Узы любви - Линдсей Джоанна (список книг .txt) 📗
Милисент молча ломала руки, потому что каждый стежок иглы Джоан причинял ей острую боль. Она вертелась рядом, умоляя сестру быть поосторожнее и непрерывно требуя заверений, что все будет хорошо. В конце концов она так надоела Джоан, что та выпрямилась, указала на дверь и попросила ее убраться. Милисент, обиженно поджав губы, удалилась, но уже через минуту возникла вновь и снова принялась терзать сестру. Стоило Вулфрику легонько поморщиться, как она просто с ума сходила. Милисент встала на колени перед мужем, положила голову ему на грудь и обняла, не зная, чем еще утешить раненого.
В таком виде и застал их Найджел. К этому времени щека Вулфрика уже покоилась на макушке жены. Джоан красноречиво покачала головой, а Найджел подмигнул. Милисент, погруженная в невеселые мысли, ничего не замечала, пока не услышала голос отца:
— Я зашил бы куда аккуратнее, только вот глаза подводят. Не разберу, где рана, а где запекшаяся кровь.
Джоан, открыв рот, уставилась на него. Она так и не поверила рассказу сестры об увлечении отца, но теперь…
Милисент, однако, съежившись от ужаса при упоминании о крови и швах, буквально взвыла:
— Меня сейчас стошнит!
— И меня тоже, — согласился Вулфрик.
— Ну вот! — взорвалась Милисент. — Видишь, до чего ты его довел! Немедленно прекрати!
— Зато он мигом забыл о боли, — пояснил Найджел, подвигаясь поближе к Гаю.
Оба родителя довольно улыбнулись друг другу и обменялись негромкими репликами, из которых окружающие расслышали лишь два-три слова: «знал», «упрямая» и «со временем».
Наконец Джоан выпрямилась и стала накладывать повязки. Вулфрик наотрез отказался ложиться в постель средь бела дня из-за какой-то царапины. Милисент едва уговорила его сесть на кровать, пообещав, что будет рядом. Она выгнала всех из комнаты, заперла дверь и, прижавшись к мужу, положила голову ему на плечо. Ей больше не хотелось говорить о случившемся, хотя всех подробностей Вулфрик не знал. Он рассказал отцу, что с ним приключилось, но не упомянул об Уолтере де Ротоне, труп которого унесли до его появления.
У нее еще будет время поведать остальное, когда ему станет лучше. И Вулфрик, как и Милисент, наверняка не пожелает рассказать матери о том, что старый ревнивый поклонник едва не разрушил жизни ее детей своими безумными амбициями.
— Я говорила, что люблю тебя? — спросила она после долгого радостного молчания и, успокоенная и довольная, еще теснее прильнула к мужу. В комнате было тихо, тепло, и Милисент смутно тревожила единственная мысль о необходимости встать и принести мужу обед. Пусть он считает, что не нуждается в отдыхе, она иного мнения. Теперь она была уверена, что обязательно начнет побеждать в их спорах, если не во всех, то по крайней мере в половине.
— Да, не меньше ста раз. По дороге в Шеффорд. Точно, не меньше ста, — поддразнил Вулфрик.
Но Милисент только улыбнулась:
— Тебе придется быть снисходительнее. Это чувство так ново для меня.
— Как и для меня, но теперь мы можем вместе познать все его оттенки и заглянуть в каждый лабиринт.
Милисент чмокнула его в грудь, повозилась, устраиваясь поудобнее, и ни с того ни с сего выпалила:
— Хочу ребеночка!
Вулфрик разразился было смехом, но тут же застонал от боли.
— Надеюсь, — охнул он, — ты согласна подождать положенное время, чтобы все шло своим чередом? Или требуешь младенца прямо сейчас?
— Придется подождать, — вздохнула Милисент.
Вулфрик внимательнее пригляделся к жене:
— Ты правду сказала?
— Да, если он родится похожим на тебя.
— А если нет, мы всегда можем его отправить обратно, но я предпочел бы, чтобы она была точной твоей копией.
— Можно разом исполнить оба желания, — усмехнулась Милисент.
Вулфрик недоуменно нахмурился, но тут же, все поняв, покачал головой:
— Господи, а я и не подумал о том, что у нас могут тоже появиться близнецы! — И, нежно погладив жену по щеке, добавил: — Ты принесла с собой приданое куда богаче, чем было оговорено в контракте.
— Близнецы — это радость и большие хлопоты, и контракт тут ни при чем.
— Я говорил о любви.
Милисент счастливо вздохнула и, просияв, изо всех сил стиснула шею мужа. Она чувствовала, что стоит взмахнуть руками, и она полетит.
— Можем начать прямо сейчас, — предложил Вулфрик.
— Что именно?
— Я насчет ребеночка. Попробуем?
Милисент выпрямилась, улыбнулась и погрозила мужу пальцем:
— Ну уж нет, сначала придется набраться сил. И не думай прилагать хоть какие-то усилия, пока Джоан не снимет швы.
— Не вижу ничего тяжелого в том, чтобы сотворить младенца! — заявил Вулфрик с таким негодованием, что она едва не хихикнула.
— Вот когда боль пройдет, тогда посмотрим, — смилостивилась она.
— Какая боль? — с самым серьезным видом осведомился он.
На этот раз Милисент не удержалась от смеха. Она поцеловала его легко, нежно, с бесконечной любовью. И поспешно ретировалась, прежде чем Вулфрик понял, что на этот раз Милисент настоит на своем. Она сделает все, чтобы он поправился. Но может быть, позже, к вечеру, когда ему станет легче…
