Целомудрие и соблазн - Кэбот Патриция (книги хорошего качества TXT) 📗
Херст разглядывал безмятежные лица херувимов, нарисованных на потолке гостиной. Ему стало тошно от их ехидных улыбок. Потому что и он, и проклятые херувимы знали то, чего не знала Жаклин. Ему не придется никого похищать. Да и сама свадьба непременно будет отложена — если она вообще состоится… после похорон.
— Ты пойдешь к ней сегодня и все уладишь, — приказным тоном отчеканила Жаклин. — Я уже все устроила. Тебе осталось лишь пойти домой и собрать вещи.
— Но не могу же я вот так взять и уехать, — осторожно возразил Херст. — К тому же у меня на сегодня назначена важная встреча!
Жаклин налетела на него как фурия, и безупречный нос римского патриция оказался зажат самым безжалостным образом между двумя холеными наманикюренными пальчиками.
— Ты… сегодня же… похитишь… эту девку… — шипела она, как дикая кошка, — или пеняй на себя, дружочек!
Херст схватил руку Жаклин и, отодрав от своего носа, вскочил с кресла, дрожащими пальцами ощупывая пострадавшую часть своего лица. Он прямо-таки завыл от отчаяния:
— Ой-ей-ей! Жаки, за что?
— Я тебе сказала! — Темные глаза Жаклин угрожающе сузились, превратившись в пару стальных клинков. — Если ты не женишься на ней, и как можно скорее, то сильно об этом пожалеешь!
— Да какого черта ты так всполошилась, Жаки? — ныл Херст, лелея свой нос. — К чему эта спешка?
— Ты что, не понял? Повторяю: она по уши втюрилась в Грэнвилла! И я боюсь, что это у них взаимно. Но она не должна его получить! Только я! Он должен достаться мне и никому больше!
Херст посмотрел на нее с любопытством. Он никогда не отличался особой догадливостью, но в эту минуту что-то словно бы щелкнуло в его безупречном черепе, и он восторженно вскричал, как человек, сделавший великое открытие:
— О-го-го, Жаки! Да ты никак в него влюбилась?
— Я? Влюбилась? — фыркнула Жаклин, однако лицо ее залилось предательским румянцем. — Да ты совсем спятил!
Но Херст впервые в жизни сподобился так удачно догадаться о чьих-то чувствах и был слишком горд своей аристократической прозорливостью, чтобы держать догадку при себе — даже в интересах собственной безопасности.
— Нет-нет-нет! Меня не проведешь! Я вижу, как ты покраснела! Ты же в жизни никогда не краснела! Черт побери, Жаки! И как это тебя угораздило? Чтобы ты — и Грэнвилл?
Жаклин с такой скоростью подскочила к нему, что Херст не успел среагировать. Он только в последнюю секунду увидел руку, летящую в его лицо.
Хлоп!
А потом Жаклин пригвоздила его к месту убийственным взглядом потемневших от ярости глаз.
— Это тебе для начала, — прошипела она. — Я буду лупить тебя до тех пор, пока ты не перестанешь пороть всякую чушь! Я не влюблена в Брейдена! Не влюблена!
Херст, испуганно прижав ладонь к горевшей от удара щеке, посмотрел на Жаклин сверху вниз. Его голубые глаза были полны откровенного злорадства.
— Ты влюбилась! — Его звонкий голос чуть не сорвался на визг. — Ты в него втюрилась! В Лондонского Сердцееда! Провалиться мне на месте, Жаки! Провалиться мне на месте!
— Заткнись! — заорала Жаклин.
Однако Херст не унимался. Тогда Жаклин метнулась к камину, схватила с полки увесистую пастушку из фарфора и швырнула в него изо всех сил.
На этот раз Херст успел пригнуться. Пастушка с грохотом разбилась о стену, не причинив маркизу ни малейшего вреда.
— Ну, с меня довольно! — выпалил Херст, выпрямляясь. — С меня довольно, Жаки! Я и так слишком долго терпел эту мразь! Брейден Грэнвилл! Да кто он такой, этот чертов Брейден Грэнвилл? Ему не место в приличных домах, среди приличных людей, и ты это знаешь не хуже меня! Тот, кто родился в трущобах, в этой городской клоаке, никогда не станет настоящим аристократом! Я просто диву даюсь, как до сих пор ни одному порядочному джентльмену не пришло в голову просто взять и выдрать его, как он того заслуживает…
— Только посмей тронуть его хотя бы пальцем! — с угрозой вскричала Жаклин, разъярившись пуще прежнего. — Только сунься к нему, Херст! Я все расскажу девке Линфордов! Клянусь, я это сделаю! А тогда о свадьбе можешь и не мечтать! Понятно?
Херст ринулся к двери.
— Куда это ты собрался? — В голосе Жаклин звучала растерянность. — Как ты смеешь поворачиваться ко мне спиной и уходить, когда я еще не все сказала? Херст! Херст!
Он с такой силой захлопнул за собой дверь, что от толчка подпрыгнула на мраморной полке еще одна фарфоровая фигурка.
Глава 24
В тот день обстановка вокруг уголовного суда Олд-Бейли чем-то напоминала напряженную атмосферу цирка. Брейдена это не удивило. Там, куда приводят мошенников и преступников, обязательно должны быть люди, получающие жалованье за то, что обвиняют или защищают в суде либо отправляют на виселицу. Пробираясь мимо тучного судьи в парике и хромого карманного воришки, зачем-то таскавшего на плече маленькую визгливую мартышку, Брейден спрашивал себя — не меньше, чем в сотый раз, — что он делает в уголовном суде? В последний раз его приводили в это здание еще в далекой юности, а сегодня он явился сам, по собственной воле! Хотя на дух не выносил это заведение.
Но у него не было выбора. Он должен был явиться сюда. Ему доставили записку от Кэролайн Линфорд, явно написанную в ужасной спешке. Кэролайн сообщала, что не собирается больше посещать его «уроки». А что до его просьбы встретиться сегодня и обсудить проблемы ее брата, она не может выполнить ее, потому что непременно должна присутствовать в суде.
В ту же секунду он приказал заложить экипаж.
А что еще прикажете ему делать? Ее записка только подлила масла в огонь. Она, видите ли, не будет посещать уроки! Еще вчера Кэролайн пыталась завести об этом разговор, но Брейден сделал вид, будто ничего не слышал. Только этого ему не хватало! Если уроки прекратятся, у него не останется ни одного повода продолжать свидания! И что тогда? А тогда она выйдет замуж за этого мерзавца Слейтера — причем Брейден готов был поспорить на что угодно, что маркиз вовсе не такой уж невинный агнец, каким его представляет Томас, — и он потеряет ее навсегда!
И все из-за неосторожно данного обещания. Он пообещал графу не рассказывать Кэролайн о причине его ранения. И тем самым потерял возможность поделиться с ней своими подозрениями. На взгляд Брейдена, пресловутый героизм голубоглазого маркиза служил скорее доказательством его соучастия в этом темном деле. Слейтер наверняка знаком с Герцогом намного ближе, чем хочет это показать. Хоукинс всегда умел завлечь в свои сети беспечных юнцов из высшего света, после чего те становились покорными исполнителями его преступной воли. Похоже, Слейтер давно сидит на крючке у Герцога.
Впрочем, какая теперь разница, прав Брейден в своих подозрениях или нет? Он дал слово. И Брейдену даже в голову не приходило нарушить обещание.
Но сдаваться он не спешил. Он будет сражаться до последнего.
Вот почему он оказался здесь, в одном из самых отвратительных мест Лондона. Уж кому, как не ему, было известно, какое это ужасное место — Олд-Бейли. И потому здесь нечего было делать приличной юной леди вроде Кэролайн Линфорд. И Брейден в тысячный раз обругал про себя леди Бартлетт, позволяющую своей дочери соваться в подобное учреждение. Потому что трудно было представить себе две более несовместимые вещи, чем Кэролайн Линфорд и Олд-Бейли.
И вскоре, пробираясь по загаженному двору, он увидел карету Бартлеттов, стоявшую в дальнем углу. На облучке сидели кучер и горничная, дожидавшиеся свою хозяйку. Брейдену пришлось протолкаться через стайку проституток — вызвав их шумный восторг своими извинениями за невольную грубость, — чтобы подобраться к экипажу. С большим облегчением Брейден обнаружил, что горничной оказалась его старая знакомая Вайолет. Он окликнул ее, и девушка испуганно оглянулась. Похоже, она чувствовала себя весьма неуютно среди бурлящего людского моря, грозившего захлестнуть ее ненадежный насест из железа и кожи.
— Неужели это вы, Вайолет? — повторил Брейден, стараясь придать своему глубокому голосу как можно более дружелюбный тон.
