Нежданная любовь - Хейер Джорджетт (читать полностью книгу без регистрации TXT) 📗

Вечер начался хорошо. Как только метрдотель понял, что джентльмен из деревни пригласил известную законодательницу мод, миссис Филип Хендред, и очаровательную молодую леди, одетую в высшей степени элегантно, он пересмотрел первоначальный план и указал им не на уединенный столик в углу, а на стол, предназначенный для самых респектабельных посетителей, и лично представил мистеру Ярдли обширное меню. Эдуард и миссис Хендред выбрали самое сочное мясо, которым миссис Хендред смогла насладиться без всяких опасений, так как она сегодня встретила мистера Роджера, который просветил ее относительно диеты лорда Байрона: его лордство пил не уксус, а содовую воду — такого режима придерживаться куда легче, если не испытываешь особого пристрастия к вину. Поэтому обед прошел успешно, и если Венеция не вносила большого вклада в беседу, то, по крайней мере, отвечала с очаровательной улыбкой на любое замечание, обращенное к ней. Возможно, мистер Ярдли был удовлетворен, так как ему нужно было столько сообщить своим гостьям о различных исторических памятниках, которые он посетил, что ни одной из леди почти не удалось сказать что-нибудь, кроме «в самом деле?» или «как интересно!».

Городской экипаж миссис Хендред доставил их в театр. Эдуард заказал ложу, и миссис Хендред с радостью отмечала, что Венеция любезно, хотя и несколько рассеянно, принимает его заботливые усилия обеспечить ей комфорт. В действительности Венеция обдумывала новый и весьма дерзкий план и весь первый акт пьесы размышляла, хватит ли ей смелости явиться к старшей тете Деймрела, открыть ей свою историю и умолять о поддержке. План был отчаянный, и к тому времени, как опустился занавес, стало ясно, что имеется множество препятствий для его осуществления. С трудом оторвавшись от своих мыслей, Венеция обнаружила, что Эдуард спрашивает, правится ли ей пьеса. Она вежливо ответила и стала окидывать взглядом зал, покуда он выражал свое просвещенное мнение.

Ее внимание почти сразу же привлекла ложа на противоположной стороне. В начале спектакля она была пуста, но сейчас ее занимали леди и джентльмен, одетые до такой степени модно, что на них были устремлены взгляды далеко не одной Венеции. И мужчина и женщина были не первой молодости, а джентльмен обладал сильным сходством с принцем-регентом [40]. У него были такие же выпученные голубые глаза и румяное лицо; он носил костюм необычайно широкого покроя, яркий жилет и панталоны, обтягивающие солидных размеров живот. Джентльмен посмотрел в монокль на Венецию, но она быстро перевела взгляд на его спутницу.

Если джентльмен впечатлял своей одеждой, то леди ослепляла красотой. Изысканно причесанные локоны с медным отливом обнаруживали руку опытного парикмахера, розоватый оттенок щек можно было объяснить дорогими румянами, но фигура в облегающем платье из мягкого шелка с соблазнительно низким вырезом была обязана своим великолепием исключительно природе, как и большие блестящие глаза, классически прямой нос и изящный изгиб подбородка. Бриллианты поблескивали в ее ушах, на руках и белоснежной груди; горностаевая мантия была небрежно брошена на спинку стула. Склонившись вперед, женщина, как и ее компаньон, разглядывала Венецию. На ее подведенных губах мелькала улыбка; она медленно обмахивалась украшенным бриллиантами веером, но, когда Венеция посмотрела на нее, подняла руку жестом приветствия.

Миссис Хендред, сонная после сытной трапезы, мирно дремала весь первый акт и сейчас, слушала пространные рассуждения Эдуарда, искренне желая, чтобы занавес поднялся снова и она опять могла бы вздремнуть. Монотонный голос Эдуарда действовал усыпляюще, но ее удержал от сна внезапный вопрос Венеции:

— Тетя, кто эта леди в ложе напротив?

Интерес, звучащий в ее голосе, вырвал миссис Хендред из тумана дремоты. Она выпрямилась, пожала пухлыми плечами и сказала:

— Какая леди, дорогая?

— Почти напротив нас, мэм! Я не могу указать на нее, потому что она за мной наблюдает уже десять минут. Кто она такая, тетя?

— Я уверена, что не знаю ее, дорогая, так как не заметила в ложах никого знакомого. О какой ложе ты говоришь… — Внезапно она ошеломленно вскрикнула: — О боже!

