, скептически посмотрев на Тесc, — мы предоставим даме первой рассказать свою историю, как того требует вежливость, не так ли?
Александр, за которым, по пятам следовали тетушки, появился в дверном проеме. Увидев Тесc, они все остановились как вкопанные и, не веря своим глазам, уставились на нее. В комнате на несколько секунд воцарился хаос: Тесc целовали, обнимали, она переходила из одного радостного объятия в другое, и все это сопровождалось возгласами облегчения и восторга. А когда гам стал стихать, Николаc, вспомнив о присутствии Дженни, которая таращилась на всю эту сцену широко раскрытыми от удивления глазами, посмотрел на служанку и сказал:
— Ну, думаю, уже достаточно.
Дженни быстренько сделала книксен и умчалась в кухню. Гости Николаcа снова расположились в главной гостиной.
Взрыв первоначального изумления и облегчения оттого, что Тесc находится в доме Николаcа, понемногу утих. И у родственников начали возникать не совсем удобные вопросы. Все выглядели озабоченными.
Тесc сидела возле огня в окружении дядюшек и тетушек, ноги ее были укрыты голубым покрывалом, а на лице трудно было что-нибудь разобрать. На нем была странная смесь сожаления, осторожности, отчаяния и облегчения. Николаc стоял неподалеку от нее, положив руку на каминную полку. Лицо его было жестким и замкнутым. Остальные сидели вокруг них. Наступила тишина, прерываемая лишь потрескиванием дров в камине.
Тесc казалось, что тишина оглушает ее, и как только она подумала, что сейчас закричит, если хоть кто-нибудь не подаст голос, барон Рокуэлл прочистил горло и без обиняков спросил:
— Ну, Ник, что здесь происходит? Как это вышло, что я нашел свою племянницу без компаньонки, в ночной рубашке здесь, в твоем доме?
— Почему бы тебе не спросить молодую леди? — угрюмо отозвался Николаc. — У нее на все есть ответ.
Внезапно Тесc ощутила себя в центре внимания. Она изо всех сил старалась не ерзать на кресле; мысли ее лихорадочно метались, она пыталась подобрать верные слова, чтобы начать свой рассказ.
Девушка умоляюще поглядела на Этти.
Этти наклонилась вперед и погладила холодную руку Тесc, ободряюще улыбнувшись.
— Расскажи нам. Тесc, — мягко попросила она. — Что с тобой случилось после того, как ты покинула усадьбу Мандевиллов во вторник ночью?
— Да, детка, мы хотим узнать, — вмешался Александр. В глазах его светилась доброта.
Тесc прерывисто вздохнула и, не сводя глаз с пальцев, беспрестанно перебирая и разглаживая кайму покрывала, начала свой рассказ.
Она ровным голосом пересказала события той ночи: побег из усадьбы, неистовство бури, бешеную скачку по узким тропинкам и зарослям в кромешной тьме, неожиданную встречу с контрабандистами. Потом она подняла глаза и, глядя прямо на Николаса, отчетливо произнесла:
— На следующий день я пришла в себя, но потеряла память: не знала, ни как меня зовут, ни откуда я, ни куда иду. Ничего.
Николаc сохранял молчание, лишь время от времени пожимая широкими плечами. Он пил бренди, почти не обращая на девушку внимания. Тесc готова была дать ему пощечину.
— О моя бедная Тесc! — воскликнула Этти. — Наверное, ты была до смерти напугана!
Тесc перевела взгляд на тетю и слабо улыбнулась.
— Да, — призналась она. — Но мне надо было идти дальше — я ведь не могла там лежать. Я хотела, чтобы меня узнали, и в то же время чувствовала, что кого-то боюсь. Сейчас я понимаю, что это был Эйвери. Уж он-то меня бы узнал. — Она тихо продолжала свою историю, рассказывая о мучительном путешествии, о том, как прошла мимо фермера, клячу которого звали Долли, о том, как нашла «Черную свинью» и выдала себя за ожидаемую подружку брата хозяина таверны. Она ничего не пропустила, но когда добралась до той части рассказа, где в таверне появился Николаc, запнулась, заговорила с трудом, а потом и вовсе остановилась.
Щеки ее залил румянец, и несмотря на то что девушка чувствовала теплую поддержку родных, она не могла заставить себя рассказать, что случилось дальше. Это было слишком постыдно, слишком унизительно. И слишком опасно. По мере того как она вела повествование, в голову ее закралась отвратительная мысль: а вдруг дяди почувствуют необходимость защищать ее честь и вызовут Николаcа на дуэль? Тесc закрыла глаза. Она не вынесет, если Ника убьют Рокуэллы.
И будет такой же трагедией, если Николаc убьет какого-нибудь из ее дядюшек. Она и так уже потеряла одного любимого дядю на дуэли…
Как же она потом будет жить, зная, что из-за нее погиб еще кто-то?
Тесc закусила губу, пытаясь обдумать, как наиболее безопасно миновать рискованную почву, что оказалась под ней, — и тут внезапно придумала. Правда, доводы ее были хрупкими и неопределенными.
Решив выплеснуть всю правду без остатка, она поспешно сказала:
— Б-был момент, когда мы с г-графом остались наедине, он показался мне таким д-добрым, что я рискнула рассказать ему о том, что со мной случилось. Он п-поверил и пожалел меня. — Она с трудом сглотнула. — Он мог понять по моему разговору и манерам, что работа в «Черной свинье» не является моим обычным занятием, а поскольку мы не знали, кто я на самом деле и я была смертельно перепугана, он привез меня сюда в четверг утром. С того времени он осторожно пытался выяснить, кто я.
Этти и Мег посмотрели на героя истории сияющими от благодарности глазами.
— Мы в долгу перед вами, лорд Шербурн, — выдохнула Этти.
Глаза ее были полны восхищения.
— Вы оказались спасителем для всех нас, — одобрительно подтвердила Мег. — Кто знает, какая ужасная участь могла бы обрушиться на нашу дорогую племянницу, если бы не ваше храброе и своевременное вмешательство.
Тетушки, возможно, и проглотили этот рассказ, но Рокуэллы, которые, хотя и не отличались высоким интеллектом, все же были людьми бывалыми, и рассказ Тесc не вполне удовлетворил их. Кроме того, они знали Ника…
