Голубой вальс - Ли Линда Фрэнсис (электронные книги бесплатно .txt) 📗
Но теперь он не мог не верить, что между ними в самом деле есть какая-то связь. Не такая, как между ней и Адамом, но эта связь должна помочь ему спасти ее.
И вдруг он понял, что именно сближает Белл и Адама. У него никогда не было никакой причины для ревности. Сближает их отнюдь не любовь. Одно то, что он видел Адама в объятиях другого мужчины, казалось, должно было излечить его от всяких подозрений. Связывает их нечто другое, что-то общее в душевном складе, то, что по причинам, неподвластным их воле, они оба не могут подчиняться требованиям общества. Только тут Стивен осознал, что люди, держащиеся особняком от толпы, не обязательно сумасшедшие или опустившиеся.
Пример тому – его мать.
Мать, которую отец любил всем сердцем.
Правда открывалась ему во всей своей жестокой неумолимости. И как же, мучительно размышлял Стивен, может он искупить совершенные им несправедливости? И вдруг его словно озарило.
– Я люблю тебя, Белл! – произнес он с глубокой убежденностью. – И я не допущу, чтобы ты сдалась, лишившись всякой надежды.
Стивен быстро, перепрыгивая сразу через две ступеньки, спустился вниз, сильным толчком открыл парадную дверь и побежал к своему дому. Он нашел Адама в кабинете. Рядом с ним стоял пустой графинчик из-под бренди, на столе лежал пистолет. Спину Стивена обдало ледяным холодом.
– Надеюсь, ты положил перед собой пистолет для украшения? – спросил Стивен, останавливаясь в дверях.
Адам откинул голову назад, и Стивен увидел, что он пытается сфокусировать свой взгляд.
– Это ты, брат? – сказал Адам. – Так ты думаешь, я положил его для украшения? Какое уж тут украшение! Я просто пытаюсь набраться храбрости, чтобы покончить с собой.
Стивен шагнул вперед.
– Насколько я знаю, чтобы покончить с собой, вовсе не требуется смелости. Смелость требуется, чтобы жить в мире, среди таких, как я, людей, уверенных, что они знают, как именно надо поступать в том или ином случае, убежденных в непререкаемости своих суждений, – людей, которые хотят, чтобы все подражали их образу жизни, доказывая тем самым его правильность. – Он сделал паузу. – Истинно хороший человек не нуждается в подтверждении своих высоких душевных качеств. Истинно хороший человек любит безоговорочно, без каких-либо условий. – Что-то сдавило ему горло. – Не скрываю, я хотел бы быть истинно хорошим человеком.
Адам посмотрел на брата, все еще стараясь сфокусировать взгляд, но так ничего и не ответил.
– Я ни разу не сказал своей матери, что люблю ее, – сказал Стивен. – Но с тобой я не повторю этой ошибки.
– Ах, Стивен, Стивен! – простонал Адам, медленно покачав головой. – Никакой ошибки с мамой ты не совершил. Она любила тебя.
– Но она знала, что я предпочитаю ей отца, – сдавленным голосом произнес Стивен. – Она не знала, что я ее люблю!
– Конечно же, знала, Стивен, – вздохнул Адам. Его голова опустилась на грудь, глаза закрылись, припоминая минувшее. – А ты не думаешь, что иногда она жалела, что я не пошел в отца? Но это не значит, что она меня не любила. Она любила нас обоих, Стивен, – по разным причинам, но одинаково сильно. Стивен пристально посмотрел на брата:
– Скажи, сможешь ли ты когда-нибудь меня простить?
В глазах Адама набухли слезы. Стивен опустился на одно колено:
– Прости, Адам, я не должен был третировать тебя все эти годы. Скажи, что я могу сделать, что сказать, чтобы искупить прошлое?
Прошла минута-другая. Адам глубоко вздохнул.
– Ты уже все искупил, – сказал он с легкой улыбкой.
Стивен положил руку на плечо брата:
– Спасибо тебе.
– Прекратим этот разговор. Тебе надо вернуться к Белл.
Стивен встал и направился к двери.
– Спаси ее, Стивен, – послышался ему вдогонку голос Адама.
Не оборачиваясь, Стивен закрыл глаза и кивнул:
– Я непременно ее спасу.
Когда Стивен стал взбираться на часовню церкви на Арлингтон-стрит, сквозь проплывающие волны облаков уже начало пробиваться солнце. Он поднимался по витой лестнице, то и дело поглядывая на свои карманные часы. Стоя на верхней площадке, он обвел взглядом Бостон, и как раз в этот момент тучи разошлись, открыв ярко сияющее солнце.
Стивен пристально вгляделся в общественный парк и стоящие рядом с ним дома, на верхнем этаже одного из которых в своей спальне лежала Белл.
Он помолился с такой истовостью, с какой давно уже не молился. Белл должна его услышать. И как раз в тот миг, когда часы показали восемнадцать минут четвертого, он изо всех сил потянул веревку, раскачивая большой колокол.
Глава 28
Колокольный звон разбудил Белл. Она несколько раз просыпалась и раньше, но не находила в себе достаточно сил, чтобы спуститься с кровати.
Папа.
Воспоминания о недавно случившемся обрушились на нее.
Борясь с закипающими слезами, она отвернула голову. И, глубоко вздохнув, попыталась осмыслить, как решительно изменилась ее жизнь. За первым одиночным воспоминанием на нее нахлынули и другие, которые она много лет таила в самых глубоких уголках своей души. Она вспомнила о матери, об отце, о фермере. Вспомнила о своей ноге. Наконец-то она смогла заполнить зияющий провал в своей памяти.
Белл думала о долгих годах, прожитых с фермером Брэкстоном, прежде чем тот умер. Она так и не знала, раскаивался ли он когда-либо, что сломал ей ногу. Их совместная, если так можно сказать, жизнь длилась двенадцать лет, и почти все это время она провела в своей темной, без окон комнате. У нее не было ни друзей, ни подруг. Никого, с кем можно было бы перемолвиться словом. Приходилось говорить с собой, вновь и вновь уверять себя, что отец рано или поздно вернется за ней. Эти слова она повторяла постоянно. Вслух или мысленно. Постепенно Белл поняла, что реальные факты ее жизни переплелись с вымыслом. Она заставила себя поверить, что ее отец в самом деле возвратится. И эта вера стала опорой ее жизни. Каждый день она ложилась спать с надеждой, что на следующий день ей предстоит долгожданная встреча с отцом.
И вот теперь она лишилась и веры, и надежды, их вдребезги разбило появление того самого человека, которого она так нетерпеливо ждала все это время.
Появление ее отца.
Реальная жизнь вынудила ее признать тот факт, что отец ушел с фермы, чтобы начать новую жизнь. И в этой новой жизни он обзавелся и новой семьей. И у него теперь другая дочь, с ней-то и танцевал он на балу.
Ища забвения, Белл плотно зажмурила глаза. Но колокола продолжали звонить, настойчиво требуя ее внимания. Когда наконец она открыла глаза и повернула голову, ее взгляд упал на старинные часы на стене.
Они показывали восемнадцать минут четвертого.
Ее сердце подпрыгнуло.
«Если ты и в самом деле не зануда, заберись на часовню арлингтонской церкви и ударь в колокола. В три часа восемнадцать минут».
Казалось, прошла целая вечность с тех пор, как она сказала эти слова Стивену. Это, видимо, случилось в другой жизни, где пирожки были похожи на птиц, а хрустальные люстры сверкали потоками слез. Тогда она еще не знала, что отец никогда не вернется.
Преодолевая слабость и волнение, Белл спустила ноги с кровати и прошла к стеклянным дверям, что вели на балкон. Выйдя наружу, она прислушалась: уж не обманывает ли ее слух? Но мелодичный перезвон громко и отчетливо разносился над всем Бэк-Бэем, спутать его с какими-либо другими звуками было невозможно.
Колокола!.. В три часа восемнадцать минут.
С глубоким вздохом она закрыла глаза, охваченная сильным волнением. Но на этот раз Белл не пыталась бороться с воспоминаниями. Она видела себя любимым ребенком и видела себя забытым ребенком. Видела себя женой человека, который даже не хотел ее знать.
Думала Белл и о своем отце. Как странно, что отныне она уже никогда не сможет назвать его папой.
Когда она лежала в постели, как все думали, без сознания, отец приходил к ней.
– Белл, – шепнул он.
Но она была почти без памяти, в глубочайшем отчаянии и ничего не ответила. Он повернулся и хотел было уйти, но тут вошел Стивен. Какой-то миг стояла тишина. Затем послышался убийственный, точно напоенный смертельным ядом голос Стивена:
