Генерал Его Величества - дю Морье Дафна (читать книги бесплатно txt) 📗
– Если слегка переиначить твою мысль, любой «доброжелатель», затаивший зло, вполне может обвинить тебя в измене.
– К черту доброжелателей! В этом же есть здравый смысл. Нет человека более преданного Его Величеству, чем я. Но он вредит своему делу больше, чем все, кто служит ему, вместе взятые.
Мы с Матти оставались в Веррингтоне, а Ричард изъездил вдоль и поперек Корнуолл, набирая рекрутов в армию принца. Это было очень непростым делом. Последняя военная кампания измучила корнуэльцев. Они хотели одного – чтобы их оставили в покое и дали возможность пахать землю и заниматься своими делами. Собирать деньги здесь было так же трудно, как и в Девоншире. С тяжелым сердцем я видела, что к дворянам Корнуолла Ричард применяет те же крутые меры, что и в соседнем графстве. Даже те, кто, вероятно, легко поддались на уговоры, уступали давлению с нескрываемым озлоблением, поэтому в течение лета и осени 1645 года Ричард нажил себе в Корнуолле не меньше врагов, чем незадолго до этого в Девоншире.
Люди с северного побережья с готовностью отзывались на его призыв, потому что для них он был тот самый Гренвиль, а само имя Гренвилей звучало здесь как глас трубный. К нему шли даже из-за границ графства, из Аппелпдора и Бидефорда, с атлантического побережья, омытого штормовым морем, от мыса Хартланд-Пойнт и до самого Падстоу. Это были его лучшие солдаты, длинноногие, ясноглазые, с гордостью носившие червленый щит с тремя золотыми фокрами. Они стекались к Ричарду из Бьюда, Страттона, Тинтагеля, из Боскасла и Камельфорда. Хитрец Ричард называл принца герцогом Корнуэльским, который пришел на запад, чтобы спасти его от диких орд бунтовщиков, грозящих ему с того берега реки Теймар.
Однако, чем дальше на юг, тем чаще ему оказывали сопротивление. Людям, живущим западнее Труро, опасность казалась далекой и призрачной. Даже после 10 сентября, когда, как гром среди ясного неба, на нас обрушилось известие, что Фэрфакс и войска парламента взяли Бристоль, они не очнулись от летаргического сна.
– Труро, Хельстон и Сент-Ив – три самых гнилых места в Корнуолле, – сказал Ричард и уехал с шестьюстами конниками подавлять восстание горожан, начавшееся после того, как за неделю до этого он потребовал с них невероятное число рекрутов.
По меньшей мере троих он повесил, а остальных либо посадил в тюрьму, либо оштрафовал. Потом воспользовался подвернувшейся возможностью и заехал в замок Сент-Моус, чтобы сурово отчитать майора Бонитона, который не платил солдатам, служившим под его командованием в гарнизоне крепости.
– Если кто-то недостаточно усерден на службе у принца, ему придется либо изменить свое поведение, либо подвергнуться суровому наказанию, – объявил Ричард. – Если кто-нибудь забудет платить солдатам, выложит денежки из собственного кармана. А если кому взбредет в голову мне, как командующему, или принцу, которому я служу, хоть в чем-то малом не подчиниться – тот жизнью за это заплатит.
Я слышала все это собственными ушами, когда он выступал в последний день сентября перед огромной толпой, собравшейся на рыночной площади в Лонстоне. Солдаты так откликнулись на эти слова, что только громовое эхо прокатилось, отразившись от стен домов. Однако на лицах горожан не мелькнуло даже улыбки.
Ночью в Веррингтоне я предупредила его:
– Ты не забывай, что жители Корнуолла ценят свободу и независимость больше, чем кто-либо.
– Я помню одно, – отвечал он с тонкой и злой усмешкой, которую я знала так хорошо, – корнуэльцы – трусы, и любят свой покой больше, чем короля.
Однако с приближением осени мне стало казаться, что к концу года у нас не будет ни свободы, ни покоя.
В октябре сначала Чард, Кредитон, Лайм, а потом и Тивертон пали под натиском Форфакса, а лорд Горинг даже пальцем не пошевелил, чтобы его остановить. Многие солдаты Горинга дезертировали и толпами переходили к Ричарду, потому что больше доверяли ему как командующему. Конечно, тут же возникла зависть, пошли взаимные обвинения. Походило на то, что с Горингом Ричард рассорился точно так же, как с Джоном Беркли три месяца назад. А тут еще постоянные придирки со стороны совета принца. Дня не проходило без того, чтобы Эдвард Гайд, главный казначей, не вмешивался каким-нибудь образом в дела Ричарда.
– Я не знаю, как буду воевать против Фэрфакса, когда придет время, если мне и сейчас не дают заниматься своим делом, мешают набирать рекрутов и обучать солдат? Мой штаб каждый день заваливают бумагами, которые строчит этот адвокатишка, никогда в жизни не нюхавший пороха! – бушевал Ричард.
Деньги иссякли, и моему генералу приходилось мучительно думать, как подготовить армию к зиме.
Обувь и носки на солдатах были совсем изношены, но заменить их было нечем. Однако хуже всего было то, что не хватало оружия и боеприпасов. Еще в начале осени, при взятии Бристоля, основные оружейные склады западной армии были захвачены мятежниками. Все, что осталось Ричарду, – это небольшие провиантские склады в Бодмине и Труро.
Внезапно, без предупреждения, лорд Горинг бросил свои войска и уехал во Францию, сказав на прощание, что здоровье его пошатнулось, и он не в состоянии нести груз столь тяжелой ответственности.
– Крысы одна за другой покидают тонущий корабль, – прокомментировал эту новость Ричард.
Горинг забрал с собой лучших своих офицеров, и командование в Девоншире передали лорду Вентворту. У того практически не было военного опыта, а представления о дисциплине были еще более смутными, чем у Горинга. Вентворт немедленно отвел все войска на зимние квартиры в Бовей-Треси, заявив, что до весны ничего предпринимать не будет. Вот тут, я думаю, совет принца, наконец, понял подлинный смысл происходящего, и перепугался не на шутку. Они осознали, что проигрывают войну…
Начались приготовления к переезду из Лонстона дальше на запад, к Труро. Ричард сказал тогда угрюмо, что это может означать только одно – они хотят быть поближе к Фалмуту. В критический момент принц Уэльский и главы совета хотят побыстрее погрузиться на корабли и уплыть во Францию. Тут я прямо спросила его, что он сам собирается делать.
– Держать оборону от Бристольского пролива до реки Теймар и сохранить Корнуолл для принца. Это вполне возможно. Другого выхода я не вижу.
– А как же Его Величество?
Минуту Ричард молчал. Я хорошо помню, он стоял спиной к камину, в котором ярко пылали поленья, держа руки за спиной. В течение последних месяцев бесчисленные заботы утомили и состарили его. Седая прядь в рыжих кудрях надо лбом стала шире и заметнее. Холодная, мокрая ноябрьская погода очень беспокоила раненую ногу. Я по собственному опыту знала, какие мучения он сейчас переносит.
– У Его Величества есть только один выход: договориться с шотландцами и набрать там новую армию. Если ему это не удастся, он обречен.
Сорок третий год, сорок четвертый, сорок пятый, скоро начнется сорок шестой. Больше трех лет под командованием этого низкорослого несгибаемого гордеца люди сражались, страдали и умирали за непоколебимость его принципов. Я вспоминала портрет, висевший в столовой замка Менабилли, который был сорван и растоптан бунтовщиками. Неужели Ричарда постигнет та же судьба? Вдруг будущее показалось мне мрачным и неопределенно-безнадежным.
– Ричард, – окликнула я его. Он услышал что-то в моем голосе и подошел. – Неужели и ты покинешь тонущий корабль?
– Нет. До тех пор, пока есть хоть какая-то надежда удержать Корнуолл для принца.
– Ну, а если принц уплывет во Францию, а Корнуолл падет? Что тогда?
– Я последую за ним, соберу во Франции пятидесятитысячную армию и снова высажусь в Корнуолле.
Он подошел ко мне и опустился на колени. Я взяла в ладони его лицо.
– Как ни странно, но мы были счастливы, ты и я. Он улыбнулся.
– Моя полковая подруга, идущая вслед за барабаном…
– Ты ведь знаешь, что все добрые люди считают меня безнадежно погибшей, даже моя семья. Они теперь и вспоминать меня не хотят. Дорогой брат Робин, и тот стыдится сестры. Сегодня утром я получила от него письмо. Он служит у сэра Джона Дигби под Плимутом, умоляет оставить тебя и вернуться в семью Рэшли в Менабилли.