Руки Венеции стиснули сложенный веер.

— Вы знаете ее, не так ли, мэм?

— Нет-нет! — быстро ответила миссис Хендред. — Как я могу знать женщину, которая носит такое платье? Оно совершенно неприлично! Дитя мое, не обращай на них внимания! Такая наглость — смотреть на тебя, как на… Тише, дорогая, занавес поднимается, и мы не должны больше разговаривать! Господи, как же мне не терпится узнать, что произойдет во втором акте! Первый был великолепен, не так ли? Не помню, когда я так наслаждалась пьесой! А, вот и этот забавный человечек со своим слугой! Давайте замолчим, а то мы не услышим, что они скажут!

— Только объясните, мэм…

— Ш-ш! — прошипела миссис Хендред. Когда более угрожающее шипение донеслось из соседней ложи, Венеция погрузилась в молчание.

Миссис Хендред взволнованно обмахивалась веером, и, вместо того чтобы присоединиться к взрыву смеха, которым публика приветствовала одну из забавных реплик на сцепе, она воспользовалась этой возможностью, чтобы схватить Эдуарда за рукав и, когда он наклонился к ней, шепнуть что-то ему на ухо. Венеция тоже не смеялась — она сидела неподвижно, с озадаченным выражением лица, не слыша того, что говорили актеры. В следующую минуту Эдуард прошептал ей:

— Венеция, вашей тете стало дурно. Вы не возражаете выйти из ложи? Здесь очень душно — думаю, на воздухе миссис Хендред полегчает.

Венеция сразу же поднялась и, покуда Эдуард выводил из ложи ее тетю, накинула на плечи плащ, взяла плащ миссис Хендред и вышла следом. Два служителя старались привести в чувство миссис Хендред с помощью нюхательной соли, энергичного обмахивания веером и обрызгивания водой. Лицо ее казалось слишком румяным для леди на грани обморока, но, когда Эдуард, выглядевший серьезным и озабоченным, тихо сказал Венеции, что ее тетю лучше как можно скорее отвезти домой, она сразу же согласилась и посоветовала ему вызвать наемный экипаж, поскольку кучер миссис Хендред должен привести к театру ее карету не раньше чем через час. Эдуард сразу же отошел отдать распоряжение швейцару, а миссис Хендред, которую двое служителей подвели к лестнице, слабым голосом сообщила, что приписывает свое недомогание вальдшнепу a la royale [41], только она ни за что на свете не скажет этого мистеру Ярдли!

Сидя рядом с тетей в дурно пахнущем наемном экипаже, Венеция не делала попыток повторить вопрос, сыгравший такую большую роль в странном приступе миссис Хендред. Но когда, по прибытии на Кэвендиш-сквер, леди объявила о своем намерении сразу же отправиться в постель, Венеция отозвалась скорее весело, чем встревоженно:

— Конечно, мэм, но предупреждаю, что от меня не так легко отделаться. Я пойду с вами!

— Нет-нет, дитя мое! Я чувствую, что приближается очередной спазм! Уортинг, почему вы не пошлете за мисс Брэдпоул? Вы же видите, что мне не по себе!

Прежде чем Уортинг смог напомнить хозяйке, что она отпустила горничную до одиннадцати, Эдуард, проводивший дам домой, счел нужным вмешаться:

— Поразмыслив, мэм, я пришел к выводу, что было бы самым разумным сообщить вашей племяннице об обстоятельствах, вынудивших нас покинуть театр в середине пьесы.

— Вы, несомненно, правы! — подтвердила Венеция. — Отведите тетю в гостиную, пока я приготовлю для нее успокоительное. Оно поможет вам, дорогая мэм.

Она быстро взбежала по лестнице, игнорируя протестующие стоны миссис Хендред.

Придя вскоре в гостиную, Венеция застала тетю сидящей в кресле с видом человека, готового подчиняться самым тяжким ударам судьбы. Эдуард с торжественным до тошноты выражением лица стоял на коврике у камина, а Уортинг, успев зажечь свечи и развести огонь, с явной неохотой собирался удалиться.

Миссис Хендред с отвращением посмотрела на снадобье, приготовленное племянницей, но, поблагодарив, взяла стакан. Венеция обернулась, чтобы проверить, достаточно ли плотно Уортинг закрыл за собой дверь, и осведомилась без всяких предисловий: