Дочь обмана - Холт Виктория (читать книги онлайн .txt) 📗

— Да, это верно, — согласился Робер. — И император хочет, чтобы Франция снова стала великой. Он хочет изменить баланс сил, сложившийся в Европе.

— Он был доволен альянсом с Англией после Крымской войны, — сказал мне Жерар. — А за этим последовала война с Австрией, как результат попытки выкинуть ее из Италии.

— Он показал себя великим военачальником при Солферине, — напомнил Робер.

— Боюсь, он зайдет слишком далеко.

— Он повысил престиж нашей страны, — настаивал Робер. — Не забывай, что Луи Филипп пал, потому что позволил Франции скатиться до уровня третьесортного европейского государства.

— Теперешний Наполеон полон решимости не допустить этого, но я боюсь, что его действия по отношению к Пруссии могут втянуть нас в крупную неприятность.

— Пруссия! — презрительно повторил Робер.

— И с ней надо считаться, разве они не пытаются посадить Гогенцоллерна на испанский престол?

— Ну уж этого-то император им никогда не позволит.

— Если сумеет их остановить, — заметил Жерар. — Нам только остается надеяться, что вся эта затея лопнет. Нам не нужно никаких неприятностей с Пруссией. Вино замечательное, дядя Робер.

— Я рад, что ты его оценил. Как продвигается твоя работа?

— Неплохо. Скоро мне придется вернуться в Париж. Кстати, Ноэль, Петерсон всерьез настроен писать твой портрет.

— Почему бы тебе не согласиться? — спросила Анжель. — Тебе ведь нравилось позировать Жерару. Было бы интересно посмотреть, что получится у Петерсона.

— Он не может смириться с тем, что мой портрет Ноэль принес мне некоторую известность, — сказал Жерар. — Ему не терпится доказать, что он сделает это лучше.

— Дай ему возможность убедиться, что он не прав, — сказала Анжель.

Я сказала, что поеду с удовольствием.

— Нельзя ли Мари-Кристин поехать в Париж вместе со мной? И мадемуазель Дюпон тоже могла бы поехать, чтобы Мари-Кристин не пропускала уроков. В прошлый раз она так расстроилась, что ее оставили.

— Она очень привязалась к вам, — сказала Анжель. — Я рада этому. Не вижу причин, почему бы ей не поехать.

— С нетерпением буду ждать этой поездки, — сказала я.

— Тогда решено. Когда ты собираешься ехать, Жерар?

— Думаю, в начале следующей недели. Это тебя устраивает, Ноэль?

Я сказала, что да.

Когда я сказала Мари-Кристин, что еду в Париж на следующей неделе, ее лицо вытянулось. Я поспешила добавить:

— Не хочешь ли поехать со мной? Мадемуазель Дюпон, конечно, тоже будет сопровождать нас, и, я не сомневаюсь, поездка будет очень познавательной.

Она бросилась ко мне и крепко обняла.

— Это я предложила им так сделать, и все согласились, что это отличная идея.

Радость Ларса Петерсона, когда я согласилась позировать ему, не знала границ.

— Я с первого же момента, как только увидел вас, понял, что должен вас написать, — сказал он. — Вот так это и бывает с художниками — вдруг понял.

— Полагаю, я должна чувствовать себя польщенной.

— Вы знаете, у вас интересное лицо.

— Не знала этого раньше. Но, мне кажется, что и вы это заметили только после успеха Жерара.

Он с лукавством взглянул на меня.

— Но я не не могу позволить ему опередить себя, не так ли? Раз он написал хороший портрет, я должен написать лучше.

— Вижу, вы с ним соперники.

— Ну, а как же. В искусстве больше соперничества, чем где-либо. Приходится следить, чтобы тебя не обошли. Каждый хочет стать великим художником, чтобы жить в веках и чтобы имя его было известно миллионам. Поэтому, естественно, мы ревниво следим за своими соперниками.

Он говорил выразительно, и слушать его было интересно. Из этих рассказов я многое узнала о нем. Он, несомненно, умел нравиться и вел довольно веселый образ жизни. Ни к чему не относясь всерьез, кроме своего искусства, он был невероятно честолюбив, полон решимости создать себе имя, но при этом успевал наслаждаться жизнью по дороге к успеху. Устоять перед его обаянием было невозможно.

Я наблюдала за тем, как продвигается работа над портретом. При всех его достоинствах ему, несомненно, не хватало того тонкого психологизма, которым отличалась работа Жерара. Может быть, это объяснялось тем, что между нами не было такого взаимопонимания, и я не открыла ему, как Жерару, свое сердце.

Обычно Жерар приходил к концу утреннего сеанса, и мы втроем завтракали. После этого я шла домой и проводила остальное время с Мари-Кристин. В сопровождении мадемуазель Дюпон мы осматривали достопримечательности. Поскольку мадемуазель Дюпон имела обыкновение превращать любую увеселительную прогулку в урок истории, я многое узнала об истории Франции. Мы с Мари-Кристин тайком переглядывались, а иногда и просто не могли удержаться от смеха.

Мы часто приходили в студию Жерара. И обычно в таких случаях нам удавалось избежать компании мадемуазель Дюпон. Жерар тоже бывал у нас в доме, так что во время этой поездки мы часто виделись с ним.

Однажды произошел неприятный случай, который привел меня в совершенное замешательство.

Я находилась в студии Ларса Петерсона, когда он обнаружил, что ему не хватает какой-то особой краски. Он знал, что у Жерара она есть, и сказал, что пойдет попросить у него немного. Таким образом я осталась одна в его студии.

Сидя без дела в ожидании его возвращения, я заметила, что дверцей шкафа защемило кусок ткани. Может быть это пыльная тряпка, подумала я. У меня вошло в привычку наводить порядок в студии Ларса и класть все на свои мест так же, как я это делала в студии Жерара, поскольку оба они не отличались большой аккуратностью. Поэтому я встала, подошла к шкафу и открыла дверцу, намереваясь засунуть тряпку внутрь шкафа. Но как только я попыталась эт сделать, на меня обрушилась стопка холстов. Я старалась засунуть их обратно, когда взгляд мой упал на лежавший среди них альбом для набросков. Укладывая холсты, к своем изумлению я обнаружила, что на одном из них изображен, обнаженная женщина в позе, которую нельзя было назвать иначе как вызывающе откровенной. Без сомнения, это была Марианна.

Кровь прилила к моему лицу. Содержание этого шкафа, разумеется, не предназначалось для моих глаз. Я поспешно положила этот холст на стопку остальных. Альбом все еще лежал на полу. Я подняла его и пролистала. Он весь был заполнен рисунками — обнаженная Марианна в разных позах.

Я забросила альбом в шкаф, захлопнула дверцу и вернулась на свое место. Автором картины и набросков был Ларе Петерсон. Значит, она вот так позировала ему.

Я была глубоко потрясена, потому что понимала, что за этим что-то скрывается.

Вскоре вернулся Ларе.

— Все в порядке. Вот то, что мне было нужно.

Он продолжил работу, а я все никак не могла забыть те картины. Почему Марианна должна позировать ему таким образом?

Она была натурщицей. Было ли это обычным для нее? Я не могла отделаться от мысли, что Марианну и Ларса Петерсона связывали какие-то особые отношения.

Марианна

Прошла уже неделя после моего возвращения из Парижа, когда я получила письмо от Лайзы Феннел. Содержание его повергло меня в такую растерянность, что мне пришлось перечитывать его несколько раз. Прежде чем я поверила, что все это правда.

Письмо было написано в Леверсон Мейнор.

«Дорогая моя Ноэль.

У меня так много новостей, и я хочу, чтобы ты узнала об этом от меня. Я не простила бы себе, если бы ты услышала это от кого-то другого.

Я уже писала тебе о несчастном случае со мной. Сначала я думала, что ничего серьезного, но как я ошибалась! После моего трехнедельного отдыха доктор буквально сразил меня приговором: это повреждение спины неизлечимо, и дела мои не только не улучшаются, но, наоборот, ухудшаются. Представь себе, что я почувствовала тогда! Я ехала в театр, готовясь показать всем, что нисколько не хуже Лотти Лэнгдон. И мне бы это удалось. Это в самом деле был мой шанс. И вдруг — это падение.

Долли, насколько мог, был добр ко мне. Но единственное, о чем он думает, это спектакли. Я знала, что у меня нет надежды устроиться куда-то еще. Это был конец.